Электрошокер в женских руках

С 25 ноября по 10 декабря в Туле и области проходила кампания «16 дней без насилия». Международная акция призвана привлечь внимание к проблеме жестокости в отношении женщин. С чем приходится сталкиваться тулячкам, узнала руководитель службы новостей «Тульских известий» Анастасия КАЛИНИНА.

Маша – талантливый молодой ученый, художник и мой лучший друг. Она любит группу «Пикник», суши, маму и животных. Маша очень хрупкая и маленькая, и мне кажется, что она покупает джинсы в детском отделе.
На неделе, когда я готовила материалы по кампании «16 дней без насилия», ее любимые музыканты давали концерт в Туле. Маша никогда не могла пропустить такое событие, а потому билеты мы купили аж за два месяца. Я уже сидела в фойе концертного зала в предвкушении эстетического удовольствия и общения с дорогим другом, но тут зазвонил телефон.
– Я никуда не иду. Мой муж объявился, – сказала металлическим голосом Маша.
Как выяснилось позже, зная о пристрастии экс-супруги к русскому року и о преданности «Пикнику», ее бывший прислал СМС Машиной маме. Он угрожал физически расправиться с девушкой чуть ли не на концерте.
…Семейная лодка Маши разбилась вовсе не о быт. Андрей, выпускник тульского вуза, имевший хорошую работу, был интересным собеседником и вполне заботливым супругом. Все изменил алкоголь. Сначала парень уходил в запои, потом перешел на «вещества». Начал работать «закладчиком», стал распространять наркотики. Потерял работу… Несколько лет Маша пыталась вернуть его к нормальной жизни. Не вышло. В отчаянии она ушла жить к маме и подала на развод. И тогда начался ад.
Андрей дежурил у подъезда, угрожал, звонил и Маше, и ее маме. Говорил, что любит «дуру глупую», развод – это предательство, а раз так, то он будет мстить. Подруга начала ездить с работы и на работу в сопровождении знакомых и друзей. Сходила к участковому, но тот ответил, что пока может только профилактическую беседу провести.
Тогда же Маша купила электрошокер.
По статистике МВД – 60–70 процентов жертв домашнего насилия никогда не обращаются за помощью. И дело не только в том, что женщине трудно вынести свою проблему из домашних стен и заявить открытым текстом: у меня серьезные проблемы. Дело и в том, что наказать обидчика – задача не из легких. Жертва должна оформлять справки о побоях, заручиться поддержкой соседей, которые официально подтвердят, что слышали скандалы; подать заявление в суд и там перетряхивать грязное белье. Даже если все получится, то максимальный срок, который светит агрессору – 3–4 месяца заключения.
Но ведь так не везде. К примеру, в США в 1996 году после принятия федерального закона о насилии в семье число «домашних» убийств сократилось в 4 раза. Сейчас, когда от женщины поступает сигнал, к ней немедленно выезжает специально подготовленный полицейский, информирует женщину о ее правах. Она, в частности, может получить от судьи охранный ордер. Эта форма защиты от тирана лишает его права определенный срок приближаться к жертве на определенное расстояние (например, на 100–150 метров). В случае нарушения – арест. Если же ситуация совсем критическая, женщина с детьми может укрыться в убежище-приюте. Туда мучителю доступа нет.
Маше пока приходится решать проблему самостоятельно. Через полтора года  после развода она сменила квартиру и работу, и ее благоверный вроде потерял след.
И вот – все начинается снова.
…Когда мы приехали к Маше домой, нас встретила ее плачущая и заикающаяся от ужаса мама.
Мы успокоили пожилую женщину, насколько было возможно. Затем девушка прошла в свою комнату, где на стенах нет свободного места от благодарностей, грамот и наград, достала из тумбочки электрошокер и обыденным жестом, словно телефон, поставила его на зарядку.
– Я не боюсь Андрея. Уже давно не боюсь. Мне просто маму жалко, – задумчиво щелкая кнопкой, сказала молодой ученый...