Все зрите, се Елисавета

В Тульском музее изобразительных искусств «Портрет императрицы Елизаветы Петровны» кисти Алексея Антропова притягивает к себе особое внимание зрителя. Изображена на нем вступившая на престол в 1741 году русская императрица, слывшая в молодости чуть ли не первой красавицей Европы.


Елена Рябова,
ведущий специалист
отдела музейной педагогики ТМИИ


Ее воспевали поэты в одах, а живописцы – на пышных парадных портретах. Алексей Петрович Антропов создал несколько ее изображений, одно из которых было приобретено тульским музеем в 1968 году у московского коллекционера Могилевского благодаря стараниям нашего земляка художника Порфирия Крылова.
Живописец яркой индивидуальности, Антропов писал еще и миниатюры, иконы, фрески. А его портреты, выполненные в стиле барокко, по уровню исполнения заметно приблизили русскую живопись к живописи западноевропейской.
Портрет императрицы Елизаветы Петровны, созданный в 1753 году, является вольным повторением одной из картин, написанных Луи Каравакком в 1740-х годах. Став еще при Петре I придворным художником, этот французский мастер должен был написать 14 портретов императрицы (четыре больших и десять до колен) для «чужестранных дворов», но умер, так и не выполнив заказ целиком. Известно, что в начале своего творческого пути, работая с Каравакком, Антропов неоднократно копировал его работы, при этом вносил в них небольшие, но существенные изменения, делая копии менее изысканными, но более реалистичными, чем оригиналы. Французский мастер писал пышные парадные портреты Елизаветы, а у Антропова они получились более камерными.
Всмотримся в облик Елизаветы Петровны. Ее фигура, кажется, выхвачена светом из глухой темноты. Сдержанная и величавая императрица встречает нас живым игривым взглядом и полуулыбкой. Сразу заметно, что автор не стремится проникнуть во внутренний мир своей героини (вообще Антропову несвойственна передача внутренних душевных движений, да и искусству того времени, пожалуй, это было еще не по силам). Он лишь показывает ее веселый нрав. Как тут не вспомнить, что начало царствования императрицы было периодом роскоши и излишеств, при дворе регулярно проводились балы и маскарады, а тон задавала сама Елизавета Петровна, законодательница мод, после смерти которой осталось пятнадцать тысяч платьев. Но если у Каравакка лицо Елизаветы кажется анемичным, а сам портрет холодно-официальным, то антроповская работа отличается мягкостью эмоциональной трактовки живописного образа. Елизавета Петровна предстает перед нами жизнерадостной, полной женской привлекательности.
Пудреные волосы монаршей особы украшены маленькой изящной короной и веточкой из драгоценных камней, на плечах – красная мантия, отороченная мехом горностая. На серебристом парчовом платье – сапфирово-синяя лента, на которой внизу закреплен знак ордена Андрея Первозванного. А над ним – и сам орден, высочайшая награда Российской империи.
Антропов в отличие от французского живописца с особой изысканностью пишет наряд императрицы и блеск ее бриллиантов. Он изменяет цвет, детали, усиливая красочную выразительность изображения, сочетая в нем черты парадного и камерного портрета. Антроповские копии портретов Елизаветы оказались более удачными, чем статичный и суховатый по исполнению оригинал кисти Каравакка. Исследователи творчества художника считают, что ему удалось в своих вольных интерпретациях создать оригинальные, ставшие полностью самостоятельными произведения. Позднее, обретя мастерство и уверенность в себе, Антропов напишет свои лучшие портреты, отличающиеся строгой правдивостью образов. Его стиль, в котором обобщенность, плоскостность и яркая красочность работ выявляют связь их автора с традициями народного искусства, станет узнаваемым.
Интересно, что первоначально тульский портрет Елизаветы Петровны был прямоугольным и большим по размеру. Бывший владелец полотна обрезал его, вероятно подгоняя под эффектную пышную барочную раму XVIII века. Это выяснилось во время реставрации, проходившей в начале 2000 года. Во время работ были удалены многочисленные плотные старые записи, искажавшие художественные достоинства подлинника, и портрет обрел новую жизнь. Кстати, реплика этого произведения находится в Киевском музее русского искусства.