Кого беспокоит «кошачий вопрос»?

Ксения РОМАНОВА
Михаил ЛЕОНТЬЕВ

Кошка Мурка поселилась в подвале давно, обжилась, наверное, даже навела какой-то свой, только кошке понятный уют. Жила тихо – не горланила по весне, ни с кем не дралась. Иногда гонялась за синицами и воробьями, но никогда не ловила – видимо, считала, что синица ничем не уступает журавлю и лучше смотрится в небе. Зато мышей настигала ловко, про­фес­сио­наль­но, за что быстро снискала любовь настоящих жильцов дома – тех, что из квартир.

Добро vs зло
Впрочем, всем без исключения может нравиться только золотая монета. И для кого-то из жильцов прогнать бездомную животину из подвала стало чем-то вроде смысла жизни. Бурля ненавистью к кошке, они действовали варварски: лаз в подвал заколачивали то фанерой, то листами железа – для верности. Тогда оппозиция – добряки и кошколюбы – делала свой ответный ход. Каждый раз фанера от вентиляционного окна отдиралась, металлические листы отгибались, а поблизости появлялась плошка с молоком. Холодная война между злом и добром в масштабах одного двора длилась месяцами.
«Кошачий вопрос» обострился с появлением у Мурки потомства. Было это прошлым летом. Котенок быстро рос, и вскоре кошка-мать стала выводить его на прогулки. Устроившись под кустами пионов, Мурка играла с крохой, и прохожие умилялись кошачьему семейному счастью.
Никто не знал, но в подвале дожидались мать еще два котенка. Неизвестно, почему крохи появились на свет такими – оба с симптомами, похожими на детский церебральный паралич.

Лапы и хвост –
не документы
Через два месяца здорового котенка забрала к себе женщина. А из подвала принялся выползать на свет жалкий дуэт – двое дрожащих, спотыкающихся котят. Они отчаянно хватались за жизнь – самые простые действия им давались с трудом. Даже взять кусочек еды с тарелки не удавалось с первого раза. Котята, прежде чем у них получалось, долго тыкались розовыми носами в блюдечко, за что их и прозвали – Ковыряшки.
Один, рыжевато-коричневый, был чуть сильнее брата. А черно-белый, казалось, был совсем не жилец. Кто-то вызвал ветеринара, он осмотрел котят и покачал головой: недуг неизлечим, котики проживут столько, сколько предназначено судьбой.
Но кошка, как любая мать, обожала их беззаветно. Она тщательно следила, чтобы крохи не отходили далеко от спасительного лаза, куда они кубарем скатывались, почуяв опасность. Опекала их пуще, чем своего здорового малыша.
Дмитрий, большой и добрый человек, смастерил «пандусы», ведущие к окошку. Когда кто-то стал ворчать, что, дескать, в подвале картошку хранит и зимой она из-за этой вечно открытой «форточки» непременно померзнет, Дима лаз в подвал утеплил. Но так, чтобы кошки могли прошмыгнуть к себе домой.
А недовольные соседством троицы кошачьих все равно остались. Дескать, живут они тут без прописки, а лапы и хвост вовсе не документы, а что всех крыс и мышей переловили и картошку спасли – это не заслуга и медали за такое не дают. Аргумент у них был один, и надо сказать, железный: если кому кошки так нравятся, пусть заберут их к себе в семью.

Тетя Валя
Тете Вале кошки нравятся очень. Дважды в день, не боясь показаться чудачкой, она совершает обязательный ритуал. Нагруженная авоськами с едой, позвякивая тарелочками, отправляется по микрорайону и кормит бездомных Барсиков и Пушков. Блюдца у нее всегда вымыты до блеска, корм и молоко свежие. После кошачьей трапезы пенсионерка собирает посуду, чтобы отдраить к следующей кормежке.
А дома о ее ноги терлись уже свои, спасенные с улицы, лоснящиеся от витаминов коты. Чтобы прокормить всю мяукающую армию, тете Вале пришлось устроиться на подработку – пенсии не хватало.
Осенью кто-то пожертвовал для котят кусок старой шубейки – постелил ее возле лаза. Ночью котики уползали в подвал греться, днем появлялись снова. Было заметно: коричневый в полосочку подрос, а его брат с наступлением холодов стал совсем плох. Он уже не мог спускаться на ночь в спасительное подполье. И тот, что покрепче, тоже перестал уходить в тепло – всю ночь сидел рядом с братцем, пытаясь отогреть.

«Меня мама научила!»
Зимой черно-белый Ковыряшка, самый слабый из троицы, умер. Его нашла, похоронила и оплакала тетя Валя. Пропал и второй котенок. Кто-то по этому поводу уронил скупую слезу, другие с облегчением вздохнули. Люди понемногу стали забывать Ковыряшек. А Мурка понуро бродила по окрестностям, мяукая надрывно и призывно. В родном дворе ее не было дней десять, а когда она вернулась, рядом с ней семенил коричневый Ковыряшка.
Видно, ежедневная борьба за жизнь здорово закалила его. Котенок подрос и похорошел, но Ковыряшка очень осторожный – доверяет одной тете Вале, идет к ней на руки, мурлычет и под ласками щурит глаза от удовольствия.
Во двор зачастили волонтеры, обещающие пристроить Ковыряшку в добрые руки. Но хитрый котейка словно чувствует, что его хотят отлучить от любимого подвала и заботливой матери, – прячется, не поддаваясь на уговоры, отвергая вкусные приманки.
А баталии вокруг «кошачьего вопроса» не утихают.
– Меня мама научила! Надоели эти кошки… – выкрикнул недавно мальчик лет восьми и расшвырял по газону кошачьи плошки. Добрую тетю Валю молодые матери, которые гуляют по двору, на глазах детей костерят, что прикормила кошек.
Говорят, о том, насколько общество развито и гуманно, можно судить по тому, как в нем относятся к детям и старикам. Верно говорят, но надо добавить: и по отношению к животным – тоже.