Что узнали в Туле в 1942-м об Орловской школе диверсантов

Мы продолжаем рассказ о парашютисте-выпускнике Орловской школы диверсантов Якове Степанове, заброшенном в 1942 году в наш регион для выполнения заданий немецкого командования.

Мы остановились на том, как Яков Лаврентьевич в начале лета 1942-го прибыл из Смоленского лагеря в Орел. Как сообщается в материалах пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, он поведал следователю контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области следующее: комендант Орловской школы диверсантов владел русским языком, все его называли майором, «он, как мне представляется, является также пленным командиром Красной Армии, потому что носил форму командира РККА, но без знаков отличия», «почему его называли майором, мне неизвестно». А звание и фамилию начальника этой школы Степанову и его товарищам сообщил служивший там переводчик. Группе пленных, собравшихся во дворе, он сказал: начальника следует называть капитаном графом Туном («переводчик объяснил собравшимся, очевидно, потому, что новички, прибывшие в школу, неправильно его называли»).

ДОСЬЕ

Со слов Якова Степанова, начальник Орловской школы диверсантов капитан граф Тун выглядел лет на 60, высокого роста, худой, волосы с проседью, бороду брил, ходил бодро, был одет в немецкую форму защитного цвета (френч, брюки галифе, сапоги с козырьками на голенищах; погоны на френче плетеные, серебряного цвета, знаков различия на погонах Степанов не запомнил). Комендант школы диверсантов в Орле – которого называли майором – лет 50, приземистый, коренастый, ходил полусогнувшись, волосы черные с проседью, глаза узкие, разговаривал по-польски, знал немецкий, хорошо владел русским, «национальность его установить трудно». В этой школе Яков Степанов провел 10 дней. По его словам, школа занимала несколько домов по улице, названия которой он не знал, «так как надписи на номерах дома написаны по-немецки». В трех домах жили пленные, занимавшиеся в этой школе. В основном доме располагались кабинет Туна, коменданта, там же в нескольких комнатах жили пленные и была кухня с кладовой. Этот дом представлял собой деревянный одноэтажный барак длиной примерно 40 м и в ширину около 10 м, с 5 выходами по фасаду и 2 входами с профильных двух сторон. Еще был одноэтажный каменный дом, «построенный по плану угольника, расположен на углу улицы, занимали частично лагерники-диверсанты и в одной комнате этого дома жила кухарка Маруся, готовившая питание пленным-диверсантам». Третий дом, «занимаемый частично школой, располагался на другой стороне улицы напротив барака. В этом доме располагались три комнаты, в которых были размещены 22 человека из группы диверсантов-пехотинцев, готовившихся для переброски в тыл Красной Армии пешком. Вторая часть пехотной группы диверсантов размещалась в каменном двухэтажном доме во дворе школы, там жило в двух комнатах 17 человек. Наша группа диверсантов-парашютистов, готовившаяся для переброски в тыл Красной Армии на самолетах, состояла из 10 человек и размещалась в угловом доме, где жила кухарка».

А еще в школе была группа командиров из пленных – 6 человек (их Степанов называл командной группой): они обучали диверсантов-пехотинцев за городом в поле. Конечно же, представителей органов безопасности интересовали установочные данные на этих командиров. И Степанов молчать не стал.

1) Янков – примерно 28 лет, высокий, черноволосый, плотного телосложения, широкоплечий, являлся командиром РККА (лейтенант). В Орловской школе диверсантов был командиром диверсантов-пехотинцев, занимался строевой подготовкой.

2) Собченко – лет 25, высокий, сероглазый, плотного телосложения, русый, бывший командир Красной Армии (старший лейтенант). В Орловской школе диверсантов занимался с группой диверсантов-пехотинцев. «Кем были Янков и Собченко в Смоленском лагере, мне неизвестно».

3) Башкиров – лет 22, родом из Уфы, невысокий, сухой, черноволосый, узкоглазый, лейтенант. В Орловской школе диверсантов был командиром, занимался с группой пехотинцев. «Что делал Башкиров в Смоленском лагере, мне неизвестно».

4) Хамидулин – лет 28, среднего роста, черноволосый, глаза узкие, косые, лицо скуловато-овальное восточного типа, плотного телосложения, стройный, старший лейтенант.

5) Марченко – лет 45, лейтенант. «В Орловской школе диверсантов, как мне приходилось замечать, выполнял роль заместителя коменданта школы – майора». Высокий, плотного телосложения, черноволосый (с проседью), волосы зачесывал назад.

6) Попов – лет 30, среднего роста, рыжеватый, плотного телосложения, сутуловатый, лицо смуглое, нос большой с горбом. До плена был командиром взвода, младший лейтенант. В Орловской школе диверсантов занимался с диверсантами-пехотинцами, обучал постановке дымовых завес и действию диверсантов в дыму. «На одном из занятий, проводимых Поповым, присутствовал я лично. Марченко и Попов до нашего приезда из Смоленска находились в Орле; что они здесь делали, мне неизвестно».

Следователь контрразведывательного отдела УНКВД по Тульской области поинтересовался: кто входил в группу парашютистов-диверсантов и кто был в ней старшим? Она насчитывала 10 человек: 5 приехали из Смоленска, «а остальные 5 человек находились к нашему приезду из Смоленска в Орле». Старшим в этой группе был Степанов – так решил комендант школы диверсантов – майор, о котором мы писали выше. Степанов отвечал за получение продуктов для всей группы, соблюдение порядка в комнате, сбор группы по распоряжению командования школы на зарядку, занятия, поверку, построение… Старшим по комнате Степанов назначил Михаила Чинша. Из диверсантов-пехотинцев Яков Лаврентьевич по фамилии никого не знал – обосновал это незнание тем, что в школе жил всего 10 дней и ни с кем из них познакомиться не успел. Зато Яков Степанов мог многое рассказать про распорядок в школе. Итак, все диверсанты из числа военнопленных бойцов и командиров РККА разделились на 3 группы: пехотинцы-диверсанты, парашютисты-диверсанты, их командиры. Парашютисты и пехотинцы имели общий распорядок. Утром ответственный дежурный по школе, назначаемый ее комендантом (майором), обязан был обойти все комнаты, где спали диверсанты, и в 6:00 всех поднять. Затем – зарядка, 15 минут во дворе школы, на зарядку курсантов приводили старшие групп. Потом получасовой туалет. А с 7:30 до 8:30 все диверсанты завтракали: за едой ходили на кухню под руководством старшего группы. Пищу брали в котелки – так как столовой не было. После завтрака – подготовка каждой группы в отдельности. Пехотинцы-диверсанты покидали территорию школы и направлялись за город для занятий строевой подготовкой и другими делами по своей программе, «которая мне полностью неизвестна». Диверсанты-парашютисты должны были заниматься подрывным делом, изучением парашюта. После занятий в полдень с поля возвращались пехотинцы-диверсанты, начинался обед – длился с 13 до 14 часов. А после обеда в школе никто ничего не делал до 19:00. В семь вечера – ужин, поверка (ее проводил комендант; ему докладывали старшие групп, приводившие свои группы на площадку двора школы), а в 22 часа – отбой. За порядок во дворе и школе отвечали дневальный и дежурный, ежедневно назначаемые из числа диверсантов и старших групп комендантом. Дежурный и дневальный на время дежурства вооружались – первый имел револьвер (наган), второй – винтовку. За пределы школы никого из диверсантов не пускали во внеучебное время – это было строго запрещено начальником школы.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото Сергея КИРЕЕВА – реконструкция событий Великой Отечественной войны