Культура

09:00, 18 сентября 2015

Черный клавиш, белый клавиш…

 Марина ПАНФИЛОВА
 Евгений ЛАТЫШЕВ

Свой юбилей пианист Тульской областной филармонии Яков Соловьев должен был отмечать в июне. Но тогда же им был выигран грант на проведение фестиваля «Музыкальное лето в Поленове», и это событие стало самым важным на тот момент.

Так что празднование перенесли на 22 сентября, фактически этим концертом открывается новый сезон.
– Яков Владимирович, ваше имя в афишах появилось в начале 90-х: когда директор филармонии Генрих Гиндес запустил новый проект «Тульские имена».
– Действительно, Генрих Самойлович словно заново познакомил туляков с местными исполнителями: тогда прошли концерты Геннадия Шеверева, Вячеслава Сладкова, Елены Романовой, Ларисы Деевой и мои. Я до этого, конечно, выступал – и сольно, и как аккомпаниатор, но больших собственных программ не было. Помню, первый такой выход на сцену, к которому подготовил все этюды Листа высшего исполнительского мастерства и 12 прелюдий Рахманинова. Вещи сложные, но сразу захотелось «поднять планку» – и для слушателей, и для себя.
– Кто подбирал программу?
– Сам, но потом ездил консультироваться в Москву, к моему педагогу Элисо Константиновне Вирсаладзе. Она послушала, одобрила, чем невероятно вдохновила – благословила на новое дело. И словно с легкой руки этих двух важных в моей жизни людей первый шаг оказался удачным: полный зал, успех.  
А проект «Тульские имена» разрастался, им были охвачены уже и московские артисты, начинавшие в Туле, к примеру, Вячеслав Невинный – бывший актер нашего ТЮЗа, который праздновал на сцене Тульской филармонии 60-летие. Да не один, а с коллегами из Малого: приезжали Олег Ефремов, Борис Щербаков, другие известные актеры.
– А в каком году вы пришли работать в филармонию?
– Сразу после окончания Московской консерватории – в 1981-м. Тогда здесь художественным руководителем был Иосиф Михайловский. И меня включили в лекторийные выступления по области, начались постоянные разъезды, потом были выступления в сборных концертах, работа в качестве руководителя ансамбля при Тульском государственном хоре, которым дирижировал Михайловский.
Тогда Иосиф Александрович отрабатывал новую программу, состоявшую из песен советских композиторов – Оскара Фельцмана, Яна Френкеля, с которыми сотрудничал коллектив. Нас даже включили в гастрольное расписание Росконцерта, и Тульский хор объехал всю страну – от Северного Кавказа до Сибири. Было много впечатлений, встреч, до сих пор с удовольствием вспоминаю то время.
Но когда спустя десять лет началась сольная деятельность, я был по-настоящему счастлив. И опять – гастроли: в Краснодарский край, в города Центральной России…
– Удивительно, что многие идеи Гиндеса реализовывались именно в 90-е, к которым применяют самые разные эпитеты: сложные, лихие, отпетые. Сколько людей тогда отчаялись, опустили руки!
– А в Тульской филармонии один проект следовал за другим: «Тульские имена», «Детская филармония». Пришли новые коллективы: «Услада», ансамбль скрипачей, духовой оркестр, штат ТОФ увеличился – и это при дефиците денежных средств.
В советские времена сотрудничество с тем же Росконцертом было гарантией заработка для артистов, покупки костюмов, инструментов – спокойной, размеренной жизни, а тут такое началось!..
После того как Генрих Самойлович ушел из жизни, мы в память о нем подготовили программу «Книга рекордов Гиндеса»: про то, как этот удивительный человек с беспокойной душой умел создавать вокруг себя атмосферу творчества и вовлекать в нее всех желающих.
– Яков Владимирович, можно сказать, что вам везло на встречи с личностями?
– Несомненно. В консерватории моими педагогами были Элисо Вирсаладзе и Татьяна Николаева – выдающиеся пианистки, чьи имена известны в музыкальном мире. Еще раньше, в Тульском музыкальном училище имени Даргомыжского, я учился у Валентины Лазутиной, педагога московской школы. Кстати, я узнал случайно, что во время войны, когда они жили в частном доме на улице Оборонной, началась бомбежка. И, уходя в убежище, мама Валентины Никитичны положила в рояль в гостиной настенный крест. Возвращаются и видят: дом разрушен, а инструмент цел…
– С сокурсниками вам тоже везло?
– Да, вместе со мной учились удивительные музыканты, со многими до сих пор поддерживаем отношения. К примеру, с Сергеем Корсаковым, солистом Москонцерта, преподавателем училища при Московской консерватории, который 22 сентября приедет в Тулу. Мы дружили в студенчестве с Евгением Рыбкиным, лауреатом Международного конкурса имени Чайковского. Правда, сейчас он живет в Америке, и общаться получается только в Фейсбуке. Многих еще талантливых людей могу назвать: Александр Зенблат стал достаточно известным композитором, Алексей Пашин – профессор Московской консерватории по классу органа…
– А Яков Соловьев – замечательный пианист, помощник художественного руководителя Тульской областной филармонии… Но неужели вы никогда не сбегали с лекций – в кино, на танцы, как положено студентам: «Гаудеамус игитур...»
– Пожалуй, нет. И не потому, что были «ботанами» или очень уж ответственными – это чувство пришло потом. Просто каждый педагог был персоной замечательной, подходил к работе творчески, умел подать свою дисциплину так, что у нас не было нелюбимых уроков: глаза горели на занятиях. Я сейчас вспомнил, как нам читался диалектический материализм: казалось, более интересного предмета не было. Не помню уже имени преподавателя, но он настолько нам доверял, что на экзамене мог спросить: «На какой балл знаете материал?» И если мы говорили: «На отлично!» или «На хорошо!», просто ставил эту отметку в зачетку.
Разумеется, мы старались прорваться на все премьеры в Большой театр, на концерты в зал Московской консерватории – там нам зачастую предлагалось поработать контролерами на входе, за что предоставляли места на концертах известных музыкантов. А один раз пришлось выстоять огромную очередь за билетами – несколько часов, чтобы послушать Первую сонату Бетховена в исполнении Святослава Рихтера.
Но, конечно, были и танцы в общежитии по субботам и воскресеньям, куда приходили и наши однокурсники-москвичи, были и студенческие посиделки, споры…
– А что считалось в вашем понимании самой большой шалостью?
– Историю фортепианной музыки вел восьмидесятилетний профессор Николаев, он очень плохо слышал и однажды, сидя за роялем, не понял, что прозвенел звонок и студентов надо отпускать. Мы ждем, проходит пять минут, десять, наш преподаватель на время не смотрит – творит вдохновенно. Тогда мы начали шуметь – гудеть, подсвистывать, а у одного из наших оказался колокольчик, ну он и прозвонил. Тут мэтр обернулся, увидел, что мы его не слушаем, обиделся страшно!..
– А случалось, что вас самого не слушали?
– Да, на моем первом лекторийном концерте: почему-то он состоялся в день выборов в Горелковской общеобразовательной школе, причем часов в десять утра. В это время голосовать шли старушки, у которых бессонница, и, опустив бюллетени в урну, они проходили в зал – послушать музыку.
Помню, я очень старался, хотя в рядах было всего два десятка слушательниц,  исполнил «Революционный этюд» Шопена. А когда встал на поклон, не прозвучало ни одного хлопка: то ли играл плохо, то ли это произведение было не к месту…
А один раз мы приехали с лекцией в райцентровскую школу, и я почему-то не проверил заранее пианино, стоящее на сцене в актовом зале. А когда уже во время концерта открыл крышку, обомлел: там все черные клавиши были срезаны вровень с белыми – какой затейник это устроил? Наверняка местный двоечник…
Думаю, сегодня молодежи проще живется: благодаря Интернету для них открыт весь мир, можно слушать любые произведения в любом исполнении, поучиться у мастеров. Есть возможность заявить о себе, поехать в любую страну. Но при этом я радуюсь, наблюдая, как молодые коллеги вливаются в коллектив нашей филармонии. К примеру, выпускники той же Московской консерватории Владислав и Яна Белоусовы тоже решили вернуться в родную Тулу и играть для земляков.
– Но ведь наверняка у вас в жизни случалось немало прозаических моментов, когда приходилось ездить по районам в разбитом автобусе-«коробочке» – а других тогда в филармонии и не было... Каково приходилось пианисту, мечтающему нести искусство в массы?
– Были разные чувства – и разочарование, и усталость. С другой стороны, может быть, это по молодости было и наивно, но я действительно считал своей миссией приехать на Тульскую землю, играть для людей, просвещать. И пусть это не покажется пафосным, но думаю, что и сегодня, если бы пришлось начинать все заново, то повторил бы тот же путь – и по пыльным дорогам, когда горло забивается, и по зимней трассе, в автобусе, продуваемом всеми ветрами. И сегодня я выхожу на сцену, точно зная зачем: дарить людям музыку.
0 комментариев
, чтобы оставить комментарий