Рыжий кот и действующие лица. Анна Ахматова в Ясной Поляне ответила на 13 вопросов Юлии Рутберг

«13 вопросов Анне Ахматовой» — так называется поэтическая программа, которую представила в Яснополянском доме культуры русская актриса Юлия Рутберг. Это заочный диалог с поэтом, который начался, как ни странно, с рыжего кота.

В 2019 году, когда 130-летие со дня рождения Ахматовой отмечали в ее музее-квартире в Фонтанном доме Санкт-Петербурга, там выступала и Рутберг. И тут произошел мистический случай: когда актриса начала читать, из-за кулис раздалось мяуканье.

Ахматова говорила, что после смерти непременно перевоплотится в рыжего кота — она очень любила именно таких. И вот рыжий кот важно прошествовал в центр, уселся, посмотрел на актрису и, награжденный аплодисментами, отправился прочь.

 — Когда он поднял на меня свои зеленые глаза, я почувствовала, что мы зацепились душами с Анной Андреевной, и решила не останавливаться на уровне чтения стихов, а создать полноценную театральную программу, — поведала Рутберг.

В Ясной Поляне Ахматова тоже присутствовала на сцене — правда, не в мистическом образе, а на всем известном портрете Натана Альтмана, где 25-летняя Анна изображена в кубистической манере, подчеркивающей ее худобу, угловатость и изящество, заключенные в темное-синее платье. Еще только 1914 год, впереди огромные события мировой истории и ее личной биографии, еще только вышел второй сборник Ахматовой «Четки», сделавший ее по-настоящему знаменитой. Но кисть Альтмана уже поймала характер поэта: чуть надменный профиль, упрямая поза и вместе с тем ясный, хоть и спрятанный от зрителя взгляд.

Эта поэтическая программа — не первый опыт общения Рутберг с Ахматовой. В 2012 году исполнила ее в небольшой роли в сериале «Анна Герман. Тайна белого ангела».

 — Но сыграть Ахматову невозможно, ее можно только напомнить, — говорит Рутберг. — И поэтому я попросила черное платье, ахматовскую прическу и снимать только в профиль.

Сначала вопросов Ахматовой было сорок. Их по просьбе актрисы составили ее друзья и знакомые, после отбора число сначала сократилось до десяти, а потом увеличилось до тринадцати. О чем они? Да обо всем. О том, что для нее муза, о гениальности и правде, об отношении к жизни и о поводах для сожаления. О дружбе между мужчиной и женщиной и разрыве прежней любви, о том, в чем она находила силы, даже о национальной идее. Ахматова не отказала в ответах, но в своей манере благосклонно предоставила право найти их в ее собственных стихах. И эти стихи, блестяще прочитанные Рутберг и сопровожденные музыкой Баха, Шостаковича, Рахманинова в исполнении пианиста Алексея Воронкова, озвучили саму жизнь Ахматовой — пронзительную, честную, трагическую.

Молодая Ахматова поражала обитателей кафе «Бродячая собака», где собирались великие поэты и шарлатаны от стихосложения: прочтя стихи, она могла пройтись колесом или стать на мостик — в ту пору это было скандалом не меньшим, чем опивки чая, брызнувшие в толпу из стакана футуриста Давида Бурлюка. Это была та Ахматова, которая вынуждала своего мужа Николая Гумилева оправдываться, что никакого насилия он к ней не применяет — что же поделать, если у нее такая лирическая героиня? Ему не верили — верили стихам:

Муж хлестал меня узорчатым,
Вдвое сложенным ремнем.
Для тебя в окошке створчатом
Я всю ночь сижу с огнем.

Рассветает. И над кузницей
Подымается дымок.
Ах, со мной, печальной узницей,
Ты опять побыть не мог.

Поэзия — это слишком серьезно: Ахматова понимала это всегда. И когда узнала, что Маяковский поет ее стихи на мотив «Ехал на ярмарку ухарь-купец», перестала с ним общаться.

Чем дальше, тем больше в ее биографии звучала драматическая, а за ней и трагическая нота. 1917 год — год большого водораздела. Ахматова могла уехать в Лондон к Гумилеву, который тогда находился там, но сделала другой выбор.

Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернялся скорбный дух.

Потом были десятилетия официального забвения, а после постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград» в 1946 году — еще и осуждения. Ахматову не признавали даже попутчицей — слишком уж она была далека от стальных соловьев нового советского времени. Но не презирала своей страны, своего народа. И вместе с ней испила его долю. Сначала — стоя в очереди в следственный изолятор «Кресты», куда был заключен ее сын Лев Гумилев. Затем — в эвакуации в Ташкенте в годы Великой Отечественной войны, пока ее родной Петербург, Петроград, Ленинград душила немецкая блокада. Время больших бед и больших расставаний — для него она была не попутчицей, а действующим лицом.

Благодаря мастерскому чтению Юлии Рутберг многие из тех, кто заполнил места в яснополянском ДК, наверняка по-особенному вновь открыли для себя Анну Ахматову, разомкнули обманчивую герметичность ее поэзии. И дорисовали ее образ, который у каждого читателя стихов — особенный, не похожий на чужие. Ведь у всякого человека свой Пушкин, свой Маяковский, свой Бродский. И Ахматова — своя. Каждый читатель поэзии задает ей свои вопросы, вдобавок к тем, что прозвучали со сцены. И Анна Андреевна благосклонно отвечает всем.

Андрей ЖИЗЛОВ