Город, с которым ему повезло

Софья МЕДВЕДЕВА,
Андрей ЖИЗЛОВ
Геннадий ПОЛЯКОВ

В этом году исполнилось 105 лет со дня рождения поэта Яро­слава Смелякова. Автора знакомой по «Операции Ы» «Хорошей девочки Лиды» и песни «Если я заболею, к врачам обращаться не стану», которую исполняли Визбор и Высоцкий, Северный и Шевчук. В начале января в единственной в России мемориальной комнате поэта в Новомосковском историко-художественном музее читали его известные и почти забытые стихи, вспоминали самые яркие и трагические моменты жизни, пели песни…

Ярослав Васильевич родился в Луцке, что на территории нынешней Украины. Свои первые стихи и рассказы он написал еще в юном возрасте, а первый сборник издал уже в 18 лет. Кстати, он сам набирал его в типографии, в которой тогда работал.
Изломанной и извилистой получилась жизнь, эпохе под стать ‒ с тремя репрессиями, с тремя орденами Трудового Красного Знамени… Одна из ссылок занесла поэта на Тульскую землю.
В начале Великой Отечественной Смеляков попал в финский плен, из которого вернулся лишь в 1944-­м. Тогда всех пленников отправляли в про­ве­роч­но-фильт­ра­ционные лагеря. Не миновала эта участь и Смелякова. Так он оказался в Тульской области – на 13-й шахте, недалеко от города Донского. Здесь его нашел сталиногорский поэт Степан Поздняков. Он очень удивился, увидев уже известного на тот момент в литературных кругах Смелякова, и решил хоть как-то ему помочь.
Отбывшему наказание Смелякову дорога в Москву была закрыта. Тогда Поздняков пригласил Ярослава Васильевича пожить у себя – и это несмотря на то, что в маленькой комнатке в доме № 18 на улице Березовой поэт жил с женой и двумя детьми. Несколько месяцев семья Позднякова делила кров со Смеляковым, отгородившим свой угол шифоньером. Этот дом можно увидеть и сейчас. Затем Смеляков получил комнату в бараке, который до наших дней не дожил и был снесен.
Поздняков обеспечил своему товарищу не только крышу над головой, но и помог устроиться на работу в газету «Сталиногорская правда». В ней Смеляков два года трудился ответственным секретарем. На базе газеты Смеляков организовал литературное объединение, которое существует в Новомосковске до сих пор.
Смеляков уехал из Сталиногорска в 1947 году, но долго поддерживал связь с Поздняковым, помогал молодым стихотворцам, устраивал для них литературные вечера в Москве. Умер поэт в 1972 году в Москве.
После смерти Смелякова его вторая жена Татьяна Стрешнева передала в новомосковский музей более 1200 личных вещей писателя. Почти всю мебель перевезли из Переделкина, где в последние годы жил Смеляков, те самые молодые поэты, которым когда-то помог Ярослав Васильевич. Все эти вещи легли в основу мемориальной комнаты поэта. В музее можно увидеть мебель, книги, рукописи, даже пепельницу и последнюю спичку, которую зажигал поэт. Каждый январь, в канун дня рождения поэта, в музее проводят вечер памяти: читают стихи, смотрят документальные фильмы.
Смеляков ‒ из числа поэтов, которых еще предстоит прочитать, когда люди поймут, что двадцатое столетие в русской поэзии отошло в прошлое и оно далеко не исчерпывается Серебряным веком. Красный век получился таким же счастливым и трагическим, и Смеляков занимает в нем далеко не последнее место.
Он набирал силу, когда уже ослаб пресный плакатный оптимизм комсомольских поэтов, когда формировалась новая империя с новым, еще непонятным языком стиха. Он шел, как и его современники, на ощупь, создавая этот язык. У Смелякова в стихах сомкнулись говорок рабочих и блатных окраин (в том числе и новомосковских), народная песня, монументальность Маяковского, изящный словесный орнамент Есенина, сюрреалистические образы Заболоцкого, мягкая ирония Светлова (которого он очень любил).
Его произведения неравноценны, и раскрывший книгу на случайном месте может через некоторое время разочарованно отложить ее, не добравшись до жемчужин.

Не так-то много написал я строк,
не все они удачны и заметны, ‒
радиостудий рядовой пророк,
ремесленник журнальный и газетный.

Мне в общей жизни, в общем, повезло,
я знал ее и крупно и подробно.
И рад тому, что это ремесло
созданию истории подобно.

И все же хороших строчек в наследии Смелякова больше, чем неудавшихся. Прочитайте «Осень» («Уже замерзают лужи. // Уже из бидонов молочниц // в кастрюли и кринки льется // хрустящее молоко»), «Любку» на мотив фокстрота, раздумчивое «Я не знаю, много или мало», прекрасные послевоенные сборники «Кремлевские ели» и «День России».
Тулякам, и в особенности новомосковцам, должно быть отрадно за отзвуки в некоторых ‒ и часто очень известных! ‒ стихотворениях Смелякова. Так, стихотворение «Кладбище паровозов», которое достойно быть названным в числе лучших, он написал, побывав в железнодорожном депо Урванка.

Кладбище паровозов.
Ржавые корпуса.
Трубы полны забвенья.
Свинчены голоса…

Шапку сними, товарищ.
Вот они, дни войны.
Ржавчина на железе,
Щеки твои бледны.

И там же, в Урванке, в ноябре 1945-го
Смеляков присутствовал на открытии памятника воинам, павшим при освобождении Сталиногорска. А после написал стихотворение «На могиле героев».

…И мертвых нетленные очи,
победные очи солдат,
как звезды сквозь облако ночи,
на нас, не мерцая, глядят.

А героем поэмы «Лампа шахтера» стал сталиногорец Михаил Фомченков – известный горняк, рационализатор производства. Правда, поэт переименовал его в Кузнецова.

Комсомольский значок
на его пиджаке,
да шахтерская лампа
в тяжелой руке.

Эту вечную лампу –
стекло и металл –
сыну в день своей смерти
отец завещал.

А в стихотворении «Пряха» Смеляков запечатлел известную сказительницу Анну Ивановну Двинскую, которая жила в Сталиногорске в 30-е годы. Он побывал у нее в гостях в качестве журналиста и увидел в седой бабушке олицетворение русской вечности – такое же, как и в ее сказках.

Раскрашена розовым палка,
дощечка сухая темна.
Стучит деревянная прялка.
Старуха сидит у окна.

Ей тысяча лет, этой пряхе,
а прядей не видно седых.
Работала при Мономахе,
при правнуках будет твоих.

Прядет она ветер и зори,
и мирные дни и войну,
и воды свободные моря,
и радиостанций волну…

Суровы глаза голубые,
сияние молний в избе.
И ветры огромной России
скорбят и ликуют в трубе.