Вместо РККА – немецкая сельхозкомендатура

Читатель уже узнал много нового и, надеемся, весьма интересного и о судьбе Владимира Кельвеса, и Николая Борзенкова, и других немецких ставленников. Поговорили мы и о том, чем в период оккупации Чернского района занимался Алексей Зайцев – контролер по мельницам, инструктор сельхозкомендатуры. Однако мы не сказали, что этот человек мог бы прославиться в боях, защищая Родину на Тульском направлении. Мог бы... Однако он сделал иной выбор...

Люфтваффе против конников

Октябрь 1941 года. Алексей Зайцев мобилизован Чернским райвоенкоматом в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В составе команды 24-го числа его направляют в Тулу. «Но в связи с обстрелом и бомбежкой я не дошел до места назначения, 25 октября немцы обогнали меня, и я остался на территории, занятой фашистскими захватчиками», – объяснял Алексей Степанович сотруднику госбезопасности 3 марта 1942 года. И тогда его спросили: если вы вышли из Черни 24 октября, то есть за сутки до вступления немцев в поселок, то почему же вы очутились настигнутыми германскими войсками? 

«В связи с беспрерывным обстрелом и бомбежкой шоссейной дороги, по которой мы шли совместно с войсками Красной Армии, мы струсили и целый день прятались по кюветам от обстрела вражеских самолетов, – признался Зайцев, – а ночью просидели в лесу, причем около трех часов затратили на вытаскивание застрявших в грязи автомашин с боеприпасами. Таким образом мы прошли целый день 24 октября 1941 года и ночь под 25 октября, а утром я совместно еще с двумя мобилизованными пришел в колхоз им. Кагановича Поповского сельсовета, где остановились на завтрак. Вскоре в колхоз приехала верхом группа красноармейцев, которая, видимо, была замечена с немецкого самолета, так как начался обстрел с этого самолета, в связи с чем я пробыл в колхозе часов до двух дня, после чего направился на станцию Скуратово». Однако до этой железнодорожной станции Алексей Зайцев не дошел. Он встретил группу рабочих, которые шли как раз с этой станции.
– В Скуратово немцы, – предупредили рабочие Зайцева. – Вы там не пройдете.
Зайцев принял решение вернуться. И пошел в Поповку. Но не дошел до этого населенного пункта.
– В Поповке немецкие танки, – сказали встретившиеся колхозники. – Вы там не пройдете.
И тогда Зайцев зашагал в колхоз им. Кагановича. Там провел ночь. И потом пошел обратно домой, в Чернь.

Из составленного в Черни 11 марта 1942 года постановления о предъявлении обвинения Алексею Зайцеву: «Будучи призван в РККА, дезертировал и, оставшись на территории, оккупированной немецкими войсками, поступил на службу к фашистским захватчикам на должность контролера по мельницам сельхозкомендатуры, изменив Родине. По заданию немецких оккупационных властей выезжал на колхозные мельницы, где отбирал хлеб, собранный за помол с колхозников, и отправлял его для снабжения немецкой армии».

Кварталы, улицы, мосты и потрепанное «Обращение»

А сейчас мы вернемся к событиям, связанным с деятельностью Николая Борзенкова – чернского полицейского, а затем землеустроителя германской сельхозкомендатуры. Он 4 марта 1942 признал себя виновным в том, что составил схему Черни (снял копию со старой схемы) и карту Чернского района.
– Вы подписали схему и карту после того, как их изготовили? – спросил сотрудник госбезопасности.
– Нет, я не подписывал эти документы, – ответил Николай Васильевич и добавил, что никаких заданий от немецких оккупационных властей не получал.
А потом Борзенкову показали написанный им «документ («Обращение») контрреволюционного содержания» и спросили, кто ему дал задание его составить?
– Да, действительно, предъявленный мне документ написан мною, – признался Николай Васильевич, – но это «Обращение» я переписал по заданию райагронома Кельвеса, а автора подлинника, написанного карандашом, я не знаю. Я только переписал его. Виновным себя признаю, что я действительно по заданию немецких оккупационных властей размножал контрреволюционные документы («Обращение»).
– Почему же вы показали ранее, что больше никаких заданий от немецких оккупационных властей не получали? – спросил сотрудник госбезопасности.
– Я думал, что речь идет о заданиях шпионского и предательского характера, поэтому я и сказал, что никаких больше заданий не получал, – объяснил Борзенков.
Затем разговор, состоявшийся 4 марта 1942 года, вновь коснулся темы карты и схемы, руку к появлению которых в прямом смысле приложил Николай Борзенков. Тот рассказал: карту Чернского района (ее масштаб – примерно 1:100 000) он составил с условными топографическими обозначениями, с нанесением на нее железных, шоссейных дорог, большаков, населенных пунктов, мостов. А на схеме Черни были нанесены кварталы и улицы, а также река Чернь.
5 марта 1942 года Борзенков поделился новыми подробностями переписывания им контрреволюционных воззваний («Обращения»). По его словам, подлинник «Обращения» был написан карандашом и изрядно истрепался. Поэтому райагроном Кельвес поручил Борзенкову переписать документ. Что последний и сделал.

Предварительная обработка

Это обращение, как рассказал Борзенков, Кельвес зачитывал приходящим на регистрацию председателям сельсоветов и колхозов, после этого люди направлялись на эту самую регистрацию. «То есть проводилась предварительная политическая обработка председателей, – откровенно говорил Борзенков, – после чего их регистрировали как старшин и старост. Эти контрреволюционные воззвания после того, как я их переписал, размножались в очень большом количестве, причем их размножали путем переписывания. На эту работу был поставлен ряд работников сельскохозяйственной комендатуры: секретарь Минаев, бухгалтер Борзенков Н.И., Сошин С.П., Чистяков Иван Андреевич и ряд других, но куда поступали эти размноженные контрреволюционные воззвания, я не знаю». Кстати, ряд важных фамилий перечислил сотруднику госбезопасности и Кельвес еще 8 января 1942-го (с ним в сельхозкомендатуре работали помощник Сергей Петрович Сошин, секретарь Алексей Дмитриевич Минаев, бухгалтер Николай Иванович Борзенков, ветврач Михаил Никитович Овсянников, ответственные по заготовке скота Николай Иванович Шамрай и Иван Николаевич Васильев, агроном Сергей Михайлович Успенский, инструкторы Бойченко, Сошников, Мызников, Долженков, Григорий Иванович Касатиков, заготовители скота Гришин и Руднев; все они, кроме Касатикова и Бойченко, работали в сельхозкомендатуре до прихода Кельвеса).

По словам Николая Васильевича, Минаев производил регистрацию прибывающих колхозников с подводами в обоз немецкой армии, составлял список всех населенных пунктов Чернского района с указанием расстояния от райцентра и в каком направлении от райцентра находится тот или иной населенный пункт. Кстати, участие в выполнении этого задания принимал и Борзенков Николай Васильевич.
А Борзенков Николай Иванович главным образом занимался организацией бухгалтерии, собирал разные бланки, мебель, и он «был, видимо, уверен в победе германской армии, он даже один раз спросил меня, возвратят или нет мне мою усадьбу».
В тот день Н.В. Борзенков добавил: задание составить список населенных пунктов получил Минаев от Кельвеса. А Н.В. Борзенков как землеустроитель при составлении его, списка, указывал направление того или иного населенного пункта от райцентра.
Николая Васильевича Борзенкова знала в период оккупации района жительница Черни Анна Звездинская. А о том, что она поведала чекистам об этом человеке, мы расскажем в нашей следующей публикации.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Благодарим пресс-службу УФСБ России по Тульской области за предоставленные материалы
На фото из архива С. Митрофанова: немецкие орудия на Тульском направлении, 1941 г.