Аграрий в запасе

Сергей МИТРОФАНОВ
ФОТО: Сергей КИРЕЕВ

В свое время ходила популярная шутка, когда общаются двое. Один заявляет: «Я брокЁр». Второй отвечает: «Ясно, работаешь на биржЕ». Это был период, когда люди ничего не знали ни про биржу, ни про брокеров. А вот Константин Лынов – знал. До того как переехал в Тульскую область и занялся сельским хозяйством, он двадцать лет прожил в Москве и – да – работал на бирже брокером. Но потом кризис, падение фондового рынка, многие клиенты нашего собеседника потеряли деньги, и тогда столичный житель принял решение уйти из сферы и организовать свой бизнес. С одним из своих клиентов, которому все же удалось сохранить финансы, организовал совместное сельхозпредприятие в Чернском районе. Каким же оказался путь в земледелие?

От червячной фермы до «хардкорного» земледелия

В АПК он тринадцать лет. Когда появлялись деньги, Лынов все вкладывал в новую сельхозтехнику. А еще надо вовремя выдать рабочим зарплату – порой после всего в кармане у агрария оставалось на жизнь лишь тысяч двадцать. Крутись как хочешь!

– Пока дошли до растениеводства, пытались реализовать идею выращивать червей для производства биогумуса (органического безвредного удобрения для улучшения урожая) – проще говоря, мы хотели продавать аграриям червячьи экскременты, – на полном серьезе объясняет Константин Владимирович. – Но дальнейший анализ показал: если в Германии баночка биогумуса стоит пять евро, то у нас люди не готовы платить деньги за такие технологии. Решили мы отказаться от червячной фермы и заняться «хардкорным», тяжелым земледелием: то есть работать на земле, при этом выращивая экологически чистые продукты. И отдали органическому земледелию десять лет, я даже имел сертификат одной европейской компании о том, что наш урожай получаем без внесения удобрений. А его сложно получить: тебя замучают вопросами, возьмут много анализов за 100–200 евро. В общем, чтобы вырастить органический урожай по европейским стандартам, надо приложить много сил именно с точки зрения сертификации. Половина земли у меня всегда находилась под паром, на другой росла озимая пшеница. Два года у меня был этот сертификат на урожай. Но вот хоть какой-то премии не получал за такой «геморрой» с выращиванием органического урожая – а его произвести гораздо сложнее, когда ты не поливаешь поле гербицидами. Засей я поле с ними – получил бы 50 центнеров! А урожай у меня на выходе меньше (только 25 центнеров с гектара) – это если ты «заморачиваешься по органике». Это 25 на половине земельного банка, то есть по урожайности я проигрывал в четыре раза! Ведь вторая-то часть земельного банка всегда под паром.

Просчитался? Но где?

В идеале свою чистую пшеницу Лынов мог бы сбывать за рубеж за приличную цену – у нас спрос на нее почти отсутствовал. Но нет. За кордоном чернское зерно становится неконкурентным, потому что между фермером и потенциальным потребителем лежит еще одно государство, где есть свои компании, тоже сделавшие ставку на органическое земледелие и для которых иностранный заказчик – ближе. А нужны лишние транспортные расходы Лынову? Со временем и он перешел на классическое выращивание с внесением удобрений.

«Почему я сам сразу не догадался, что дело может не пойти? Наверное, двигался по инерции – вроде как уже впрягся, вроде как наметился какой-то вектор. Понадобилось мне десять лет, чтобы свернуть с этого пути. Иначе – банкротство. А когда случилось затоваривание зерном и произошло падение цен на него – я понял, что мне надо поступать по-другому. Наш рынок, как выяснилось, пока не готов к органике. Выгодно заниматься традиционным земледелием. И все равно я оптимист», – говорит Константин.

Лынов признается: он не столько потерял, сколько слишком долго двигался в сторону органического земледелия по пути наибольшего сопротивления. «Вот жирком и не оброс». Поэтому именно сейчас поставил свои отношения с землей на паузу. Стал продавать свою сельхозтехнику, а землю решил сдать в аренду – как сам объясняет, сейчас так больше денег остается в качестве располагаемого дохода. Поэтому ныне Константин Владимирович – можно сказать, аграрий в запасе. Но – не на пенсии! А чем же занимается?

«Финн» под Чернью

– Земли моей – где-то 5800 га, из них около 500 заросли лесом. У меня для борьбы с деревьями есть мелиоративная техника. Купил трактор мощностью 370 лошадиных сил, у него мульчер с победитовыми резцами с наплавками из карбида вольфрама, имеется поворотный пост – сиденье разворачивается, а сзади еще есть руль, и ты можешь ехать назад, как вперед, – знакомит нас фермер с техсредствами для очистки земель от древесной растительности и пней. – Он уже не одну сотню гектаров такого леса перемолол в труху. Удаление леса – операция небыстрая и достаточно дорогая: в сутки съедает трактор 700 литров топлива. Есть у нас и другая техника, которая давит деревья, как танк. Мы ее немного модернизировали. Потом поломанные тракторами березы гниют пару лет, после этого мульчеры работают более эффективно.

У нас бдительно следят за тем, чтобы потенциальная пашня не зарастала. От предписания удалить растительность до внушительного штрафа – рукой подать. Не можешь содержать, нет возможности нанять или купить спецтехнику – отказывайся от площадей, пусть другой возделывает. Лынов решил победить леса, для этого у него есть все ресурсы и опыт, он уже ввел в оборот под 2500 га – и тогда тот или иной арендатор начнет возделывать уже чистые поля.

Лынов родом из Свердловска, отучился в Москве в Плехановской академии на экономиста – в бухгалтерии его не проведешь. С сельским хозяйством была связана только бабушка, имевшая надел четыре сотки, где не имелось ни одного свободного места! Может, от нее любовь к АПК и передалась внуку? Он так и заявляет: агропром – моя самая любимая работа. Несмотря ни на что. «В каждый клочок вложил и душу, и пятитысячные банкноты», – улыбается собеседник.