Культура
По слову Серафима Саровского
- 10:30 19 сентября 2014
Валерий РУДЕНКО
«На 12-й начальнице устроится монастырь», – предсказал Дивеевской обители преподобный Серафим Саровский. Этой 12-й начальницей, или, как сказали бы сейчас, кризисным управляющим, стала игуменья Мария, в миру Елизавета Алексеевна Ушакова (1819, д. Каменка Богородицкой округи Тульского уезда – 1904) – родственница настоятеля Санаксарского монастыря Ивана Ушакова и знаменитого адмирала Федора Ушакова.
Что побудило молодую дворянку уйти в монашество? В религиозной литературе говорится: «После чтения творений свт. Тихона Задонского неожиданно почувствовала призвание к духовной жизни. Услышав о святости уже почившего тогда старца Серафима, она возгорелась любовью к нему» и, с трудом добившись благословения отца, поступила в Дивеевскую обитель. Было ей тогда 25 лет – по тем временам уже «перестарок», и можно полагать, что свою роль в принятии решения сыграла неудачная личная жизнь.
Девичья община в Дивееве была создана преподобным Серафимом в 1827 году – из существовавшей там же Казанской общины в нее перешли восемь сестер. Для них построили отдельные кельи в две линии и в центре – ветряную мельницу, которая должна была давать им средства к пропитанию, а вместо ограды обитель окружили «вырытою земляною канавою на пространство 440 сажень». Мельничная и Казанская общины жили каждая по своим келейным правилам. Обе постепенно расширялись, и к 1838 году в Казанской общине числилось 112 сестер, а в Мельничной – 103. Образованная послушница часто выполняла различные поручения и послушания по хозяйству, обретая навыки и знания управления обителью.
В 1842 году Святейший синод постановил объединить эти общины. «Для единообразия и удобства в управлении Дивеевской общиною, разделенною ныне на две части, это разделение прекратить и подчинить одной старшей начальнице нераздельно, как было в начале ее основания», – повелел Синод. Для «мельничных» это решение «было бедствием, ведь не исполнялось указание батюшки Серафима, но и указ Святейшего синода они не могли не исполнить. После объединения сестры решили жить не по правилам Саровского монастыря, а по заветам старца Серафима, по которым прежде жила Мельничная община», – отмечает «История Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря». Однако часть сестер поддерживала монастырские установления. Между сторонницами двух направлений царила неприязнь, если не сказать – враждебность. Этот период истории монастыря религиозная литература определяет как смуту.
В это время Елизавете Алексеевне и предложили стать казначеей. Зная трудное материальное положение общины, усугублявшееся внутренними распрями, она хотела отказаться, но сначала решила съездить за советом в Ардатов к прозорливому старцу Антонию. Тот сказал, что если она откажется, то будет изгнана из обители и погибнет. Выбора не оставалось. Елизавета Алексеевна приняла назначение, а после смерти настоятельницы общины исполняла и ее обязанности.
В сентябре 1860 года новый владыка Нижегородской епархии Нектарий (Надежин) потребовал от Елизаветы Ушаковой подать прошение о преобразовании Серафимо-Дивеевской общины в монастырь. Священный синод удовлетворил ходатайство, и епископ Нижегородский и Арзамасский приехал в Дивеево с предложением избрать настоятельницу монастыря путем вытягивания жребия. В церковной практике такое бывало: в этом случае считалось, что избрание происходит по воле Божией. Сестры выдвинули три кандидатуры, записки с именами разложили по трем конвертам, и жребий пал на Гликерию Занятову. Однако в женской общине авторитетом пользовалась Ушакова, и разногласия в монастыре только усилились. В конце концов дело дошло до Синода и царя. В Дивеево приехала комиссия, чтобы разобраться с выбором настоятельницы. По ее решению на этот пост назначили Елизавету Алексеевну, а выбранную по жребию Занятову вместе с двумя наиболее ревностными сторонницами из монастыря удалили. «Вот таким сложным и тяжелым путем разрешился многолетний конфликт, который не давал спокойно жить дивеевским сестрам по правилам отца Серафима. После этих тяжелых испытаний в Серафимо-Дивеевском монастыре надолго воцарилось спокойствие и началась новая, мирная жизнь», – констатирует «История».
Елизавета Алексеевна управляла монастырем 43 года. Примечательно, что день возведения в сан игуменьи Марии совпал с годовщиной ее поступления в обитель и днем празднования иконы Феодоровской Божией Матери, которой она «была благословлена родителем при поступлении ее в обитель, как иконой древнеродовой в семействе Ушаковых». Обладая «кротким, но твердым характером», она «во всем советовалась с блаженными». Благодаря игуменье Марии наладилось благосостояние обители: были приобретены лесные и земельные участки, возведены многие постройки, завершено строительство Троицкого собора, устроен кирпичный завод, возросло монастырское стадо, увеличились урожаи. При ней состоялись обретение святых мощей и канонизация преподобного Серафима Саровского, а также приезд царской семьи в Дивеево, приумноживший известность и славу монастыря.
К началу ХХ века Серафимо-Дивеевский монастырь стал крупнейшим иноческим общежитием. «Это не монастырь, а целая область, раскинувшаяся на три версты», – говорил Нижегородский епископ Иоанникий. Основной доход монастырю давали мастерские. В рукодельной вышивали по батисту и полотну золотом и шелками. Были здесь живописная мастерская и литографическая, где занимались фотографией и метахромотипией (переведением гравированных картин на жесть, камень и дерево), резьбой по металлу и переплетным делом. Монастырские нужды обеспечивались хлебным, просфорным, свечным, портновским, ризным, манатейным послушаниями (манатея – тонкая домотканая шерсть). В свиточной шили рубашки для саровской братии – до 400 штук ежегодно. Были еще стекольное, красильно-малярное, погребное, огородное, садовое, мельничное производства, большой фруктовый сад.
В те годы приезжавшие в Дивеево видели и слышали, что сестры жили и дышали батюшкой Серафимом. «Батюшка сказал!» – поминутно слышалось в их разговорах. «Святыня – это весь Дивеев и вся его святая любовь, которая прорывается, бьет ключом из каждого уголка этого удивительного места, из каждой кельи, из каждого ласкового слова как самой игуменьи, так и всех виденных мной сестер», – отмечал религиозный писатель и общественный деятель Сергей Нилус.
«На 12-й начальнице устроится монастырь», – предсказал Дивеевской обители преподобный Серафим Саровский. Этой 12-й начальницей, или, как сказали бы сейчас, кризисным управляющим, стала игуменья Мария, в миру Елизавета Алексеевна Ушакова (1819, д. Каменка Богородицкой округи Тульского уезда – 1904) – родственница настоятеля Санаксарского монастыря Ивана Ушакова и знаменитого адмирала Федора Ушакова.
Что побудило молодую дворянку уйти в монашество? В религиозной литературе говорится: «После чтения творений свт. Тихона Задонского неожиданно почувствовала призвание к духовной жизни. Услышав о святости уже почившего тогда старца Серафима, она возгорелась любовью к нему» и, с трудом добившись благословения отца, поступила в Дивеевскую обитель. Было ей тогда 25 лет – по тем временам уже «перестарок», и можно полагать, что свою роль в принятии решения сыграла неудачная личная жизнь.
Девичья община в Дивееве была создана преподобным Серафимом в 1827 году – из существовавшей там же Казанской общины в нее перешли восемь сестер. Для них построили отдельные кельи в две линии и в центре – ветряную мельницу, которая должна была давать им средства к пропитанию, а вместо ограды обитель окружили «вырытою земляною канавою на пространство 440 сажень». Мельничная и Казанская общины жили каждая по своим келейным правилам. Обе постепенно расширялись, и к 1838 году в Казанской общине числилось 112 сестер, а в Мельничной – 103. Образованная послушница часто выполняла различные поручения и послушания по хозяйству, обретая навыки и знания управления обителью.
В 1842 году Святейший синод постановил объединить эти общины. «Для единообразия и удобства в управлении Дивеевской общиною, разделенною ныне на две части, это разделение прекратить и подчинить одной старшей начальнице нераздельно, как было в начале ее основания», – повелел Синод. Для «мельничных» это решение «было бедствием, ведь не исполнялось указание батюшки Серафима, но и указ Святейшего синода они не могли не исполнить. После объединения сестры решили жить не по правилам Саровского монастыря, а по заветам старца Серафима, по которым прежде жила Мельничная община», – отмечает «История Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря». Однако часть сестер поддерживала монастырские установления. Между сторонницами двух направлений царила неприязнь, если не сказать – враждебность. Этот период истории монастыря религиозная литература определяет как смуту.
В это время Елизавете Алексеевне и предложили стать казначеей. Зная трудное материальное положение общины, усугублявшееся внутренними распрями, она хотела отказаться, но сначала решила съездить за советом в Ардатов к прозорливому старцу Антонию. Тот сказал, что если она откажется, то будет изгнана из обители и погибнет. Выбора не оставалось. Елизавета Алексеевна приняла назначение, а после смерти настоятельницы общины исполняла и ее обязанности.
В сентябре 1860 года новый владыка Нижегородской епархии Нектарий (Надежин) потребовал от Елизаветы Ушаковой подать прошение о преобразовании Серафимо-Дивеевской общины в монастырь. Священный синод удовлетворил ходатайство, и епископ Нижегородский и Арзамасский приехал в Дивеево с предложением избрать настоятельницу монастыря путем вытягивания жребия. В церковной практике такое бывало: в этом случае считалось, что избрание происходит по воле Божией. Сестры выдвинули три кандидатуры, записки с именами разложили по трем конвертам, и жребий пал на Гликерию Занятову. Однако в женской общине авторитетом пользовалась Ушакова, и разногласия в монастыре только усилились. В конце концов дело дошло до Синода и царя. В Дивеево приехала комиссия, чтобы разобраться с выбором настоятельницы. По ее решению на этот пост назначили Елизавету Алексеевну, а выбранную по жребию Занятову вместе с двумя наиболее ревностными сторонницами из монастыря удалили. «Вот таким сложным и тяжелым путем разрешился многолетний конфликт, который не давал спокойно жить дивеевским сестрам по правилам отца Серафима. После этих тяжелых испытаний в Серафимо-Дивеевском монастыре надолго воцарилось спокойствие и началась новая, мирная жизнь», – констатирует «История».
Елизавета Алексеевна управляла монастырем 43 года. Примечательно, что день возведения в сан игуменьи Марии совпал с годовщиной ее поступления в обитель и днем празднования иконы Феодоровской Божией Матери, которой она «была благословлена родителем при поступлении ее в обитель, как иконой древнеродовой в семействе Ушаковых». Обладая «кротким, но твердым характером», она «во всем советовалась с блаженными». Благодаря игуменье Марии наладилось благосостояние обители: были приобретены лесные и земельные участки, возведены многие постройки, завершено строительство Троицкого собора, устроен кирпичный завод, возросло монастырское стадо, увеличились урожаи. При ней состоялись обретение святых мощей и канонизация преподобного Серафима Саровского, а также приезд царской семьи в Дивеево, приумноживший известность и славу монастыря.
К началу ХХ века Серафимо-Дивеевский монастырь стал крупнейшим иноческим общежитием. «Это не монастырь, а целая область, раскинувшаяся на три версты», – говорил Нижегородский епископ Иоанникий. Основной доход монастырю давали мастерские. В рукодельной вышивали по батисту и полотну золотом и шелками. Были здесь живописная мастерская и литографическая, где занимались фотографией и метахромотипией (переведением гравированных картин на жесть, камень и дерево), резьбой по металлу и переплетным делом. Монастырские нужды обеспечивались хлебным, просфорным, свечным, портновским, ризным, манатейным послушаниями (манатея – тонкая домотканая шерсть). В свиточной шили рубашки для саровской братии – до 400 штук ежегодно. Были еще стекольное, красильно-малярное, погребное, огородное, садовое, мельничное производства, большой фруктовый сад.
В те годы приезжавшие в Дивеево видели и слышали, что сестры жили и дышали батюшкой Серафимом. «Батюшка сказал!» – поминутно слышалось в их разговорах. «Святыня – это весь Дивеев и вся его святая любовь, которая прорывается, бьет ключом из каждого уголка этого удивительного места, из каждой кельи, из каждого ласкового слова как самой игуменьи, так и всех виденных мной сестер», – отмечал религиозный писатель и общественный деятель Сергей Нилус.