«Театр – главное в моей жизни…»

«Это такое место, которое само выбирает, кого ему подпитывать. Мне кажется, Ясная Поляна меня выбрала: наверное, я это заслужил», – так полушутливо начал разговор народный артист РФ Константин Райкин после показа в ДК «Ясная Поляна» поэтического моноспектакля  «Над балаганом – небо!..».

 Марина ПАНФИЛОВА
 Елена КУЗНЕЦОВА

На родину Льва Толстого Константин Аркадьевич приехал вместе со своими студентами из Высшей школы сценических искусств. Будущие актеры продемонстрировали в яснополянском Доме культуры класс-концерт «Про животных и людей».
На вопрос, какого уровня подготовки абитуриенты, профессор Райкин ответил:
– То, как люди ходят по музею, весьма показательно, и я собираюсь внимательно наблюдать за своими учениками, которым предстоит побывать в доме великого писателя. Для меня это очень важно: ведь есть целая наука о восприятии. С одним своим курсом после одной из экскурсий я поссорился.
Выпускники школ и раньше в большинстве своем были темными, а про сегодняшних могу сказать: они только что слезли с дерева – я не просто так говорю, поверьте, притом что это – замечательные ребята. А институт для них – социальный, интеллектуальный и духовный лифт, и за четыре года учебы они разительно меняются. Я заставляю их каждую неделю писать сочинения: описывать свои впечатления. Сначала они это делают так косноязычно, ведь весь их лексикон состоит из мата с междометиями! Но без сочинения они не допускаются к занятиям, поэтому пишут, коряво, вымученно, а потом втягиваются, привыкают…
А я добиваюсь, чтобы после окончания мои ученики не службой бы занимались, но – служением, что удается, хотя и не со всеми. И посещение Ясной Поляны, особого места, словно освященного пребыванием здесь гения Толстого, им полезно.
– Вы сам посещаете не только Ясную, но и Поленово…
– Мое знакомство с Натальей Николаевной Грамолиной – одно из счастливых «приобретений» в жизни – во втором ее акте, как говорят. И я открыл для себя эту усадьбу и теперь люблю про нее рассказывать: есть у меня целые легенды про Поленово. Мои студенты там уже выступали, и есть договоренность, что еще приедем и привезем новую программу.
– Вы строгий педагог?
– Конечно! Я же их для себя готовлю, хотя все может быть – кто-то выберет другой театр или кого-то я выгоню, увидев, что это – «человек другой группы крови». Конечно, это сразу не поймешь, даже после пяти туров, которые проходят абитуриенты в Высшей школе сценических искусств – бедняги, это такой марафон! Но эта работа требует – как я понимаю – определенных человеческих качеств. Хотя почти все, кого я выгоняю, устраиваются в другой театральный вуз и становятся потом известными артистами, которые успешно снимаются в кино, в сериалах.
– Но у вас главный акцент делается на театр?
– На театр! Это вообще единственное место работы для артиста, и киноактер должен иметь «портприписку» в театре обязательно. Потому что кино – потребительский вид искусства по отношению к нашей профессии. Ты там ничему не научаешься, там лишь потребляют то, что ты уже имеешь,  времени для поиска нет. А вот сцена – это кузница мастерства, тогда как экран – кузница денег и славы. Я очень трезво все оцениваю, понимая, что и как происходит, и не считаю кино или телевидение враждебными видами.
– Что сейчас происходит у вас в Сатириконе?
– Мы репетируем очень любопытную американскую пьесу Кристофера Дюранга – про заокеанскую семью, где родители (которых нет на сцене) проделали со своими детьми любопытный эксперимент: назвали их всех русскими – чеховскими! – именами. Поскольку предки – учителя и занимались в самодеятельном театре, ставя пьесы Антона Павловича, и «трехнулись» на этом писателе, на нашей литературе.
Пьеса называется «Ваня, и Соня, и Маша, и гвоздь». Там есть ситуации, напоминающие «Чайку», «Вишневый сад», там чеховские цитаты – вот  такая любопытная история, не знаю, что у нас получится…
И тут главная сложность: у нас же ремонт, а мы гастролируем, меняем адреса, и эта история длится уже два сезона. Но публика все равно приходит – есть потребность в театре. И я радуюсь этим людям, это главная составляющая в том, что меня вдохновляет – театральные зрители.
– А вы от кино совсем уже отошли? Ведь большинство зрителей знает вас именно по киноролям.
– Главным в моей жизни всегда был и остается театр. Но в молодости было интересно попробовать себя в другом жанре, и, естественно, увлекался, особенно когда встречался с хорошим режиссером, талантливыми коллегами. Но слава, известность не могут быть целью даже для молодого и еще инфантильного человека, если он хочет серьезной работы.
Я как-то приезжал в Ярославский театральный институт на вступительные экзамены, и там журналистка провела опрос абитуриентов, всем задавая один и тот же вопрос: «Почему вы хотите быть артистом?» И все как один ответили: «Потому что хотим быть знаменитыми и богатыми». И тогда она спросила у меня, что с ними делать. Я ответил: «Однозначно – не брать!» Если нет лицедейства, в театр допускать нельзя.
– Как вы проводите отпуск?
– Обычно он приходится на август, я еду в Италию, как правило – в Венецию, у меня личные отношения с этим городом.
– Ну, конечно, ведь приключения Труффальдино из Бергамо происходили в Венеции…
– Не поэтому: во время работы над фильмом мы никуда не выезжали, все снималось в России. Но вообще я с института играл итальянцев: поскольку я – еврей, а в те времена с такой неявно «ближневосточной», но и не с конопляной, славянской внешностью я мог изобразить только жителей Адриатики – это был единственный путь советского артиста. Поскольку евреев играли русские – в примеру, Михаил Александрович Ульянов прекрасно сыграл Тевье-молочника…
Но Италия меня влечет, поскольку это очень театральная страна, а Венеция – это город искусства, в котором постоянно происходят творческие процессы. Из-за него у меня вышло несколько спектаклей: этот город что-то подсказал, недаром я говорю, что у нас личные отношения – тут я точно знаю, что Венеция меня выбрала, и это взаимная тяга.
– Бывает, человек входит в город, а город входит в него…
– Да, именно так. Еще езжу в Карловы Вары, подлечиваюсь, пью водичку. Раньше это был русский город, теперь он – другой, немецкий и все такое… Вообще я люблю возвращаться в прежние места, перечитывать знакомые книги. А моя жена любит новые впечатления, встречи и, проклиная все на свете, едет со мной вновь в надоевшую ей Венецию…
– Со сцены вы сказали, что молоды душой. И вы прекрасно выглядите: в чем секрет?
– Я абсолютно не понимаю, в чем тут дело, и никаких советов по этому поводу давать не могу. Можно пафосно восклицать: «Надо любить свое дело!» Но ведь есть и те, кто любит свое дело и выглядит как рухлядь – и что?..
Наверное, генотип. Кроме папы, который всю жизнь боролся с сердечным недугом, у меня в роду все были очень здоровые люди: мой прадед умер в 96 лет, упав со стола, на котором он танцевал на чьей-то свадьбе. Это называется: жизнь удалась!..
– Что вы пожелаете своим поклонникам?
– Я сегодня во время спектакля говорил, что самые тяжелые времена изобилуют поводами для счастья. Но счастье – это не станция назначения, а способ, чтобы путешествовать. И умение быть счастливыми – в нас самих, что очень важно…