«Вам предстоит работать в пользу немецкой армии». Неизвестные события 1942 года

Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о выпускниках Орловской школы диверсантов, летом 1942-го заброшенных по воздуху в наш регион – в частности, в Арсеньевский район. Среди них был Яков Степанов, о котором мы уже писали в прошлых публикациях. Напомним, с этим человеком 8 июля побеседовал следователь контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области. Яков Лаврентьевич поведал ему многое. В частности, рассказал о пребывании в лагере Саласпилс (Латвийская ССР).

Щуплый в очках с медалью

…Как-то летом 1942-го в Саласпилс прибыл офицер немецкой армии с переводчиком и пообщался со Степановым в маленьком бараке, где размещались полицейские лагеря и комендант-нацмен. Степанов хорошо запомнил врага. Немецкий офицер – в мундире защитного цвета, с белой окантовкой воротника, при погонах (на них серебряная окантовка) – выглядел на 30 лет. Среднего роста. Щуплый. В очках. Черноватый. «Имеются знаки отличия – 2 серебряных выпуклых треугольника, на левой части груди у офицера имеется железная медаль с изображением каски, увенчанной двумя кинжалами накрест». Звания его Яков Степанов не знал.

– Назовите ваши фамилию, год и место рождения, где проживали, имеются ли родители, где они работают? – с такими вопросами обратился германский офицер через переводчика к Степанову, и тот правдиво на них ответил.

– Вам предстоит работать в пользу немецкой армии, – тоном, не допускающим возражений, заявил офицер, прибегнув опять-таки к помощи переводчика. – Как вы смотрите на мое предложение?

– Что мне предстоит делать и где придется работать? – вопросом на вопрос ответил военнопленный Степанов.

– Работать придется в тылу Красной Армии. О характере работы указания получите дополнительно, – офицер был лаконичен.

«Я быстро подумал о своей перспективе попасть на Родину и, расценив свое положение в лагере, где грозила голодная смерть, решился дать согласие работать на пользу немецкой армии в тылу Красной Армии, – объяснял Степанов чекистам. – В своем решении я думал только об одном: если мне придется попасть на территорию Родины, я любой ценой спасу свою жизнь и расскажу о своем задании, которое получу от немцев, органам советской власти. Кроме этого, в такой обстановке раздумывать долго не пришлось, т.к. офицер ждал ответа. Когда я на вопрос офицера дал свой положительный ответ, офицер записал все данные обо мне, которые я ему сообщил, и распорядился, чтобы я ушел в барак. Никакой подписки я не давал, потому что офицер, вербовавший меня, подписок не требовал. В Саласпилсе до отправки в Смоленск после вербовки я находился еще недели две. Из моих знакомых по лагерям Елгава и Саласпилс к офицеру-разведчику ходил только Бабичев Яков, с которым я еще будучи в Саласпилсе до отправки нас в Смоленск разговаривал о беседе с офицером». Бабичев поведал Степанову, что немец интересовался происхождением, местом рождения и местом жительства родителей, гражданской специальностью… Бабичев не говорил Степанову, что офицер и ему предлагал служить немцам, однако «я сделал вывод, что Бабичев так же, как и я, был завербован офицером для работы в тылу Красной Армии по заданию немцев». Это, со слов Якова Лаврентьевича, подтвердилось через 10-12 дней после беседы с германским офицером и переводчиком: комендант-нацмен через старшего по бараку вызвал уже прямо по фамилии Степанова, Бабичева и еще 3 пленных, ранее вызывавшихся к немецкому офицеру на беседу. Все явились.

Рига – Смоленск: поезд отправляется

– Собирайтесь к отправке, – сказал им комендант, не пояснив, куда.

А немец отобрал в Саласпилсе 22 человека. Прихватив сумки, они сели в крытый грузовик, который повез их в сопровождении немецкого офицера и 2 солдат в г. Ригу на вокзал. Там их провели путями к эшелону и погрузили в вагон. И в этот же день поезд повез военнопленных в Смоленск («В Риге нас никто не передавал никому для сопровождения до Смоленска и никто не принимал, а до самого Смоленска нас сопровождали один и тот же офицер (лет 30, маленького роста, черноватый, остроносый, одет был в мундир темно-зеленого цвета с серебряной окантовкой, с погонами, одним выпуклым треугольником или звездочкой, точно не заметил) с двумя солдатами. Офицера-разведчика, который нас вербовал для подрывной работы в тылу Красной Армии, не встречал ни разу, он в лагере больше при мне не появлялся, а при отправке нас в Смоленск присутствовал переводчик лагеря, принимавший участие в вербовке меня и других для сотрудничества с немецкой разведкой. Перед отправкой в Смоленск по вопросу моего желания поехать туда и о причине выезда никто со мной вторично в Саласпилсе не беседовал»). В дороге от Саласпилса до Смоленска никто из сопровождавших не рассказывал пленным, куда и зачем их везут. Уже хотя бы потому, что офицер находился в другом вагоне. Тем временем 22 пленных ехали в закрытом товарном вагоне. На главных остановках два солдата из сопровождения проверяли вагон – не сбежал ли кто? Впрочем, о том, что поезд движется в Смоленск, его пассажиры все-таки узнали сами, еще в Риге, при посадке в вагон: во-первых, на вагонах имелись соответствующие надписи на немецком, а во-вторых, обходчики-латыши на вопрос пленных, куда тронется эшелон, ответили: «На Смоленск». А зачем их везут туда – никто не знал.

Фасолевые консервы в обед и кофе на завтрак

О причинах переброски в Смоленск пленные узнали только тогда, когда там оказались. «В пути от Риги до Смоленска мы находились трое суток; в Смоленске на вокзале нас никто не встречал, а конвоировавшие нас офицер и солдаты с места высадки из вагона вели через город в лагерь, располагавшийся за городом на шоссе в бывшей МТС (машинно-тракторной станции. – Прим. авт.) на расстоянии 6 км от города. В лагере нас принял комендант – русский, одетый в вольную одежду, по фамилии, как я узнал после, Обухов Сергей Иванович, лет около 50, высокий, черноволосый, с маленькой окладистой бородкой и усиками, широкого телосложения, плечистый, – вспоминал Яков Степанов. – Обухов принял нас по списку от конвоировавшего нас офицера, знакомясь с каждым из нас персонально. После того как нас приняли, со всеми находившимися там лагерниками пребывать вместе нам не разрешили, а держали отдельно в течение 2 дней и никуда не выпуская. Кушать давали нам картофельный суп с хлебом. В барак к нам заходил комендант Обухов, но ни о чем с нами не разговаривал. На второй день нам организовали баню и разрешили помыться, а после в нашем же бараке стали переписывать каждого персонально, интересуясь теми же вопросами и данными, которые спрашивали у меня в Саласпилсе офицер с переводчиком. После регистрации нас разместили среди ранее находившихся в лагере. Регистрацию проводил один из находившихся ранее в лагере русский; пленный или нет, я не знаю, секретарь или канцелярист коменданта Обухова. Его приметы: лет 22-25, рябой, высокого роста, сутуловатый, ходил в вольной одежде».

ДОСЬЕ

По словам Якова Степанова, Смоленский лагерь военнопленных не был обычным – здесь занимались подготовкой кадров для подрывной деятельности в тылу РККА, его он назвал «своеобразной школой». В первые 2 дня до регистрации новоприбывшим никто не говорил, что представляет собой лагерь. Но и после регистрации, когда пленных разместили с ранее прибывшими сюда лагерниками, эти самые «бывалые» скрывали от новичков, что они тут делают, а рассказывали, что копают землю и выполняют другие работы. Но чуть позже новички кое-что стали понимать. Во-первых, питание резко отличалось от той кормежки, которую Степанов получал в других лагерях: утром – кофе или чай, хлеб с маслом. На обед – картофель с хлебом, суп, иногда фасолевые консервы. На ужин – чай, хлеб, масло. Во-вторых, бросалась в глаза организация лагерной жизни: строевая подготовка, своеобразный режим. Сосед по барачным нарам в одном из разговоров со Степановым намекнул: «Пойдем на Родину и увидим своих – скоро пойдем на фронт. А пока занимаемся учебой в пехотной группе» (но другими деталями делиться не стал). О программе занятий смоленских лагерников Степанов узнал кое-что позднее от товарища по лагерю в Саласпилсе Якова Бабичева – тот однажды поведал: они в пехотной группе занимаются строевой подготовкой, зажиганием дымовых шашек, постановкой дымовой завесы. Другие детали Степанов узнал от коменданта Обухова, когда лагерников уже перед отправкой в г. Орел Обухов собрал в столовой и посвятил в планы дальнейшей деятельности. Со слов Обухова, лагерники Аркадий Васильевич Фиейский, Трофим Дороченко, Дмитрий Жилин и Степанов будут переброшены в тыл Красной Армии на самолетах, а военнопленные Янков, Стальгоров, Башкиров, Хамидуллин, Собченко станут выполнять в Орле другую работу, но какую конкретно, Обухов не сказал. За несколько дней до отправки лагерников в Орел канцелярист лагеря (тот самый рябой) объявил, не вдаваясь в подробности: «Каждый из вас должен подобрать себе напарника». «Мне стало ясно, для какой цели необходим напарник, только после того, как Обухов рассказал нам о целях нашей поездки в Орел и о перспективе нашей дальнейшей деятельности. Напарником моим мне предложил стать ранее прибывший в Смоленский лагерь Жилин, который также не имел еще напарника. Все же остальные лагерники, очевидно, раньше были разбиты на пары. Я согласился работать напару вместе с Жилиным и с тех пор он стал мне напарником».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото Сергея КИРЕЕВА – реконструкция событий Великой Отечественной войны