Зачем диверсанты хлопали в ладоши, или Как воевал Чинш

Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о выпускниках Орловской школы диверсантов, летом 1942-го заброшенных по воздуху в наш регион, – в частности, в Арсеньевский район. Среди них был Михаил Чинш, о котором мы говорили в прошлой публикации. Чем он занимался в оккупированном Орле? Как вообще оказался в германском плену? Обо всем этом и многом другом он подробно говорил сотрудникам госбезопасности.

Водка для курсантов Орловской школы

10 июля 1942-го Михаила Степановича на допросе, начавшемся в 11:00 и завершившемся в 16:30, спросили: «Вы дали показания, что для совершения диверсионных актов вас спускали на парашютах попарно. Вас в процессе учебы готовили работать вдвоем и где было определено, кто с кем будет работать?».

– На протяжении всей учебы в диверсионной школе нам об этом ничего не говорили. Определили, кому с кем работать, только перед отправкой и сообщили в школе, что я назначен для совершения диверсионных актов в тылу Красной Армии со Стальгоровым (о нем мы еще расскажем в наших последующих публикациях. – Прим. ред.), – поведал Чинш. – О том, что мне предстоит вылететь со Стальгоровым, мне стало известно только 5 июля 1942 года, когда нас майор и капитан собрали всю нашу группу у себя в кабинете и проводили с нами беседу. Здесь же майор указал, кому с кем придется работать. Я тут же был назначен со Стальгоровым, он был старшим, а я его подчиненным. Здесь же майор с капитаном поздравляли всех нас с окончанием учебы. Кроме этого, предупреждали не трусить, т.к. работа будет нетрудная. Самое главное, предупреждали, слушаться старших групп, которым были выданы командировочные документы, утверждающие, что мы следуем в часть РККА. Также здесь нас предупредили, как необходимо будет обратно возвращаться. Предупредили: если кто-либо из нас будет задержан немцами при переходе линии фронта, на вопрос «Откуда идете?» мы должны были ответить, что идем с задания графа Туна из партии бывшего расстрелянного Тухачевского. Кроме этого, нам дали пропуск «Алло, алло, нихт шиссен (по-немецки «не стреляй») юбер ляйфер Пауль цвай». Где в каком месте мы должны были по выполнении задания переходить линию фронта, это мне неизвестно, об этом инструктировались старшие групп. В конце беседы нам было приготовлено кушание и водка – пили все, выпил малость и я.

«Будете взрывать железную дорогу и мосты»

Диверсионных групп, со слов Чинша, было создано 4. Старшие – Степанов (к нему придавался Жилин), Курский (к нему придавался Трофимчук), Соболев (к нему придавался Титенко), Стальгоров (к нему придавался Чинш). После окончания беседы майора и капитана с диверсантами последних отпустили для приготовления к полету. Времени на это было примерно два часа. Парашюты курсанты Орловской школы получили еще утром. Продукты и взрывчатка «были приготовлены в помещении, когда мы пришли с совещания». Документы диверсантам дали во время беседы. Командировочные и карты выдали старшим групп. Каждому из старших (кстати, и Чиншу) выдали по нагану и патроны (Чинш получил 16 патронов). Всех снабдили гранатами РГД-33, «запалы же для взрывчатых веществ нам выдали на аэродроме». Стальгоров перед вылетом не разговаривал с Чиншем – только предупредил, чтобы Чинш от него не отставал. Чинш уточнил: какую точно железную дорогу должны были взрывать диверсанты, он, Чинш, не знал. Подробности задания знал Стальгоров – это он «получал указания и получил карту, где указывалась эта дорога. Знаю только то, что нас должны были спустить в одном из сел Тульской области, название которого я забыл, от этого поселка в 15 км, в какую сторону, также не помню, должна была находиться железная дорога. В задачу нашу и входил взрыв этой железной дороги в эту же ночь. Кроме того, указали, что, если по дороге вам будут попадаться мосты, также мы должны были заложить взрывчатое вещество».

– В период двухчасового приготовления к полету вам не приходилось разговаривать со своими товарищами – какие они получили задания? – спросил Чинша следователь КРО (контрразведывательного отдела) Управления НКВД по Тульской области.

– На эту я не беседовал, – пояснил Чинш. – Знаю, что когда мы были на беседе у майора, то нам всем было поставлено одно задание: это взрыв железной дороги и железнодорожных мостов. Кроме того, все мы получали одно и то же в дорогу. Аэродром от школы находился очень далеко, на окраине города. За нами приезжала закрытая грузовая машина, на которой нас и доставили на аэродром, брали нас по 4 человека, я был отправлен на аэродром со второй четверкой. Где, в каком месте и как назывался аэродром, с которого нас перебросили в Тульскую область, мне неизвестно, знаю только, что на этом аэродроме я практиковался прыжкам с парашютом. Когда мы приехали, первой четверки уже на аэродроме не было, по-видимому, до нашего приезда их самолетом направили по назначению. Вылетели с аэродрома примерно в половине второго ночи, это уже было фактически 6 июля утром. Нас поместили сразу всех четырех человек, по спускали по два, я со Стальгоровым прыгали вторыми из нашей четверки, первым выпрыгнул Стальгоров и сразу же за ним выпрыгнул и я. С нами в самолете находились унтер-офицер, который обучал нас парашютному делу, и какой-то мне неизвестный офицер с Железным крестом на левой стороне груди, а также два летчика. Зачем они ехали – это мне неизвестно, но когда открывали люк для того чтобы кто из нас прыгал, то они выталкивали нас, т.к. был большой поток воздуха и кроме того, через люк никто до этого из нас не прыгал.

Надо сказать, что у Чинша и Стальгорова имелась договоренность в плане того, как после приземления быстро найти друг друга: нужно было хлопать в ладоши, и по хлопкам один сможет выйти на другого. Чинш приземлился, сразу же стал хлопать, искал напарника – но Стальгоров уже куда-то скрылся. Тогда Чинш забежал в поселок, нашел председателя сельсовета, поднял с ним других людей – и они отправились на розыски Стальгорова. Тут же из сельсовета Чинш позвонил на наблюдательный пункт (с него следили за появлением в небе вражеской авиации или парашютистов) и сообщил: «В вашем селе спустились парашютисты-диверсанты, их необходимо разыскивать»; оттуда же Чинш позвонил начальнику райотделения УНКВД и рассказал о случившемся и вместе с ним разыскивал Стальгорова. Но тот, казалось, как в воду канул. «В тот же день меня начальник РО УНКВД привез в райотделение и посадил в камеру-одиночку, на другой день меня отправили в Тулу в НКВД».

ДОСЬЕ

Михаил Степанович Чинш, 1922 года рождения, уроженец г. Николаев, из крестьян-бедняков, окончил 4 класса средней школы, жил на станции Ак-Булак на Малохабдинском (Малохабардинском) угольном руднике Чкаловской области, был чернорабочим на шахте. Беспартийный. В РККА с декабря 1941 г. по 11 мая 1942 г. В 1942 г. за самовольную отлучку находился под следствием. В Красную Армию мобилизован в Ак-Булакском поселке Чкаловской области, зачислен в отдельную мотострелковую дивизионную разведку. Подразделение находилось в 18 км от г. Чкаловска в каком-то селе. До отправки на фронт занимался учебой: изучал тактику наступательного боя, разведку, оборону, стрелковую подготовку, штыковой бой. Учеба продолжалась по апрель (включительно) 1942-го, после чего 211-я стрелковая дивизия была отправлена на фронт на Орловское направление; вместе с дивизией выехало и подразделение Чинша. Про местность, где стояла 211-я сд на исходном положении (и рота разведки, в которой был Чинш), Михаил Степанович чекистам ничего пояснить не смог. Сообщил, что бойцы проехали Елец, километрах в 70 от города выгрузились в какой-то деревне, пробыли пару дней, отдохнули и к фронту продвигались пешком. С приближением к немецким передовым позициям рота Чинша вела разведку. «Ни одного раза мне не приходилось выполнять задачу разведывательного характера, т.к. с приближением к фронту я был переведен из разведроты в противотанковую роту». Из разведроты в противотанковую перевели по следующей причине: во время продвижения к линии фронта, находясь на отдыхе, Чинш отлучился из своего подразделения. После этого – 15 дней находился под следствием, расследование по делу об отлучке закончилось тем, что Чинша просто перевели в противотанковую роту. Во время расследования его спросили, находятся ли родственники в Николаеве (уже оккупированном гитлеровцами)? Чинш пояснил: он только родился в этом городе, но уже несколько лет родители там не живут. «По-видимому, мне выразили недоверие и решили все же отправить в противотанковую роту».

В противотанковой роте Чинш находился дней 10, затем был переведен в 8-ю стрелковую роту, которая находилась в первом эшелоне – подменяла роту, которая ушла на отдых, здесь Чинш был назначен стрелком-автоматчиком. «В первом эшелоне со своей ротой я пробыл дня три, после чего был получен приказ на наступление, поэтому наша рота первой приняла удар при встрече с немецкими войсками».

9 июля 1942-го Михаил Чинш в беседе со следователем контрразведывательного отдела областного УНВД рассказал: наступление красноармейцы начали примерно в час ночи 11 мая 1942 года. Бойцы «были на сближении с противником, т.к. мы прошли примерно 1,5-2 км»; до немцев оставалось не больше километра, «на исходном рубеже к наступлению мы окопались и только с рассветом начали наступление». Командир отделения поставил бойцам задачу наступать, «мы наступали по мере продвижения стрелковых отделений, правда, их продвижение мы поддерживали своим огнем. В начале наступления комотделения был убит, и мы остались без командира, поэтому связи между стрелковыми отделениями нами достаточной не было, в ходе наступления стрелковые отделения занимали ряд рубежей, так они продвигались от одного рубежа к другому, а мы продвигались за ними. Когда же стрелковые отделения поднялись и пошли в атаку, мы их также поддержали и последовали их примеру – но атака была неудачной, т.к. были встречены сильным огнем из пулеметов и минометов, и мы вынуждены были опять окопаться».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото Сергея КИРЕЕВА