Культура

20:03, 02 октября 2012

Притча о свободе выбора

После показа спектакля Романа Виктюка «Саломея» в ДК ТОЗ в зале с притушенными огнями монтировщики с грохотом разбирали сложные, красно-бело-золотые декорации. А исполнитель главной роли Дмитрий Бозин, уже смывший грим, но не выглядящий усталым после всех кульбитов на сцене, давал эксклюзивное интервью нашей газете.
– Кто, кроме вас, еще остался из прежнего состава в проекте?
– Саша Дзюба, который играет Ирода Антипу и Оскара Уайльда, и Людмила Погорелова, исполнительница роли Иродиады и матери писателя, остальные поменялись, как и мои взгляды на эту работу. Я вспоминаю, как в юности радовался, слыша по ходу действия: «Твоя красота смутила меня», и можно сказать, что где-то в глубине души принимал этот комплимент на свой счет. А сейчас – пора зрелости, и мне больше интересна реакция зрителей, смотрю со сцены в зал, наблюдаю. Вот сегодня в Туле я видел много женских лиц, похожих, на мой взгляд, на Саломею. А еще наблюдал у двух девчонок во втором ряду откровенный страх в глазах: «Ну когда же они уйдут со сцены и кошмар и богохульство закончатся?!.» Одна из них даже перекрестилась в финале.
– Но ведь каждому дано самостоятельно выбрать себе роль по жизни…
– Совершенно точно! В этом весь смысл: кто ты в этом мире, зачем пришел?.. Ассоциативный спектакль Романа Григорьевича каждому дает подсказку: выбери в жизни направление по своему призванию и иди по этому пути. Здесь зачитывается реальная стенограмма из зала суда над Уайльдом, там есть и его фраза, очень сильная. Когда он выступает перед присяжными, которые готовы отправить его на каторгу, отстаивая свою позицию – остается верен себе до конца. Да, он платит за это: сломавшись в заточении, Оскар Уайльд уже не смог писать, лишился вдохновения, пропало чувство полета, художник в душе умер, но человек себе не изменил – это важно.
– В 25, красуясь собой, вы это понимали?
– Да. К этому моменту я уже состоялся и как артист, и как личность, и как глава семьи. Моей старшей дочери тогда исполнилось шесть лет, я чувствовал себя ответственным за нее и за жену, много играл: в театре Виктюка мы уже выпустили «Маркиза де Сада», «Рогатку», «Осенние скрипки», где я работал вместе с Алисой Бруновной Фрейндлих. Тогда уже понимал, что это значит – расплачиваться за свои слова, но жил еще юношеский максимализм в душе: я верил в светлое будущее. Но должен сказать, что за эти пятнадцать лет видел немало мужчин и женщин, кто под воздействием нашей «Саломеи» радикально поменял свою жизнь. Кто-то ушел с постылой работы, кто-то уехал из тяготившего их города: они приходили потом за кулисы, рассказывали, что это случилось после просмотра спектакля, и я радовался за них. Есть замечательное выражение: если ты не строишь свою мечту, обязательно найдется тот, кто наймет тебя строить свою…
– Напрашивается вопрос: а что вы меняли радикально в своей судьбе?
– К моменту исполнения этой роли я уже решительно изменил все, что мог, и жизнь уже сложилась невероятно счастливо. Я уехал из родного Нового Уренгоя в Москву и поступил в ГИТИС, влюбился, женился… Кстати, вспоминается смешной момент: я, выпускник школы, сижу в кресле у зубного врача, который только что поставил мне коронки, и делюсь планами на жизнь. А тот отвечает: «Мальчик, чтобы быть актером, надо будет поменять то, что я только что сделал, – с такими зубами в кино и в театре не играют». Но я поступил – именно с этими, и вышел на сцену, и какое-то время потом еще снимался, но театр все-таки перетянул…
– Поступили из упрямства? Из вредности?
– У меня другого выхода не было: очень много людей на исторической родине переживали за меня, начиная от родителей и заканчивая актером местного театра, с которым мы одновременно заняли первое место на городском конкурсе чтецов. Он мне объяснил, что ему, разочарованному, побитому уже жизнью, поздно что-то менять, а у меня есть такой шанс, и его надо использовать. Это был один из мощных посылов, который заставил меня, провинциала, податься в Первопрестольную. Но вернемся на минуту к «Саломее»: недавно дочери, одной из которых двадцать лет, а другой – тринадцать, в кабинете моего отца нашли книгу «Великие женщины Библии», которая появилась в нашем доме намного позже того, как я сыграл эту роль. Но там было написано, что по одной из восточных легенд дочь Иродиады звали Бозия.
– Совпадение?
– Скорее – от судьбы не убежишь.
– Дмитрий, вы уже давно не ассоциируетесь у зрителей только лишь как актер театра Виктюка, есть и другие проекты…
– Я подготовил несколько самостоятельных моноспектаклей, совсем недавно в театре Луны сыграл господина Анри, перевозчика на тот свет в спектакле «Орфей и Эвридика», потом в Другом театре изобразил Бабу-ягу и Черта в шукшинской сказке «До третьих петухов», задействован в «Стеклянном зверинце», а скоро будет премьера пьесы Брехта «Человек равно человек»…
– Какие разноплановые роли!
– Есть нечто общее, завораживающее, и у Василия Шукшина есть много магии и грустного смеха, особенно когда начинается история-перевертыш и мы с коллегами-чертями, чтобы обмануть охранника монастыря, затягиваем «По диким степям Забайкалья…». Это получается уморительно: эдакий мягкий еврейский хор, усыпляющий бдительность… Как я сам это характеризую, в последние годы являюсь специалистом по магии, и разные театры зовут исполнять героев такого плана. Но в прошлом году был приглашен в Театр киноактера в комедийный спектакль «Слуга двух господ» на роль лирического героя – Флориндо, получилось очень смешно, и мне было интересно работать. Театр – искусство завораживающее, он просто так не отпустит…
Марина ПАНФИЛОВА
Елена КУЗНЕЦОВА
0 комментариев
, чтобы оставить комментарий

Ранее на тему