Культура

10:55, 07 марта 2013

Театр – это царство артиста

В течение нескольких дней в ДК «Ясная Поляна» студенты Школы-студии МХАТ показывали свои спектакли. Юные дарования приехали сюда вместе со своими преподавателями, в том числе – руководителем курса, профессором, худруком театра «Сатирикон», народным артистом России Константином Райкиным. У них уже были аналоги таких гастролей – в Старой Руссе, где жил Достоевский, в Пушкинских Горах, в Щеглыкове – на родине Островского.
– А данный проект мы с Владимиром Ильичом Толстым задумали еще год назад в Лондоне, где были олимпийскими факелоносцами, – рассказал тульским журналистам Константин Аркадьевич. – Так что организация этих гастролей похожа на то, как Ленин готовил революцию: она тоже «делалась» за границей. И поскольку на олимпиаде присутствовали отечественные деятели из различных областей, то мы с Толстым шутили, что бежим «от культуры».
– Это уже третий ваш выпуск, ребята чем-то отличаются от предшественников?
– С одной стороны, они социально равные, в отличие от преды­дущих студентов, здесь много приезжих, есть ребята даже не из малых городов, а из сел, да и москвичи «не очень коренные», и это всех уравнивает, не раздражает, не сталкивает. Они все невероятно работоспособны, целеустремленны, и долгое время мне казалось, что это лучший набор. Потом что-то поменялось, и мне самому интересно, как дальше будут складываться отношения: у меня сложные ощущения. Конечно, я их люблю.
– Правда ли, что вы запрещаете своим студентам сниматься в кино?
– Не я, а высший устав театрального учебного заведения: при ежедневном расписании занятий с 9.30 и до 22.00 на съемки просто не будет времени, ну разве только в каникулы… Конечно, бывают судьбоносные встречи, к примеру, у нас одну студентку, Аню Чиповскую с предыдущего курса, Валера Тодоровский пригласил на главную роль в свой фильм «Стиляги». И тут надо было делать выбор, что я ей и предложил. Но она предпочла институт, чем очень удивила, а в нашумевшем фильме прекрасно показала себя Оксана Акиньшина. Очень сложно работать в кино артистам, активно занятым в театральном репертуаре, но люди дисциплинированные все равно умудряются совмещать. Например, Максим Аверин, когда шла работа над «Глухарем», три года снимался по ночам. И я этого не знал: по утрам на репетициях он всегда был в прекрасной форме.
– Константин Аркадьевич, а почему вы практически не снимаетесь?
– Потому что наступает такое время, когда нужно выбирать, что тебе ближе… И потом, мне уже кино неинтересно, я – взрослый и знаю, как многие на некоем жизненном этапе познают, что есть вещи куда более важные, чем слава, которой оно может обеспечить. Об этом, кстати, у Льва Николаевича замечательно написано… Деньги, гонорары за съемки, тоже интересны до определенной степени, потом приходит понимание, что ты их всех не заработаешь, это у молодых еще есть жадность, что тоже нормально… А сниматься ради удачного художественного результата рискованно: от артиста в кино мало что зависит. Это же технический вид искусства, и там твои талантливые находки могут быть вырезаны, переклеены. Все художественные рубежи, которые ты можешь преодолеть, есть только в театре. Никогда в жизни я не сравню привлекательность для актера театральной работы со съемками.
– Но кино остается в веках, а театр конечен…
– А зачем тебе оставаться надолго в качестве, за которое ты не хотел бы отвечать? Лучше коротко, но гениально, чем навсегда и очень средне – я специально беру какие-то крайние примеры. Царство артиста – театр, именно там можно проверить, какой он, хороший или плохой: вышел на сцену – и всем зрителям сразу все ясно. А кино – это все-таки искусство обмана. Возьмите самых великих американских артистов, к примеру, Аль Пачино, Роберта де Ниро, Джека Николсона, Мерил Стрип – их же озвучивают в нашем прокате. Понимаете, до какой степени унижено достоинство этой профессии? Ну разве голос не является частью – и важнейшей! – актерского искусства?! Но здесь голос человека, его интонации, манера играть роль – откинуты, для кино это не важно, там главное – сюжет, финал. А вот в театре этого не может быть, выходишь к залу – и пробуешь, рискуешь.
– Трудно поверить, что в «Труффальдино…» вы не получали удовольствия от съемок…
– В это время в театре я играл «Записки из подполья», и даже сравнить эти две роли не могу: я из-за этой работы на сцене артистом стал. А в «Труффальдино из Бергамо» лишь делал то, что умел давным-давно: кино просто использует твои навыки, полученные на подмостках. Поэтому умные артисты работают в театре, это – кузница мастерства, а кино – кузница славы, денег, может быть, и чего-то другого, если повезет…
– Константин Аркадьевич, а можно накануне женского праздника задать не совсем серьезный вопрос? Вы снимались в фильме «Комедия о Лисистрате», главная героиня которого была первой феминисткой в истории человечества. Как вы относитесь к подобной женской позиции?
– Вообще в тот эротический фильм, снятый на заре перестройки, я как-то неудачно влетел и теперь стараюсь по возможности забывать про работу в нем… А к женщинам-феминисткам хорошо отношусь. Я к любым убеждениям людей отношусь довольно лояльно, лишь бы все это не было связано с насилием над другими, с подлостью. Были бы люди хорошие – в основных, библейских, что ли, параметрах. Ну мало ли какие бывают течения, увлечения, время диктует свои поправки, нарушающие гармонию, и феминизм, мне кажется, – некий ответ, реакция женщин на происходящее, вполне понятная.
– В давно снятом телеспектакле «Малыш и Карлсон» со Спартаком Мишулиным в главной роли вы сыграли друга Бетан – эдакого стилягу «шведского производства». А по жизни были стилягой?
– О Боже мой! Вы помните «меловой период» моей жизни, со времен динозавров! Даже моя жена не в курсе, что я участвовал в том спектакле: некоторые роли имеют такое малое значение для меня, для рабочей биографии, что про них и не вспоминаешь… Что касается стиля, то в нашей семье папа гениально одевался, а у меня со вкусом было не очень хорошо, так что встречающиеся на моем пути женщины постепенно научили меня этой премудрости. Главный учитель – моя окончательная жена, Елена Бутенко, хотя я до сих пор спрашиваю ее совета. А в детстве и в юности я очень любил простую и некрасивую советскую одежду, и самым ужасным было, когда родители привозили фирменные вещи из-за границы. Меня наряжали во что-то яркое, и я появлялся во дворе, не похожий на друзей-мальчишек, и это были дни позора, ужас и стыдоба! Ведь мне так нравилось ходить в нормальной, старушечьих тонов одежде…
В конце пресс-конференции один из тульских журналистов задал неизменный вопрос: «Не мешает ли вам популярность вашего отца?» И ироничный, тонкий Райкин-младший ответил:
– Да она мне и сейчас мешает: сижу – а она мешает... Творческая личность никогда не хочет владеть тем, что ей не принадлежит, поэтому слава отца – не твое достижение, ты к нему не имеешь никакого отношения, это то, что тебя конфузит и закрепощает. И интерес к тебе как к сыну великого артиста становится, вообще говоря, неприятен, хотя ты очень любишь своего папу, обожаешь его творчество, и он в художественном смысле является для тебя учителем. Но – фамилия та же, тебя сравнивают с ним впрямую, и от подобного не уйти, и оно не в твою пользу, потому что он – уже мастер, а ты еще ученик. Поэтому – да, мешает, но для большинства населения страны я так и останусь навсегда «сыном Райкина», даже если доживу до девяноста лет. И есть уже анекдот, будто журналистка обратилась ко мне: «Константин, не помню вашего отчества…». Если бы такое в самом деле случилось, я был бы счастлив, это значит, кто-то меня числит отдельно, хотя, с другой стороны, это чудовищно…
– А тот анекдот имел под собой почву?
– Это был реальный случай, причем повторявшийся потом много раз. Розовский услышал и придумал, будто я сказал в ответ: «Вон отсюда!» А меня это радует, хотя тут и невежество присутствует, и бестолковость, но она мне симпатична: пришли ко мне, без мещанского интереса к сыну великого артиста.
 Марина ПАНФИЛОВА
 Елена КУЗНЕЦОВА
0 комментариев
, чтобы оставить комментарий

Ранее на тему

Хорошая жизнь

04 марта, 21:08

Магия танца

01 марта, 10:14

Отдыхать хотят все

01 марта, 10:12

На эту же тему