Марина КУЗИНА: «В областных центрах музеев, подобных нашему, больше нет»

Есть люди, которые говорят: «Моя жизнь – моя работа» совершенно искренне. Так уж повелось, что эти два понятия для первого заместителя генерального директора –  научного руководителя ГУП ТО «Историко-краеведческий и художественный музей» Марины Кузиной слились воедино.

Марина ПАНФИЛОВА
Елена КУЗНЕЦОВА
и пресс-служба правительства Тульской области

– Я пришла в художественный музей в конце шестидесятых, и – только одна запись в трудовой книжке. А до этого была учеба в Ленинградской академии художеств, куда я приехала с юга: родилась в Крыму, в Бахчисарае, – рассказывает сегодня Марина Николаевна. – Радостно осознавать свою причастность к одному из лучших музеев страны, гордиться собранной коллекцией. Вы только представьте: в 1919-м, когда создавался музей, здесь было всего 2 тысячи экспонатов, в 60-е – около 6 тысяч, а сейчас у нас – почти 25 тысяч произведений живописи, скульптуры, графики, декоративно-прикладного и народного искусства.
Но случается, при посещении знаменитых картинных галерей или провинциальных музеев вдруг начинаешь испытывать чувство зависти – хорошее, творческое, жалеешь, что нет у нас в Туле работ Рокотова, Левицкого, Брюллова. Хочется, чтобы фонды все время пополнялась новыми вещами, в том числе и современных художников, которые живут в Москве, в Санкт-Петербурге, – а в столицах, как мы знаем, все время зарождается что-то новое и потом расходится по России.
– Говорят, Марина Кузина умеет находить художников…
– Они, наверное, сами «находятся» – те, кто достоин внимания, выделяются из числа других. Мне посчастливилось быть знакомой со многими мастерами-современниками.
Помню, как впервые приехала к Алексею Алексеевичу Моисеенко в Санкт-Петербург, показала ему набор открыток из тульского хранилища – альбомы тогда еще не выходили. И когда он увидел нашу «Красавицу» Кустодиева, то воскликнул: «Да ведь это возле нее толпы собирались в Париже, на выставке в Центре Жоржа Помпиду!..» И стало так легко беседовать, а когда шел отбор работ в его мастерской, удалось найти путь к сердцу этого живописца, готового расстаться с любым произведением ради такого музея, как наш, где висят полотна Айвазовского, Сурикова, Боголюбова, немецких, итальянских, голландских мастеров…
– Правда ли, что вы дружили со знаменитым графиком и живописцем Порфирием Крыловым, входившим в триаду художников-кари­катуристов  Ку­крыниксы?
– Да. Он был талантливым, разносторонним человеком, и я благодарна ему за то, что многому меня научил, к примеру – как отметить, отследить на выставке хорошую работу или интересного автора.
Необычайно велика роль Порфирия Никитовича в формировании музейного собрания, он передал в дар многочисленные произведения русского и западноевропейского искусства. И, наконец, следует признать его огромный вклад в дело строительства здания, в котором сейчас размещается Тульский художественный музей.
– Искать, собирать картины… Что это – устремления искусствоведа или охотничий азарт?
– Музейщику надо обладать большим терпением, настойчивостью, чтобы обнаруженные в той или иной коллекции произведения, так необходимые музею, не упустить. Переписка, телефонные переговоры, встречи – и так из года в год устанавливаются и поддерживаются почти родственные отношения. Помню, как бывший директор Софья Федоровна Нечаева ездила в Москву, в Питер, по Тульской области: ведь мало найти – надо еще получить желаемое. Так же работала и моя предшественница Зоя Николаевна Скопинцева.
А в каких условиях приходилось порой доставлять картины – чуть ли не детективные истории приключались. Везем из Москвы в электричке (!) полотна Александра Куприна «Бахчисарай. Цыганская слободка» и «Сосна. Дорогомилово». И вдруг возле Серпухова машинист по громкой связи с тревогой просит срочно прий­ти дежурного охранника, так как ему угрожают хулиганы. Представляете наше состояние? Но – довезли, сберегли…
А однажды тащились из столицы на старом автобусе, полном картин известных художников объединения «Бубновый валет»: Рождественского (кстати, уроженца Тулы), Лентулова, Фалька и – опять Куприна, вот мистика.
И этот автобус сломался: ночью, на безлюдной дороге мы простояли до 4 утра, без охраны, трясясь от страха. А теперь эти полотна – гордость музея.
– Марина Николаевна, а как «воспитать глаз»?
– Смотреть – как можно больше. Хотя без сомнений работа в музее невозможна: достаточно ли ты опытна, верно ли сделан выбор.
В моей жизни было много поездок в крупнейшие музеи России, мира. Первая наша зарубежная выставка проходила в конце 80-х в небольшом городке неподалеку от Кельна во время Дней российской культуры. И коллекция авангардных направлений 20–30-х годов прошлого века была принята замечательно.
Чуть позже – выставка в городе-побратиме Филлингене-Швеннингене. Там отобрали для экспозиции коллекцию гравюр, графики ХХ века. И сегодня вещи из нашего хранилища «путешествуют» по разным музеям, трудно назвать страну, где бы они не побывали.
– Когда вы рассказываете о коллекции, создается впечатление, что все 25 тысяч единиц хранения помните «в лицо».
– Не все, конечно, но – многие: даже по форме рамы могу определить, что за полотно хранится в запаснике на данной полке.
Музей – место, где искусство проверяется, утверждается, оценивается.
К примеру, работы авангардистов, которые составляют гордость нынешнего времени, – Малевича, Кандинского – с их теориями абстракционизма раньше подлежали списанию. И только благодаря усилиям музейщиков и даже просто отдельных личностей в Министерстве культуры эти вещи уцелели. И сегодня многие художники, которым уже под восемьдесят, отдают свои работы в музей, понимая: это значит отправить картины в вечность, сберечь для будущего.
Трудно себе представить, но у нас хранятся работы мастеров, которым по 300–400 лет. И испытываешь невольное чувство благодарности к первым собирателям – графам Олсуфьевым, Гагариным, Бобринским, Урусовым, обладавшим высоким вкусом, пониманием, приобретавшим за границей для своих резиденций, коллекций прекрасные образцы творчества итальянских, голландских мастеров.
А в начале ХХ века, когда коллекции Тульского древле­хранилища стало тесно в старом помещении, представители дворянства обратились с воззванием к богатым людям. И был организован сбор средств на строительство нового здания музея, к сожалению, реализовать этот замысел помешала война 1914 года.
– Марина Николаевна, вы стали директором в 1991 году – трудное время.
– Любое время живущие в нем люди считают сложным. А мы, музейщики разных поколений, должны сохранять традиции: все проходит – искусство остается. И я старалась уделять внимание не только живописи и скульптуре, но и народным промыслам, прежде всего тульским – белевскому кружеву, филимоновской и городской глиняной игрушке.
Почти полвека собиралась коллекция, в которой присутствуют лучшие экземпляры каслинского литья, посуда из Гжели, скопинская глина, вологодские кружева, жостовские и нижнетагильские подносы. У нас есть замечательная коллекция прялок из северных регионов страны, которая двадцать лет назад была привезена из Санкт-Петербурга. А чего стоит холмогорская резьба: фигурки из кости, украшения, ларцы и шкатулки, выполненные знаменитыми резчиками в XVII – XIX веках, и современные, показывающие, как сохраняются традиции сегодня.
В 70–80-е годы прошлого века мне посчастливилось быть в составе республиканского выставочного комитета, когда в Москве устраивались региональные, российские, всесоюзные выставки. И я приглашала авторов в Тулу, водила их по нашему музею, видела их удивление и восторг. После чего наша коллекция опять пополнялась уникальными произведениями мастеров из Гусь-Хрустального, Дятькова, других центров.
Сегодня мне особенно приятно встречать гостей в стенах музея. Благодаря губернатору Алексею Дюмину в нашем здании был проведен капитальный ремонт: заново оформили входную группу, полностью заменили электропроводку, а во всех 28 залах – окна, выкрасили стены, батареи и двери, отциклевали и покрыли лаком паркет, утеплили крышу, заменили светильники... На ремонт было выделено порядка 40 миллионов рублей.
После обновления музей вновь открыл свои двери для посетителей 25 декабря прошлого года, так что это был настоящий новогодний подарок для всех. И, конечно, наша экспозиция пополнилась новыми произведениями русских и западноевропейских мастеров. В числе новых картин – «Поклонение волхвов» известного голландского художника Яна Госсарта, которая была отреставрирована в Центре имени Грабаря.
– Вы всегда умудрялись словно «притягивать» экспонаты – об этом легенды ходят…
– Это – итог следования давно намеченной цели. Музей не может быть просто помещением – тогда он станет мертвой зоной. Любое подобное учреждение должно расти, развиваться, удивлять, радовать и – да, притягивать людей. Конечно, с Третьяковкой и Эрмитажем мы не сравнимся, но в областных центрах музеев, подобных нашему, больше нет.