Общество
Большое сердце Александры
Нелли ЧУКАНОВА
Геннадий ПОЛЯКОВ
Эту старушку, махонькую и шуструю, словно горошина, наверняка помнят многие из тех, кто бывал на мероприятиях, посвященных Великой Отечественной войне. Александра Георгиевна Машкова человек с героическим прошлым – участник войны и обороны Тулы. А в мирное время она создала в своей квартирке музей, где проводила уроки для школьников.
Патриот и семьянин
Отец Александры Георгий Масякин, родившийся в деревеньке Мясоедово (теперь село Ново-Никольское Щекинского района), служил графам Шереметевым. Пристроила его туда мальчишечкой односельчанка, трудившаяся у московских господ. У Шереметевых Георгий обучился счету и грамоте, служил преданно и честно, и хозяева благоволили к парнишке. Даже со временем разрешили забрать из родной деревни приглянувшуюся девицу Наталью Ульянову, ставшую Георгию верной женой и родившую ему десятерых детей.
Грянула революция. Шереметевы звали преданную прислугу с собой в эмиграцию, но у тех уже народились двое деток, и Наталья носила под сердцем Александру. Приняв на память несколько стеклянных и фарфоровых безделиц и кое-что из господского платья, супруги вернулись в деревню. Но, отвыкшие от тяжкого крестьянского труда, надолго там не задержались, перебрались в Тулу. Отец устроился сторожем при реальном училище. Красивейший дом 1909 года постройки, где оно располагалось, и сегодня стоит на Красноармейском проспекте под номером три. Многодетной семье выделили четырехкомнатный деревянный флигель.
Помимо собственных детей, эти люди в голодные предвоенные годы вырастили еще девять ребятишек, оставшихся сиротами.
В госпиталь – на трамвае
В первые дни войны в здании реального училища развернули госпиталь, а все необходимое – кровати, матрасы, медикаменты, перевязочный материал, как позднее рассказывал отец Александры, было в строжайшей тайне припасено в подвалах еще задолго до нападения Германии на СССР.
23-летняя Саша устроилась в госпиталь санитаркой. Она уже окончила пединститут, поработала учителем физики и математики в школе, счастливо вышла замуж за Иринарха Машкова, не побоявшись влиться в семью «врага народа». Родила дочку. Но счастье оказалось недолгим: мужа забрали в армию, а затем на фронт, где он был тяжело ранен. К жене Иринарх так и не вернулся, посчитав, что калека ей не нужен. А девятимесячная Светочка в одночасье сгорела от менингита…
…Тула готовилась к обороне. С фронта на долечивание потоком шли раненые. Александра Георгиевна вспоминает, что с вокзала до госпиталя их поначалу доставляли на трамвае – пока рельсы не разобрали на баррикады.
Отработав смену, Саша запрягала лошаденку, грузила в телегу лопаты, тюки с рукавицами и фартуками и везла их на южные рубежи города – туда, где старики, женщины и дети рыли окопы.
Ванька Лямкин
против танков
О бое в Рогожинском поселке, диораму которого Машкова из пластилина и картона соорудила на своем балконе, ей рассказал один из ополченцев – Ванька Лямкин, как по старой дружбе называла его Александра Георгиевна.
…Немцы захватили Ясную Поляну и Косую Гору. Ночью Лямкин с другими воинами Тульского рабочего полка находился в окопах у Рогожинского поселка. Вооружены они были плохо, лишь некоторым достались трехлинейные винтовки дореволюционного образца. Зато бутылок с зажигательной смесью было в достатке.
Услышав страшный гул и лязг металла, Лямкин от неожиданности выскочил из укрытия. В тот же миг из темноты на него выполз огромный немецкий танк, из люка башни которого возвышался офицер. «Рус партизан, сдавайсь!» – прорычал он на безоружного Ваньку в ватнике, валенках и заячьем треухе. «Я те покажу «сдавайсь»!» – крикнул в ответ Лямкин и соскользнул в окоп, из которого тут же градом посыпались бутылки с зажигательной смесью. Не ожидавшие такого поворота событий фашисты остановили бронетехнику и стали выискивать цели для ответного удара. По защитникам города полоснули автоматные очереди. Но вот загорелся один танк, другой, третий, а остальные, развернувшись, дали деру.
Одновременно с танками враг бросил на город авиацию. Туляки ответили залпом зенитного огня. Все грохотало и полыхало вокруг, казалось, горят земля и небо…
…Поутру Александра с другими санитарами отправилась на передовую – собирать раненых. Добравшись до косогорского моста, машина вдруг встала как вкопанная. Девушка выглянула из-под тента и увидела, что с одной стороны в окопах притаились ополченцы, а с другой – словно стадо разъяренных слонов, с ревом взрывая гусеницами землю и бешено вращая башнями, сгрудились вражеские танки. Поняв, в какую переделку попал, водитель полуторки рванул с места, и вовремя. Сориентировавшись в пространстве, фашисты вряд ли отказали бы себе в удовольствии расстрелять беззащитную цель с красным крестом на борту…
В дни обороны Машкова с другими санитарами круглосуточно моталась в грузовике по городу, доставляя раненых в госпиталь. Однажды подобрали они и чуть живого Ваньку Лямкина, который, правда, быстро пошел на поправку и вскоре прославился на весь госпиталь своими зажигательными плясками.
В 1970-х Иван и Александра снова неожиданно встретились, он был уже совсем седой и без руки…
Легкомысленная Шурочка
Как только отогнали немцев от Тулы, Александра принялась проситься на фронт. К тому времени она уже трудилась в госпитале кладовщиком – математику знала отлично, а потому учет вела аккуратно.
В 1942-м в Туле формировался женский автобатальон, и Александра решила выучиться на водителя. Неоднократно получала отказ. Однажды разрыдалась прямо в военкомате. «Солдат не имеет права плакать. Даже если он – очень симпатичная девушка», – строго сказал офицер. И она была зачислена в батальон.
«Ну вот, добилась своего. Легкомысленная ты у меня, Шура. Храни тебя Господь!» – напутствовала ее мать перед отправкой на фронт.
Правда, на водителя Александра так и не выучилась, служила при пятом автобате интендантом. Ежедневно под обстрелами и бомбежками приходилось обеспечивать приготовление и доставку солдатам и офицерам 1800 порций горячей пищи.
Воевала на Калининском направлении. На всю жизнь запомнились Машковой кровавая мясорубка под Ржевом, длившаяся без малого полтора года, и бои за освобождение Белоруссии…
Вклад Александры Георгиевны в Победу оценен орденом Великой Отечественной войны II степени.
Тайны прошлого
В 1944-м Александру демобилизовали. Отца уже не было в живых, на войне без вести сгинул брат Василий. А вскоре не стало и матери, пришлось Шурочке самой растить младших братьев и сестер. Устроилась на работу.
Свое военное прошлое Машкова тщательно скрывала от всех – в те годы самое грязное обвинение могли бросить в лицо фронтовичке…
Вышла замуж. Признавалась потом, что первый брак был по огромной любви. Второй – по роковой ошибке. Был Иван Петрович лет на десять старше. Высококлассный слесарь-лекальщик, руководитель струнного оркестра и – невозможный эгоист. Все складывалось неплохо, пока не родился сын. Брак распался. Оставшись без средств и крыши над головой, Машкова жила с младенцем на вокзале, потом горемыкам помогли получить комнату в коммуналке.
В середине девяностых в однокомнатной квартирке, которую Машковым удалось выменять с доплатой на свою комнату, случился пожар. Сын погиб. Стойко перенеся и эту трагедию, Александра Георгиевна сумела найти в жизни новые смыслы.
Жить, а не доживать
С 2002 года она стала получать пенсию не только по старости (а на заслуженный отдых Александра Георгиевна вышла в 78 лет!), но и как участник войны. Она заново обустроила дом и принялась за создание музея.
Помимо диорамы, были в нем саперная лопата военных лет, ржавый штык трехлинейки, пробитая каска, стреляные гильзы и муляж гранаты.
В углу «избы» висела старинная люлька с младенцем, неподалеку притулились древний ведерный самовар с трубой, керосиновые лампы, прялки, керамические горшки да плошки. Были тут чугунные утюги, нагревавшиеся углем или просто так, на печи, и их прародитель – деревянный рубель, которым в старину крестьянки гладили холщовые рубахи и штаны. Стены украшали расшитые кружевные рушники, полы – связанные крючком полосатые коврики. Все это богатство Машковой дарили знакомые, кое-что за гроши приобреталось на барахолке.
Хозяевами своего жилища она считала Ивана да Марью в русских народных костюмах, выделив им лучшее место в горнице, у окошка. На Иване – старинная льняная рубаха и домотканые порты. Марья – в поневе и занавеске, как и положено коренной жительнице Тульской губернии. Кровать тоже была убрана «под старину» – с кружевным подзором, наволочками с прошвами и домотканым вышитым покрывалом.
– Постель свою я молодым отдала! – заливисто смеялась Машкова. – Шучу, конечно. Ночую на кровати, но горку подушек не убираю. Я ж вон какая маленькая, лягу на уголок калачиком, так и сплю.
Все, кто знал, вспоминают ее как человека невероятно веселого, улыбчивого, неунывающего. Судьба подарила Александре Георгиевне долгую и трудную, но наполненную смыслом, а потому счастливую жизнь.
Многие годы неутомимая бабушка обихаживала могилки тех, с кем когда-то росла, кто воевал на фронтах и умер от старых ран, не имея родных и близких. Некоторым она за свой счет даже ставила памятники. «Пенсия у меня теперь большая, а куда деньги тратить, много ли мне надо?..» – с легкой грустью улыбалась она. А в дни памятных дат, неутомимая, вновь неслась на встречи с однополчанами, на парад Победы в Москву, по местам боевой славы…
Геннадий ПОЛЯКОВ
Эту старушку, махонькую и шуструю, словно горошина, наверняка помнят многие из тех, кто бывал на мероприятиях, посвященных Великой Отечественной войне. Александра Георгиевна Машкова человек с героическим прошлым – участник войны и обороны Тулы. А в мирное время она создала в своей квартирке музей, где проводила уроки для школьников.
На одном балконе была диорама из пластилина, рассказывающая о бое защитников города с фашистами в Рогожинском поселке, а в единственной комнате и на втором балконе расположилась «крестьянская изба».
Познакомившись с Александрой Георгиевной, мы проговорили с ней полсуток кряду. Впоследствии не раз встречались в дни памятных дат. А потом я узнала, что ее больше нет. Что поделать, уходят ветераны… Но не должна уходить память о них. Тем более о тех, кто, достойно пережив все отпущенные испытания, до конца своих дней сумел сохранить невероятную жажду жизни, безграничную любовь и доброту к людям.Патриот и семьянин
Отец Александры Георгий Масякин, родившийся в деревеньке Мясоедово (теперь село Ново-Никольское Щекинского района), служил графам Шереметевым. Пристроила его туда мальчишечкой односельчанка, трудившаяся у московских господ. У Шереметевых Георгий обучился счету и грамоте, служил преданно и честно, и хозяева благоволили к парнишке. Даже со временем разрешили забрать из родной деревни приглянувшуюся девицу Наталью Ульянову, ставшую Георгию верной женой и родившую ему десятерых детей.
Грянула революция. Шереметевы звали преданную прислугу с собой в эмиграцию, но у тех уже народились двое деток, и Наталья носила под сердцем Александру. Приняв на память несколько стеклянных и фарфоровых безделиц и кое-что из господского платья, супруги вернулись в деревню. Но, отвыкшие от тяжкого крестьянского труда, надолго там не задержались, перебрались в Тулу. Отец устроился сторожем при реальном училище. Красивейший дом 1909 года постройки, где оно располагалось, и сегодня стоит на Красноармейском проспекте под номером три. Многодетной семье выделили четырехкомнатный деревянный флигель.
Помимо собственных детей, эти люди в голодные предвоенные годы вырастили еще девять ребятишек, оставшихся сиротами.
В госпиталь – на трамвае
В первые дни войны в здании реального училища развернули госпиталь, а все необходимое – кровати, матрасы, медикаменты, перевязочный материал, как позднее рассказывал отец Александры, было в строжайшей тайне припасено в подвалах еще задолго до нападения Германии на СССР.
23-летняя Саша устроилась в госпиталь санитаркой. Она уже окончила пединститут, поработала учителем физики и математики в школе, счастливо вышла замуж за Иринарха Машкова, не побоявшись влиться в семью «врага народа». Родила дочку. Но счастье оказалось недолгим: мужа забрали в армию, а затем на фронт, где он был тяжело ранен. К жене Иринарх так и не вернулся, посчитав, что калека ей не нужен. А девятимесячная Светочка в одночасье сгорела от менингита…
…Тула готовилась к обороне. С фронта на долечивание потоком шли раненые. Александра Георгиевна вспоминает, что с вокзала до госпиталя их поначалу доставляли на трамвае – пока рельсы не разобрали на баррикады.
Отработав смену, Саша запрягала лошаденку, грузила в телегу лопаты, тюки с рукавицами и фартуками и везла их на южные рубежи города – туда, где старики, женщины и дети рыли окопы.
Ванька Лямкин
против танков
О бое в Рогожинском поселке, диораму которого Машкова из пластилина и картона соорудила на своем балконе, ей рассказал один из ополченцев – Ванька Лямкин, как по старой дружбе называла его Александра Георгиевна.
…Немцы захватили Ясную Поляну и Косую Гору. Ночью Лямкин с другими воинами Тульского рабочего полка находился в окопах у Рогожинского поселка. Вооружены они были плохо, лишь некоторым достались трехлинейные винтовки дореволюционного образца. Зато бутылок с зажигательной смесью было в достатке.
Услышав страшный гул и лязг металла, Лямкин от неожиданности выскочил из укрытия. В тот же миг из темноты на него выполз огромный немецкий танк, из люка башни которого возвышался офицер. «Рус партизан, сдавайсь!» – прорычал он на безоружного Ваньку в ватнике, валенках и заячьем треухе. «Я те покажу «сдавайсь»!» – крикнул в ответ Лямкин и соскользнул в окоп, из которого тут же градом посыпались бутылки с зажигательной смесью. Не ожидавшие такого поворота событий фашисты остановили бронетехнику и стали выискивать цели для ответного удара. По защитникам города полоснули автоматные очереди. Но вот загорелся один танк, другой, третий, а остальные, развернувшись, дали деру.
Одновременно с танками враг бросил на город авиацию. Туляки ответили залпом зенитного огня. Все грохотало и полыхало вокруг, казалось, горят земля и небо…
…Поутру Александра с другими санитарами отправилась на передовую – собирать раненых. Добравшись до косогорского моста, машина вдруг встала как вкопанная. Девушка выглянула из-под тента и увидела, что с одной стороны в окопах притаились ополченцы, а с другой – словно стадо разъяренных слонов, с ревом взрывая гусеницами землю и бешено вращая башнями, сгрудились вражеские танки. Поняв, в какую переделку попал, водитель полуторки рванул с места, и вовремя. Сориентировавшись в пространстве, фашисты вряд ли отказали бы себе в удовольствии расстрелять беззащитную цель с красным крестом на борту…
В дни обороны Машкова с другими санитарами круглосуточно моталась в грузовике по городу, доставляя раненых в госпиталь. Однажды подобрали они и чуть живого Ваньку Лямкина, который, правда, быстро пошел на поправку и вскоре прославился на весь госпиталь своими зажигательными плясками.
В 1970-х Иван и Александра снова неожиданно встретились, он был уже совсем седой и без руки…
Легкомысленная Шурочка
Как только отогнали немцев от Тулы, Александра принялась проситься на фронт. К тому времени она уже трудилась в госпитале кладовщиком – математику знала отлично, а потому учет вела аккуратно.
В 1942-м в Туле формировался женский автобатальон, и Александра решила выучиться на водителя. Неоднократно получала отказ. Однажды разрыдалась прямо в военкомате. «Солдат не имеет права плакать. Даже если он – очень симпатичная девушка», – строго сказал офицер. И она была зачислена в батальон.
«Ну вот, добилась своего. Легкомысленная ты у меня, Шура. Храни тебя Господь!» – напутствовала ее мать перед отправкой на фронт.
Правда, на водителя Александра так и не выучилась, служила при пятом автобате интендантом. Ежедневно под обстрелами и бомбежками приходилось обеспечивать приготовление и доставку солдатам и офицерам 1800 порций горячей пищи.
Воевала на Калининском направлении. На всю жизнь запомнились Машковой кровавая мясорубка под Ржевом, длившаяся без малого полтора года, и бои за освобождение Белоруссии…
Вклад Александры Георгиевны в Победу оценен орденом Великой Отечественной войны II степени.
Тайны прошлого
В 1944-м Александру демобилизовали. Отца уже не было в живых, на войне без вести сгинул брат Василий. А вскоре не стало и матери, пришлось Шурочке самой растить младших братьев и сестер. Устроилась на работу.
Свое военное прошлое Машкова тщательно скрывала от всех – в те годы самое грязное обвинение могли бросить в лицо фронтовичке…
Вышла замуж. Признавалась потом, что первый брак был по огромной любви. Второй – по роковой ошибке. Был Иван Петрович лет на десять старше. Высококлассный слесарь-лекальщик, руководитель струнного оркестра и – невозможный эгоист. Все складывалось неплохо, пока не родился сын. Брак распался. Оставшись без средств и крыши над головой, Машкова жила с младенцем на вокзале, потом горемыкам помогли получить комнату в коммуналке.
В середине девяностых в однокомнатной квартирке, которую Машковым удалось выменять с доплатой на свою комнату, случился пожар. Сын погиб. Стойко перенеся и эту трагедию, Александра Георгиевна сумела найти в жизни новые смыслы.
Жить, а не доживать
С 2002 года она стала получать пенсию не только по старости (а на заслуженный отдых Александра Георгиевна вышла в 78 лет!), но и как участник войны. Она заново обустроила дом и принялась за создание музея.
Помимо диорамы, были в нем саперная лопата военных лет, ржавый штык трехлинейки, пробитая каска, стреляные гильзы и муляж гранаты.
В углу «избы» висела старинная люлька с младенцем, неподалеку притулились древний ведерный самовар с трубой, керосиновые лампы, прялки, керамические горшки да плошки. Были тут чугунные утюги, нагревавшиеся углем или просто так, на печи, и их прародитель – деревянный рубель, которым в старину крестьянки гладили холщовые рубахи и штаны. Стены украшали расшитые кружевные рушники, полы – связанные крючком полосатые коврики. Все это богатство Машковой дарили знакомые, кое-что за гроши приобреталось на барахолке.
Хозяевами своего жилища она считала Ивана да Марью в русских народных костюмах, выделив им лучшее место в горнице, у окошка. На Иване – старинная льняная рубаха и домотканые порты. Марья – в поневе и занавеске, как и положено коренной жительнице Тульской губернии. Кровать тоже была убрана «под старину» – с кружевным подзором, наволочками с прошвами и домотканым вышитым покрывалом.
– Постель свою я молодым отдала! – заливисто смеялась Машкова. – Шучу, конечно. Ночую на кровати, но горку подушек не убираю. Я ж вон какая маленькая, лягу на уголок калачиком, так и сплю.
Все, кто знал, вспоминают ее как человека невероятно веселого, улыбчивого, неунывающего. Судьба подарила Александре Георгиевне долгую и трудную, но наполненную смыслом, а потому счастливую жизнь.
Многие годы неутомимая бабушка обихаживала могилки тех, с кем когда-то росла, кто воевал на фронтах и умер от старых ран, не имея родных и близких. Некоторым она за свой счет даже ставила памятники. «Пенсия у меня теперь большая, а куда деньги тратить, много ли мне надо?..» – с легкой грустью улыбалась она. А в дни памятных дат, неутомимая, вновь неслась на встречи с однополчанами, на парад Победы в Москву, по местам боевой славы…
Другие новости
