Замес

 Анастасия КАЛИНИНА
  из личного архива участника первой чеченской кампании

Мы встречаемся с Василием Красновым в одном из уютных тульских кафе. На окне возле нашего столика по причине неизбежного Нового года щурится и хитро улыбается лилово-голубой бородатый дед. Найти время для встречи было непросто: Василий – крупный руководитель в серьезной организации, график крайне плотный. Бывшие профессиональные военные, да еще с командным профилем за плечами, – востребованные кадры и желанные управленцы в гражданских учреждениях.

­­­– У меня в родне – насколько хватает взгляд – все воевали. Прадед за Щорсом знамя носил,– заказав крепкий «американо» улыбается Василий.
Повод для нашей встречи и интервью – 20-летие первой чеченской кампании. Готовясь к материалу, я рассчитывала услышать рассказ о хронике боев и военные байки. Что-то почти легкое и ненавязчивое из серии «Бойцы поминают минувшие дни/ И битвы, где вместе рубились они». Но беседа вышла глубже, серьезнее. Собеседник подробно анализировал, словно размышляя вслух, причины начала военных действий, ошибки, допущенные в их ходе, цитировал произведения классической русской литературы, разбирал исторические предпосылки чеченских событий, изъяны в российской контрактной системе, проводил аналогии с современной геополитической ситуацией…
– Василий, расскажи, ты помнишь, что было ровно 20 лет назад? Что ты делал? Где и кем ты был?
Задумчиво глядя сквозь фиолетового Деда Мороза на тульскую улицу, Василий не без труда вспоминает:
– 20 лет уже прошло? Надо же… так. 1994 год, декабрь. Я оканчивал курсы в военном училище. В Чечне тогда уже вовсю шел замес – шли последние приготовления к штурму Грозного. Мы зашли позже, в 95-м. Я был распределен в состав личного резерва командующего военной группировки. В чем заключались наши задачи? Мы охраняли сами себя, патрулировали местность, перекрывали какие-то направления, вели поисковые мероприятия. Условно говоря – сидели на мягком месте, выполняя повседневные задачи. Но если нас дергали – значит, совсем край. Мы были тем козырем, который выбрасывали из рукава в совершенно безысходной ситуации. Так что и в уличных боях участие принимали, и в горах воевали…
По мнению бывшего сапера, один из ключевых просчетов, приведший к огромным потерям, – солдаты не знали, зачем и с кем они воюют.
­­– А понимание целей и задач – это главное и основное. Поэтому очень скоро в свободное время я плотно занялся изучением истории этого народа.
Кроме того, информационная война, которую российское правительство в то время и не думало начинать, была проиграна сразу и безоговорочно.
– Нас в России считали душегубами и убийцами. Когда я приехал первый раз в отпуск, знакомые не верили моим рассказам о положении дел в Чечне и практически отказывались со мной разговаривать.
И все же Василий рассказывает о своем противнике и враге с чувством глубочайшего уважения. По его словам, мужчины-горцы – профессиональнейшие воины. В силу природных причин в Чечне практически не было ресурсов для земледелия, животноводства и торговли. Зато охрану грузов, патрулирование, таможенные функции чеченские мужчины исполняли отменно.
– И еще. Чеченцы, как и русские, – разные. Все мужчины там одинаково бородатые и с ружьем. Но при внешней схожести это может быть и боец самообороны, который взял оружие, чтобы защищать свою дочь, жену и мать в родной деревне. Может – профессиональный военный. Может – просто бандит, которого не уважают даже сородичи.  И очень часто российские войска не делали различия – просто проходили артиллерийским катком по отдельно взятому населенному пункту. Разу­меется, каждый, кто оставался в живых, начинал мстить.
Конечно, не все гладко было и в федеральных войсках. Армия – лицо государства. Так ради чего была эта война, стоившая стольких жертв российскому и чеченскому народу? По мнению Василия, если бы федеральные войска не были введены, то от нашей страны отвалился бы изрядный ломоть.
– И кому территория принадлежала бы тогда?
Василий сдержанно улыбается, и, предварительно обдумав, осторожно говорит:
– Назовем их «заинтересованные стороны».
И вновь пускается в рассказ, припомнив о фальшивых долларах, ходивших чуть ли не тоннами из рук в руки на территории Чечни, о сверхсовременном оружии и технике…
Завершаем беседу обсуждением того, что же изменилось за 20 лет. Василий перечисляет по пунктам с десяток положительных перемен – экономических, политических, культурных. И совсем под занавес с почти с детским удивлением рассказывает, как встретил в Москве чеченского парня… с гитарой.
– Я узнал его по характерным чертам лица,­ – вспоминает Василий, – подошел, поздоровался… Спросил, из Чечни ли он. Парень кивнул. Я сказал, что впервые вижу представителя его народа с электрогитарой, да еще и участника рок-группы, и что у меня, выражаясь молодежным сленгом, «разрыв шаблонов». Он улыбнулся и ответил, что времена меняются.
Имя и фамилия героя интервью изменено по его просьбе.