Разные цвета «Братства»

Один из зрителей пришел на сеанс с огромным ведром попкорна. Но до конца фильма «Братство» так к нему и не притронулся. И не потому, что в кинокартине полно жестких кадров – от горящих трупов до перерезания горла. Честно говоря, наш зритель к подобному привык давно. И если бы режиссер Павел Лунгин стал делать ставку исключительно на чернуху, то вряд ли бы фильм зацепил. Хотя, конечно, без натуралистичных сцен война – не война, и они, повторимся, присутствуют. И все же дело тут, видимо, в другом.

Сергей МИТРОФАНОВ
Фото https://vk.com/antonmomot

А в чем? Наверное, в нашем общем переосмыслении военных событий в Афганистане на фоне 30-летия вывода советских войск из ДРА. Когда тускнеют афганские медали и ордена, то, наоборот, все ярче в нашем сознании вспыхивают мысли: а для чего мы там были... а каково было нашим пленным... а где заканчивается героизм и начинается страх? А страх этот, давайте уж говорить откровенно, пронизывал тела и души не только тех, кто надел форму и взял в руки оружие. Страшно было и тем, кто ждал. В одной щекинской семье часто вспоминают такой случай. Призвали парня служить, попал он в Узбекскую ССР, в город Термез. В армии от молодого человека не скрывали: готовим тебя к отправке в Афганистан. Если в других местах необъятного Союза солдат в ту пору стрелял за два года службы пару-тройку раз, то наш герой палил из автомата, а то и гранатомета денно и нощно. И родным писал с гордостью: «Будет и в вашей семье воин-интернационалист». А отец с матерью тем временем отправили сыну огромную посылку с пряниками – чтобы и сам поел, и сослуживцев угостил. А потом письма от солдата приходить перестали. А посылка вернулась. Пряники за время путешествия по Союзу стали дубовыми. Встревоженные отец с матерью направились в военкомат, а там разводят руками: «А кто его знает, где ваш Иван? Ждите». Думали разное: уже убит в Афганистане? Или взят в плен?
А вокруг в Союзе кипела жизнь: кто-то женился, кто-то покупал машину… К Афгану попривыкли, и остро волновал он лишь тех, кто там находился, да тех, кто кого-то ждал оттуда – сына, мужа, брата. Прошло еще несколько недель, почти бессонных для родителей. И тут письмо: «Дорогие мама и папа! Не удалось мне попасть в Афганистан. Заболел. Долго лежал в госпитале. А потом дослуживать отправили аж на Курильские острова. Пока туда ехал, пока там обосновался – не было возможности дать весточку о себе». Страх ушел. Но ушел ли он у тех, кто все-таки попал в Афган и повидал такое, о чем и сейчас говорится только в узком кругу?
Говорят, иные зрители фильм не приняли. Дескать, разве за импортным магнитофоном или телевизором мы шли в ДРА? Да всякое было: кто-то шел Родину защищать, а кто-то мечтал теми же импортными джинсами обзавестись. Война в Афганистане была разная, старается объяснить нам и Лунгин. Не белая и не черная, а именно разная. Сегодня мог убить ты, а завтра – тебя. Причем застрелить мог простой пацан, и это тоже есть в фильме. Критики и зрители будут долго искать подводные камни «Братства», его смыслы и «подсмыслы». Но что-то лежит и на поверхности. Что же? А то, что неприятности могут произойти там и тогда, когда ты их и не ждешь. И выручит лишь братство: братство товарищей по оружию, братство близких. Но зачастую и оно, увы, не спасет. Потому что настоящая война – это не только звон медалей, парады и аксельбанты, но и всегда потери: жизней, здоровья, веры в человека… И про это должны помнить.