У них должен быть шанс

Екатерина ГАРБУЗОВА

Убийство ребенка и покушение на самоубийство – вот статьи не уголовного, а куда более серьезного – духовного – кодекса, в которых церковь обвиняет женщину, решившую прервать беременность.
Грех ложится и на врача, производившего аборт, и на мужа, если вмешательство в естественный ход вещей сделано с его согласия. Заповедь «Не убий» относится к нерожденным детям в той же мере, что и к явившимся на свет божий.
Этими серьезными заявлениями начал свое выступление протоиерей Дмитрий Афанасьев – координатор центра по защите материнства Епархиального отдела по благотворительному и социальному служению. Участники областного межведомственного круглого стола, завершившего недельную акцию по борьбе с абортами «Подари мне жизнь», приняли установки отца Дмитрия как истину в последней инстанции.

Сколько жертв у аборта
Закон Моисея подробнейшим образом расписывает человеческие грехи, но об ответственности за аборты речь там вообще не заходит. Древним иудеям не могло даже в голову прийти, что женщина на такое способна.
Аборт – единственное медицинское вмешательство, итогом которого является не улучшение здоровья пациента, а вред: здоровье несостоявшейся мамы существенно подрывается, а второй пациент – ребенок – лишается жизни. Даже сейчас искусственное прерывание беременности иногда заканчивается смертью пациентки, а в прошлые времена такой исход был делом обыкновенным. Поэтому рассматривать решение о производстве аборта как покушение на самоубийство есть не право, а обязанность церкви.
О медицинской стороне вопроса говорят и пишут много, а нравственная пока остается без осмысления. В результате аборта наносится непоправимый ущерб не только организму женщины, но и ее душе. Страдает (и неважно, сознает ли он это) и мужчина, который, как правило, является соучастником принятого женщиной решения. Страдает врач, производивший вмешательство, потому что его ждет суд собственной совести и Божий суд. Поэтому жертв у аборта всегда больше, чем мы можем это себе представить.
Биологами, эмбриологами, цитологами и генетиками доказано уже абсолютно точно, что самая первая клетка человеческого организма – зигота, получившаяся в результате слияния женской яйцеклетки с мужским семенем, уже является человеческой личностью. Когда ребенок развивается, мы говорим: младенчество, детство, отрочество, юность. Но совершенно забываем о том периоде, когда он развивался в утробе матери. А ведь этот период чрезвычайно важен, определяет всю последующую жизнь и точно так же правомочен, как и остальные периоды в жизни.
– Находящийся во чреве человечек совершенно не защищен гражданскими законами. Он защищен (или не защищен!) только своей матерью. Так имеет ли право женщина распоряжаться жизнью своего ребенка, ведь он отнюдь не часть ее тела. Нет и еще раз нет! Если она решается на аборт, она решается на детоубийство. Здесь мы нарушаем Божий закон, который гласит: «Не убий». Нарушаем вне зависимости от того, верующие мы или нет, воцерковлены или не были в храме ни разу, – заключил отец Дмитрий.
Церковь также выступает против некоторых контрацептивных приемов, таких как гормональные средства, спирали, объясняя, что зачатие происходит, но плод во чреве не удерживается.

У эмбриона есть права
Священнослужителя поддержала Наталья Зыкова, уполномоченный по правам ребенка в Тульской области.
Если ребенком является каждое человеческое существо с момента зачатия, то плод в утробе матери должен иметь неотъемлемое право на жизнь. В России правовая защита нерожденных детей не осуществляется. Однако Уголовный кодекс защищает беременную женщину, покушение на ее жизнь карается более строго. Ребенок может выступать наследником еще до своего рождения: выдачу свидетельства о праве на наследство приостанавливают до момента появления малыша на свет. Уже сейчас можно и нужно установить ответственность матери за здоровье будущего ребенка, если она курит или принимает спиртные напитки во время беременности.
– По статистике, за последние пять лет число абортов в Тульской области снизилось в два раза. Но при этом мы не знаем, сколько их производят коммерческие центры. Частный сектор не отчитывается перед государственным, в результате вся статистика по абортам выглядит крайне сомнительно. Я считаю, что министерству здравоохранения необходимо сделать какой-то шаг в этом направлении. Надо подумать, каким образом можно воздействовать на эти центры, чтобы они открывали у себя кризисные кабинеты, проводили профилактику, давали женщине «неделю тишины» для размышления, как это делается в государственных учреждениях, – обратилась к представителям минздрава Наталья Зыкова.
Ее предложения вряд ли выполнимы. Для частного медицинского сектора чем больше абортов, тем больше доход. И заниматься профилактикой в ущерб собственному карману они никогда не будут.

Мама маме рознь
Медицинский психолог Тульского областного перинатального центра Виктория Сычугова не разделила мнения, что женщину, идущую в абортарий, надо винить или карать. Ее необходимо жалеть, она и так страдает.
Психологические исследования и практический опыт показывают, что начало беременности очень часто сопровождается депрессией, которая имеет как физиологические причины – в организме происходят сильнейшие гормональные сдвиги, – так и социальные: необходимо быстро решить множество жизненных проблем, связанных с учебой или работой, с жильем. Женщине в этот момент достаточно сложно оценить ситуацию объективно. Обычно после четырнадцатой недели беременности депрессия сменяется эмоциональным подъемом и радостью. Но решение об аборте женщина принимает в одиночку в самый неблагоприятный период.
Если беременность нежелательна и женщина узнает о ней на сроке после 12 недель, она приходит в отчаяние. Аборт сделать нельзя, родить – тем более. Обычно у таких женщин нет родственников, нет жилья, работы – нет ничего. И сами они эмоционально незрелы, инфантильны, приходится брать ответственность за них на себя. Перед медиками встает непростая задача: за полгода, оставшиеся до родов, взрастить зрелую личность. Чтобы решить психологические и юридические вопросы, женская консультация направляет пациентку в кризисный центр. И тогда ситуация нередко заканчивается рождением здорового и уже желанного ребенка.
Другое дело, когда женщина сообщает, что отказывается от новорожденного непосредственно в родах или сразу после. Как правило, такие барышни не наблюдались в женской консультации, с ними никто не работал, решение об отказе окончательно созрело, и изменить его за пару дней не представляется возможным. При сборе анамнеза выясняется, что работы, жилья нет, помощи ждать неоткуда, надо выплачивать кредиты, женщины втянуты в судебные тяжбы, у кого-то вообще нет документов, кто-то страдает различными заболеваниями, тяжелыми инфекциями.
– Мы организуем маме-отказнице контакт с ребенком, но она не хочет его видеть, категорически отказывается кормить. Мы не можем навязывать свое участие бесконечно – у нее тоже есть права. Да и, откровенно говоря, смысла в этом нет. Чаще всего такие женщины – алкоголички, возвращающиеся из роддома в среду, где младенцу даже находиться небезопасно. Так что мать матери рознь.