О чем Олег Меньшиков запрещает себе мечтать

 Марина ПАНФИЛОВА
 Елена КУЗНЕЦОВА

– Этот спектакль – или концерт? – был придуман несколько лет назад, и форма общения со зрителем выбрана необычная. Я рад, что она получилась такой, – сказал народный артист РФ, худрук Московского драматического театра имени М. Н. Ермоловой Олег Меньшиков, приехавший в Тулу впервые. На сцене он читал избранные главы из своей книги воспоминаний, а его оркестр словно иллюстрировал самые яркие моменты из жизни актера.

– Программа «Оркестр мечты» родилась из презентации этого музыкального коллектива на фестивале искусств «Черешневый лес», которая прошла с большим успехом. В итоге то выступление и стало базой для нового спектакля. Оркестр создавался с нуля: не то что я его где-то увидел, услышал и перетащил под свое имя. Есть два человека, которым коллектив обязан своим рождением, – это дирижер Денис Виноградов и музыкант Андрей Параничев. Они – как двое родителей, а я стал третьим, когда рискнул вложить в этот проект свои деньги, время. Но до сих пор не жалею, что та встреча состоялась, наоборот – очень доволен.
– В одном интервью вы сказали, что мало играли в комедиях и хотели бы выступать в оперетте. Ваша работа с оркестром – в какой-то мере воплощение этих желаний?
– Я достаточно музыкальный человек и не представляю ни творчества, ни жизни своей без музыки, может поэтому? Черт его знает... Сотрудничество с оркестром возникло неожиданно. Хотя кто-то удивлялся: почему оркестр, почему духовой и вообще – какая тут связь с Меньшиковым? Но для меня тут все очевидно и логично.
Что же касается оперетты, то до сих пор не оставляю мыслей по поводу постановки «Сильвы». И время от времени в своем театре обращаюсь к этому жанру: на собственном юбилее пел куплеты, плясал-танцевал. Константин Сергеевич Станиславский, никому, увы, не нужный сегодня, сказал, что любой молодой артист должен пройти через оперетту: там есть и легкость, и музыка, и юмор – все, что необходимо для раскрепощения на сцене. Правда, этот жанр уже давно превратился в пародию – на себя же.
– Вспоминая о Станиславском, который утверждал, что зритель должен быть сотворцом спектакля, скажите, как с этим обстоит дело в Театре имени Ермоловой?
– Сегодня время не то… Впрочем, на то оно и время, чтобы меняться, тут к нему никаких претензий нет: оно делает свое дело, а мы – свое. Я бы не сказал, что отношусь к зрителю как к сотворцу. Нет! Я даже не уверен, что люди идут в театр или в кино, чтобы думать. В то же время вряд ли они идут туда только развлекаться или чтобы проводить время – абы как, лишь бы куда пойти. Нет, тут что-то среднее…
Но при этом – факт есть факт – публика приходит в театр: у нас полный зал постоянно.
Кино на сегодняшний день сильно завязано с технологиями и соответственно не может быть искусством по определению – я не ставлю оценок, это ни хорошо, ни плохо. А театр остается живым: когда люди видят глаза исполнителей, они понимают, что сейчас, в их присутствии, происходит процесс творчества. Наверное, за этим и приходят…
– Сейчас даже названия театров меняются – «Другой театр», «Новая сцена». Что такое театр XXI века в вашем понимании?
– Думаю, что новый век себя еще ищет, он не определен окончательно. И мы пока еще проживаем ХХ столетие, а XXI еще, по сути, впереди. Во всяком случае я – дитя ХХ века.
А театр что в прошлом, что в позапрошлом веке неизменен и неизбежен: это когда глаза в глаза, когда время в зрительном зале совпадает со временем на сцене. И тот разряд, который пролетает с подмостков в зал и обратно, он и есть магия творчества.
Вы знаете, я раньше не любил малое пространство, малую сцену. А сейчас понимаю, зачем она нужна: люди хотят дотронуться – не лапнуть звезду за рукав – а дотронуться до эмоций, чувств актера. Это нормальное желание.
И потом, в театре есть некая торжественность, она не должна иссякать. Я не говорю, что, как встарь, нужно надевать вечерний наряд, дело не в этом. Дело в том, что раньше было пять театров на столицу, а сейчас – сто пять, но вот ощущение праздника все они должны хранить и дарить людям.
– А каким должно быть кино сегодня, чтобы захватить зрителя?
– Да оно захватывает, увлекает…
– К примеру, «Легенда №17» – потрясающий фильм.
– Ничего не скажешь, случилось – и фильм получился, и зрители его полюбили. У меня об этой роли самые нежные воспоминания, потому что у любого артиста есть сложности перехода в следующую возрастную категорию, когда ты уже не молод, но еще не стар. И в этот период словно нечего играть, хотя мужских образов предостаточно и в классическом, и в современном репертуаре. Вот у меня этот переход случился на съемках «Легенды №17» – безболезненно и абсолютно органично, и поэтому еще у меня хорошие воспоминания о картине.
Каким должно быть кино? Разным, интересным… И вообще: шедевры не появляются каждый год. Просто сегодня стало намного больше кино, и оно превратилось в поток. В этом тоже ничего плохого нет: идут и идут фильмы, один за другим, зритель сам выберет, что ему нужно, – рублем проголосует.
– А помните, в середине 90-х все говорили о магии четырех «М» в нашем кино, где царили Меньшиков, Маковецкий, Машков и Миронов? Как вы к этому относились? И есть ли сегодня такие актеры – необязательно с фамилией на «М», которых можно поставить в этот ряд?
– Ну я же не могу этот ряд определять… А к четырем «М» относился всегда с юмором. Талантливые молодые артисты есть и были во все времена, их просто не может не быть. Уж если мы заговорили про «Легенду №17», исполнитель главной роли Данила Козловский – замечательный артист. Он и театральный актер, и человек думающий, пытливый – на мой взгляд, такие заставляют уважать нашу профессию.
– В телефильме «Гардемарины, вперед!» вы озвучили персонаж, который играл Сергей Жигунов. Как у вас затем отношения сложились?
– В той истории много выдумок – вроде той, что я мечтал сыграть эту роль. Но все гораздо проще и реалистичнее: режиссер Светлана Дружинина попросила озвучить персонаж Жигунова – Александра Белова. Я согласился, потому что были нужны деньги, вот и все! Извините за прозу жизни. А с Сергеем мы как общались на уровне «Привет! – Привет!», так и продолжили. Друзьями не были и после тех съемок не стали: уважительно друг к другу относящиеся профессионалы, не более того.
– Зато у вас рыцарь плаща и шпаги в фильме «Капитан Фракасс» получился более глубокий, чем гардемарины, грустный, романтичный.
– Там и материал посерьезнее. Произведение Теофиля Готье, имеющее богатую сценическую историю, и биография у моего героя сложнее – было что играть. Это же больше философское произведение, чем развлекательное.
– Олег Евгеньевич, вас многие называют любимым актером Никиты Михалкова. А есть режиссеры, с которыми вы хотели бы поработать, но почему-то «не срослось»?
– Знаете, нет… И вообще, мечтать дозволено кому угодно, только не артистам: в 80 процентах случаев из 100 эти планы не сбываются. О чем мечтают актеры, как правило? Работать в таком-то театре, получить такую-то роль. И когда не случается, он обвиняет всех и все вокруг, срабатывают какие-то низменные человеческие инстинкты, которые нам по жизни не нужны. Поэтому я давно для себя понял, что профессионально мечтать – противопоказано.
Хотя, чисто по-человечески, жаль, что не встретился с Федерико Феллини: это невероятная личность, до сих пор не разгаданный персонаж в нашем кино. Есть люди, которые определяют новую ветвь, направление движения – он один из таких.
– Над чем сейчас работаете в кино?
– У меня был большой перерыв после роли тренера Тарасова, а сейчас Саша Цекало как продюсер с режиссером Егором Барановым снимают фильм, который называется «Гоголь». Я там играю роль второго главного героя. Подробнее рассказать не могу: они сейчас все как больные, запрещают говорить о содержании. Не знаю, почему из этого делают тайну, но так повелось… Это – сериальная история для телеканала «ТНТ» о жизни писателя, с очень интересным режиссерским подходом.
А вторая, тоже не главная, роль – у Федора Сергеевича Бондарчука в фильме с названием «Притяжение».
– На какие постановки в Театр Ермоловой вы бы хотели пригласить зрителей?
– Сложно сказать… Да на все сразу готов пригласить. Сейчас я как режиссер ставлю спектакль по пьесе, специально написанной для старшего поколения труппы, которое есть в любом театре: от 70 и дальше. И я очень горжусь, во-первых, что мы нашли такое произведение, во-вторых, что мы успешно репетируем, что на 16–17 января у нас назначена премьера и билеты уже проданы. Называется спектакль «Счастливчики». Это история, чем-то напоминающая «Соло для часов с боем» Освальда Заградника, но у нас действие происходит в 2080 году, получилось что-то вроде антиутопии.
– Сейчас все готовятся к Новому году, вы уже строите планы?
– Какие планы? У меня 31 декабря спектакль!
– Но хотя бы 1 января съемок у вас нет?
– Нет. В этот день мы с женой по традиции улетаем куда-нибудь за границу, где отдыхаем несколько дней.
– В связи с этим вопрос: как вы восстанавливаетесь – эмоционально, поскольку физически вы в великолепной форме.
– Что тут сказать? Способов много, но читаю я по долгу службы, путешествую – по возможности, ведь, руководя театром, особо не поездишь. Еще футбол, баня – как у всех. Вы знаете, я давно уже к этой профессии отношусь достаточно спокойно, не ищу в ней чего-то запредельного. Есть и тайна – как в любой другой работе, и трудятся такие же люди, как и везде, кипят такие же страсти. Единственное, чего я боюсь: а вдруг, когда предстану перед Всевышним, Он скажет: «Старик, ты всю жизнь занимался не своим делом – ты был бы отличным ветеринаром!» Представляете, какое разочарование ждет в этом случае?..