За Христа или против?

Мода на литературу, мысли, личностей – преходяща, так же как и прочие веяния, которые принято считать символами эпохи. Был период повального увлечения «Плахой» Чингиза Айтматова и «Ностальгией» Андрея Тарковского, в какой-то момент полагалось благоговеть перед Солженицыным и любить Высоцкого...

Марина ПАНФИЛОВА
Геннадий ПОЛЯКОВ

Были страсти и по другим фильмам и книгам, к примеру – по «роману века» Михаила Булгакова. А вот в 90-е появился интерес к Андрею Кураеву, который сейчас едва ли не приравнен к диссидентам.
И вот – звезды сошлись: в ДК «Ясная Поляна» диакон Андрей читал лекцию по своей книге «Мастер и Маргарита»: за Христа или против?». Как затем в ходе обсуждения прокомментировал журналист одного столичного издания, «было забавно». Конечно, уместить в формат лекции все темы, затронутые Михаилом Афанасьевичем, невозможно. Кроме того, разговор о литературном произведении перемежался экскурсом в историю христианства, а также – в 30-е годы ХХ века, когда создавался роман. К тому же сегодняшние читатели разительно отличаются от той аудитории, к которой обращался Булгаков: ведь меньше 20 лет прошло после революции, и память о прежних временах, отношениях, культуре была жива. Автору достаточно было одного слова, намека, чтобы читателям стало ясно, о чем идет речь. А сейчас лектор сделался своеобразным переводчиком для слушателей, собравшихся в зале яснополянского ДК.
– Думаю, что со времен Льва Николаевича столь бородатых лекторов тут не бывало, – так начал разговор Андрей Вячеславович. А затем отметил, что невозможно понять смысл книги, не учитывая, что у Булгакова было церковное детство. Оба его деда были священниками, а отец – профессором Киевской духовной академии. Крестный отец и друг Михаила также преподавал в этом учебном заведении, а венчал писателя с его первой женой будущий новомученик протоиерей Александр Глаголев.
– Я не затрагиваю автобиографический пласт романа – как соотносятся Мастер и Булгаков, Маргарита и Елена, третья жена писателя, – сказал докладчик. – Это интереснейшая тема, но есть люди, которые об этом пишут, гораздо более тщательно исследуя, чем я. Также не хочу касаться темы «Булгаковский роман и советские реалии Москвы 30-х ХХ века» – кто из политических деятелей там выведен, а на кого сделан намек. И третья тема, в которую не углубляюсь, – «Булгаков и литературная и театральная жизнь». Ясно, что там много прототипов, особенно в Доме литератора – в кафе «Грибоедов», но я оставляю это специалистам по истории. Я касаюсь того, чего не касались другие, это вообще моя жизненная позиция, я себя великим писателем и ученым не считаю. И потому говорю и пишу о том, в чем компетентен.
После этого Кураев отождествил дни, в которые происходит действие «Мастера и Маргариты», с днями Страстной недели. Не случайно «роман о дьяволе» начинается в среду, когда был предан Христос, причем – с беседы двух советских богоборцев. А завершается все в субботу, накануне Пасхи, когда Воланд со свитой улетают из Москвы. Но был ли сам Булгаков атеистом, если в одном из черновых набросков к главам произведения у него сделана запись: «Помоги, Господи, кончить роман!»
В книге-исследовании Андрея Кураева есть интересные факты. К примеру, в Энциклопедическом словаре братьев Гранат Николай Иванович Бухарин поместил свою автобиографию, в которой сообщал, с какого возраста он «начал борьбу с богами». А в «Мастере и Маргарите» есть высокопоставленный советский чиновник по имени Николай Иванович, который превращается в борова.
То, что Булгакову не нравилась советская жизнь, сомнений не вызывает. Он вообще не мог ее описывать не фельетонно.
– Но одно дело высмеивать очереди, коммунальные склоки, бюрократию и прочую бытовуху. И совсем другое – бросать вызов официальной идеологии, – отметил Кураев. – Булгаков писал свой последний роман в годы жесточайшей цензуры, уже имея опыт продирания через нее. Он хотел видеть роман опубликованным и ради этого переделывал его, не только улучшая повествование, но и цензорского страха ради…
Так, в литературной сводке от 1929 года говорится: «…Булгаков написал роман, который читал в некотором обществе, там ему говорили, что в таком виде не пропустят, так как он крайне резок с выпадами. Тогда он переделал и думает опубликовать, а в первоначальной редакции пустить в качестве рукописи в общество, и это одновременно с опубликованием в урезанном цензурой виде».
Говорил Кураев и о Льве Толстом, отметив, что «в 30-е годы его авторитет все возрастал среди образованцев: советская власть простила Льву Николаевичу его графство, объявила классиком и начала издавать 90-томное полное собрание сочинений. Конечно, в это собрание входили и «богословские» труды Льва Толстого, отрицавшие божественность Христа. Моралистика без мистики – вот «евангелие от Толстого». Всепрощение, непротивление и никаких там чудес и демонов: родство Иешуа и рафинированного толстовского атеизма вполне очевидно.
Был разговор о Га-Ноцри, маленьком боге – литературном персонаже и большом Воланде.
Андрей Кураев акцентировал внимание аудитории на Канте, о котором пишет Булгаков, что «он разрушил пять доказательств бытия Бога, а затем, как бы в издевку, придумал шестое…» И был разговор о Шуберте, чья музыка слышалась в телефонной трубке, когда необычайно низкий густой бас поет «Черные скалы – мой приют..» , и который будет приходить к Мастеру и играть ему – что же это значит в действительности и куда попадают по воле сатаны Мастер и Маргарита?.. Было озвучено много интересных фактов, а в конце Андрей Вячеславович ответил на вопросы.