Сцена не терпит случайных людей

 Марина ПАНФИЛОВА
 Елена КУЗНЕЦОВА

В день своего 55-летия заслуженный артист России, актер Тульского академического театра драмы Андрей Сидоренко вышел к публике в главной роли в спектакле «Пиковый валет» Бориса Акунина. Осенью прошлого года его поставил режиссер Владимир Ветрогонов.

– Андрей Викторович, удивительно, что в бенефисном спектакле на сцене столь шаловливый персонаж – Момус. Обычно юбиляры стараются играть серьезных героев из произведений Островского, Толстого. Бесспорно, роль классная и исполнена отменно…
– Когда мне было предложено поработать в «Пиковом валете», я согласился сразу: и роль действительно классная, и работать над ней было интересно, и материал не всем известный. Это ведь второй случай постановки Акунина в России – одним и тем же режиссером, который адаптировал эту повесть к сцене, написав инсценировку. Там у моего персонажа множество переодеваний, перевоплощений, авантюризма  – это захватывает. Мне не очень интересны «герои» – безукоризненные, но скучные!.. И исполнитель непременно красив, фактурен, с четким пробором на голове, говорит штампами.
– Кстати, у того же Акунина в «Пелагии» можно прочесть, что красавец в женском понимании должен быть слегка нахален, в меру бесшабашен и совершать безумные поступки.
– Но это – частный случай. А на отечественном экране, как и на сцене, царят типажи, подобные тем, что играли Василий Лановой, Сергей Бондарчук, Вячеслав Тихонов. Но, сжившись с амплуа героя, воплотить в жизнь злодейский персонаж уже не суждено, даже не мечтай. Разве мог бы бывший Павка Корчагин творить недоброе или влезать в какие-то авантюры?..
– Зато тому, кто первым в СССР сыграл солдата Ивана Чонкина, перевоплотиться в Момуса – не проблема.
– Тогда, в конце 80-х, такой спектакль был «бомбой». Чтобы поставить это произведение, режиссеру Чебоксарского драматического театра Владимиру Гришанину пришлось вести переговоры с самим автором, Владимиром Войновичем, который в советское время уехал в Германию. И внезапно его «Чонкина» опубликовали в журнале «Юность», а мы с коллегами только увидели, только прочитали – сразу загорелись… Люблю интересные, насыщенные роли, хоть простаков, хоть злодеев, но чтобы можно было увлечься самому и увлечь зрителя.
– А солдата Швейка не хотелось бы сыграть?
– Почему нет? Но уже в сегодняшнем, адаптированном варианте. Театр – самое современное из искусств, он наиболее полно отражает жизнь, и отставать от нее просто не может. Я сейчас читаю книгу «Театр без вранья» Марка Захарова – написано про нас: иронично, с нюансами, подмеченными добрым и точным взглядом. Ведь на сцене и захочешь – да не соврешь: все на виду, не скроешь. Зритель перед тобой, глаза в глаза, как тут лукавить? Особенно, если ты на малой сцене: там каждый жест заметен. В этом формате у меня сейчас роль Кузовкина в «Нахлебнике», и она – как бальзам на душу: столько в этом произведении доброты, откровенности.
– Этот образ противоположен тем авантюрным персонажам, что получались у вас в других спектаклях: трогательный, беззащитный «маленький» человек. Недаром в финале у зрителей слезы на глазах…
– Мне эта роль очень дорога, поскольку было вложено немало сил, переживаний… И так хорошо, когда зритель сидит близко, сразу чувствуешь, как зал отзывается, малейший вздох слышишь. Недавно в театре появился новый проект: мы теперь играем «Нахлебника» для старшеклассников, пусть хоть таким образом происходит их знакомство с классикой. Помню, как сам, будучи школьником, ходил в театр: это был такой праздник! Конечно, то было сорок лет назад, когда Интернета не существовало. Сегодня, случается, тинейджеров чуть не силой отрывают от компьютеров и ведут в храм Мельпомены. А от постоянного сидения в «паутине» речь делается скудной, подрастающее поколение на родном языке уже изъясняется с трудом. Вот и получается, что театр стал не просто зрелищем, но и педагогом, и наставником, но при этом нам нельзя ни в коем случае ударяться в мораль, нужно оставаться собеседниками. Интересными, не зацикленными на себе, равнодушными: сцена не терпит случайных людей…
– Вы знали об этом, когда поступали в Свердловский театральный институт?
– Тогда о сложностях не думалось, каждый день учебы был радостью. Помню, как мы ставили «Ревизора» и я играл Хлестакова: приходил за два часа до спектакля, и мы вместе с однокурсником Васей Реутовым, который сейчас живет в Питере, переодевались, гримировались – настраивались. Кстати, в XIX век мы «переносились» под музыку «Наутилуса»: через дорогу находился архитектурный институт, где учился  «костяк» группы – Вячеслав Бутусов, Дмитрий Умецкий. Мы бегали обедать в их столовую, а на студенческих вечерах они играли в нашем зале, так что образ Хлестакова создавался под «Я хочу быть с тобой». Ребята тогда еще подарили нам бабину с песнями, ставшими потом легендарными, и мы их слушали в свободное время, было радостно, хотелось творить, открывать нечто новое.
– У вас такая сложная география в биографии: родились в Грозном, в армии служили в Германии, учились в Свердловске, нынешнем Екатеринбурге, потом – Чебоксары, Тула.
– В Грозном я не был уже много лет – с 1993-го, когда ездил за мамой, чтобы перевезти ее в Тулу. Но подружился с нашими полицейскими, которые ездили в Чечню, жили там по полгода. Они рассказывали, как выглядят город, дом, в котором  жила наша семья… А в Туле  оказался после гастролей: мы как раз привезли «Чонкина», и я получил приглашение от руководства Тульского драмтеатра. И так получилось, что здесь собрались вместе бывшие однокурсники – ученики Александра Иосифовича Попова: мы с Василием Реутовым, Олег Сысоев, Марина Фогелева. Мы с ней буквально расчистили малую сцену, где раньше был склад, и стали ее эксплуатировать. Попов не возражал, он поощрял самостоятельное творчество, но вот в своих спектаклях был  предельно жестким и требовал подчинения – полного и безоговорочного... И мы с Мариной поставили одноактную французскую пьесу, придумали, что в ней должны  звучать песни в исполнении Патрисии Каас. Нас потом с этой работой пригласили на фестиваль в Сочи, было интересно: показывали свое творение, смотрели, как работают другие. Так бывает только в молодости: испытываешь себя, проверяешь, на что способен, и ты не один – рядом друзья-единомышленники. Помню, мы репетировали самостоятельную работу до поздней ночи, с утра бежали на общую репетицию, и все было под силу. Сегодня – «иных уж нет, а те – далече», но зато малая сцена действует с нашей легкой руки.
– А официально, с какого спектакля началось ваше служение в Тульском драматическом?
– Тогда Рафаил Павлович Рахлин ставил «Крошку», и сразу привлек меня к работе. А буквально через два месяца художественным руководителем стал Попов, и он загружал меня по полной, я недавно прикинул: около ста ролей сыграл – главные, эпизодические, характерные, комические, ироничные персонажи. Но меня еще в студенчестве педагог по зарубежному театру Яков Соломонович Тубин наставлял: «Сидоренко, никогда не просите ролей и никогда не отказывайтесь от них!» Звучит прямо в стиле Булгакова… Но завет я выполнил: играл все, что предлагали.
– Но если бы в самом деле какую-то чертовщинку пришлось играть?
– Почему бы нет? Если есть хороший режиссер, интересная концепция, такое можно натворить!
– А каких-то странностей во время репетиций «Пикового валета» с вами не случалось? Карта этой масти не выпадала?
– Пока – ни пиковых дам, ни валетов, ни каких-либо эксцессов, но, возможно, все впереди. Пока все идет своим чередом: театр, семья, роли, встречи – это и есть моя жизнь.