Живая роспись Натальи Дегтяревой

– С детства я любила шить и вязать, плела макраме, потом занималась декупажем, а два года назад решила расписать доски. Ну как расписать? Нашла картинки с собачками, перевела, раскрасила, подарила друзьям. Досок было много, но разошлись в момент. А я тем временем заглянула в интернет, посмотрела, как работают художники, и поняла, что рисовать не умею…

Надо учиться, решила жительница поселка Арсеньево Наталья Михайловна Дегтярева, и стой поры ее уютная светлая спальня превратилась в творческую мастерскую.

Зачем художнику шприц?

Добрую половину рабочего стола Натальи Дегтяревой сегодня занимают баночки с кистями, в ящиках ждут своего часа темпера, акрил и эпоксидная смола, но между набросками в самом центре лежит обычный медицинский шприц. Заметив наше удивление, Наталья Михайловна улыбается:

– С самого детства творчеством увлекалась моя сестра: она пела, играла на аккордеоне, ну а рисовала просто удивительно! И когда выросла, уехала в Подмосковье, занималась там росписью матрешек. А я с детства помогала маме: лечила цыплят… Пока училась в школе, несколько раз перечитала книжки английского натуралиста Даррелла и решила, что тоже буду, как он, путешествовать по джунглям, изучать диких животных и спасать обезьян. После десятого класса я поступила в академию имени Скрябина на факультет ветеринарных врачей. А там на лекцию привели корову, потом свинью… В итоге до Африки дело не дошло, и после диплома я вернулась на родину, трудилась по специальности. Так что любовь к шприцам у меня оттуда. Ну а банка с водой нужны художнику, только чтобы помыть кисть: чтоб рисовать, нужна капелька воды. Потому и держу на столе шприц… А тут у меня тоже «медицина», – хозяйка открывает ящик стола и показывает огромное количество пластиковых контейнеров с красными крышками, в которых хранятся разведенные краски самых немыслимых оттенков. – Это любимые емкости многих художников: для работы подходят просто идеально!

Впрочем, о тонкостях своего увлечения Наталья Михайловна узнала позже, ведь после решения заняться росписью начался поиск того педагога, который сможет ее научить.

– Моя сестра рано ушла из жизни. Но с той поры в обществе почти ничего не изменилось. Сестра училась своему мастерству за тридевять земель, потому что у нас не было ни художественной школы, ни преподавателей. И всегда считалось, что надо иметь серьезную специальность: стать врачом или юристом, а учиться рисовать – это же

блажь. Никто ведь, пока не коснется сам, ни за что не поймет, что это сложно. Собственно, как и в любой работе….

И снова – тетрадка в косую линейку

Учиться новому неведомому делу Наталье Дегтяревой пришлось в Интернете. Она отсмотрела несколько вебинаров разных художественных школ, пока не нашла того педагога, которого приняла головой и сердцем. Им оказалась Зинаида Владимировна Голубева, мастер декоративно-прикладного искусства, преподаватель высшей категории, лауреат многочисленных российских и международных выставок. Наталья Михайловна записалась к ней на обучение и, как и полвека назад, уселась за тетрадку в косую линейку.

– Вот в этих коробках из-под офисной бумаги хранятся все мои прописи. Как же я плакала, когда начинала! Было трудно, ничего не получалось. Сидела над ними ночами, выводила крючочки, потом листочки. Знаете, процентов на пять наш успех зависит от способностей, а все остальное – огромный труд. И те мастера, что жили в Гжельской волости или селе Хохломе, прежде всего были тружениками, которые берегли свои традиции и передавали ученикам секреты – состава красок, нанесения узоров, своей уникальной манеры рисования… Так получилось, что меня записали в школу декоративно-прикладного искусства на обучение по мотивам народных промыслов на курс жостовской росписи. Только потом я поняла, что это самая сложная роспись. Я по неделе рисовала розу! Вся трудность – в ее многослойности: а это подмалевки, тень, свет, на кисть набираются две-три краски… Но я победила саму себя, и другие росписи дались полегче: хохломская, гжель, урало-сибирская, петербургская, волховская… И так за два года освоила каждую из тех, которыми славится матушка-Русь, раскрыла для себя секреты разнообразия видов и узоров, правил и тонкостей техники рисования, волшебства фона, линий и точек.

От Москвы до «доброго утра!»

Поначалу Наталья Дегртярева просто занималась народным творчеством. А потом изделий стало так много, что надо было куда-то девать, предлагать незнакомым людям. Однако с торговлей у нее свои счеты….

– Мы с мужем жили у мамы, как молодые специалисты, ждали квартиру. А время шло, ничего не менялось и в итоге услышали: «Квартиры не будет. Дом хотите? Стройте сами!» К счастью, дали стройматериалы, и мы оказались на краю поселка. Я помню, как построили дом в чистом поле, и бегали-ловили детские пеленки, потому что вокруг – голая степь, забора не было, деревьев тоже… Ни воды, ни света – полная глушь. Обои клеили с керосиновой лампой – утром боялись смотреть на стены! – улыбается Наталья Михайловна, вспоминая свою практику в «прикладном искусстве». – А время такое, что денег не платили, долги копились, есть нечего. И мы с соседкой решили торговать. Заняли у

знакомых по миллиону (килограмм сахара по тем деньгам стоил 500 рублей), закупили товар, разложили на капоте. А я – депутат, с высшим образованием, меня все знали, стыдно ужасно! К торгашам я относилась крайне плохо, даже презирала. И видно, именно за это господь Бог ткнул меня, как котенка, именно туда. Чтоб не встречаться глазами с людьми, я возила с собой бабушку, она продавала, а я пряталась за столбом. И однажды подходит ко мне старушка, говорит: «Наташа, разве ты украла? Все трудятся, и это труд!»

После этих слов отлегло от сердца. Но физически было очень тяжело: я же ездила торговать на «Запорожце», глушитель прогорал, карбюратор забивался, колеса взрывались, запчастей не было. Зимой я брала паяльную лампу, ведь не разогреешь, не заведешь. Так что творчество меня в крови!

Рождение чуда

Сейчас у Натальи Михайловны четыре магазинчика – в Арсеньеве и Одоеве, в которых продается буквально все, в том числе краски и кисти – для тех ребят, кто тоже увлекся тихим волшебным – русской росписью.

– Найти хорошие очень сложно, и цена – вовсе не показатель качества. Ищем их через знакомых. На маховую роспись, типа жостовской или гжели нужны одни кисти, а под хохлому совсем другие. Ну а как появляются задумки? Знаете, тут всегда по-разному. Сначала я подражала хорошему мастеру, хотелось сделать, чтобы не хуже. Потом видела деревянную форму – вазу, шкатулку, стул, сундук – и уже понимала, что вот здесь у меня побегут бутоны, а вот тут – кони или олени. Сейчас же многое зависит от заказов, а они порой такие оригинальные! Как-то меня попросили расписать бочонки в стиле Жостово, но чтоб с грибами. То есть в букет с садовыми цветами нужно добавить… боровики, а так вообще никто не рисовал! Но тем и интересна магия случайности. Я с заказчиком сильно не спорила, потому что каждое такое пожелание дает возможность превзойти себя, нарисовать что-то новое… Было и такое непростое предложение: украсить десять больших бочонков волховской росписью, а сложность в том, что захотели в мятном цвете (совершенно немыслимом в этой росписи), потому что купили такой холодильник! Чтобы выполнить этот заказ, пришлось искать крупные заготовки, я перешерстила весь Интернет и нашла подходящие в Нижнем Новгороде. А там продают только оптом, и надо понимать, куда денешь остальные. В итоге заказала двадцать штук, к счастью, все пришли без брака… Я долго колдовала над нужным оттенком зеленой краски, думала, сама с ней позеленею! Ведь тут надо наложить основной цвет, потом нарисовать листочки, розаны, и чтобы каждый из десяти бочонков совпал по тону со своим братом; надо так растянуть цветы, чтобы они остались красивыми, чтобы вписались в большой объем, и, конечно, как и положено, с тонким переходом от одного оттенка к другому, чтобы роспись ожила и заиграла. Две недели я их расписывала, день и ночь со стула не вставала: знаете, творчество – как наркотик, оно не отпустит тебя

на выходной! А потом бочонки уехали в столицу и очень понравились новой хозяйке.

…Сегодня в коридоре в доме у Дегтяревых висит большая карта России, а по ней во все концы страны разлетаются флажки к тем городам, куда отправились готовые изделия: Братск, Краснодар, Саха-Якутия, Казань, Майкоп, Уссурийск, Петропавловск, Знаменск, Новосибирск, Сочи, Москва… Люди становятся не просто заказчиками, а совсем скоро – хорошими друзьями. Если на ночь не выключить интернет, в четыре утра начинается трезвон – «доброе утро!» шлют из Хабаровска...

Вернуть Руси исконно русское

Освоив все традиционные росписи и декоративный пейзаж, Наталья Михайловна неожиданно сделала вывод, что она пытается объять необъятное, и надо остановиться на чем-то одном. Но тут на помощь пришел педагог: «Наталья, вы – художник-универсал! В одной росписи вы заскучаете. Да и пейзаж – для вас баловство. Пора осваивать высший пилотаж!».

Вот так, получив благословение наставника, наша героиня взялась за матрешек.

– Сначала делаем эскиз на бумаге, потом пробуем на разделочной доске, ну а дальше берем заготовку. Перед нами снова объемная фигура, выполняем чертежку, рисуем личико, узоры пишем сразу на всех, – обходя мазками «сырое» изделие, Наталья Михайловна спешит напомнить, что родина матрешки – далекая Япония, но мир ее знает, как русскую игрушку, которая впишется и в кухню, и в офис, – в зависимости от того, чем мастер-художник наделит свою неповторимую куклу: сельским румянцем и лукошком с клубникой или же бутсами и футбольным мячом…

Повидав мир, многие жители нашей страны потянулись к родной земле, к своим корням, будто поняли, что могут потерять то настоящее, чем горели сердца их предков, увидевших ту особую красоту, которую захотелось сохранить в рисунке.

– Строят люди деревянные дома, и хотят наполнить их уютом, в гостиную повесить расписную доску, на стол поставить липовый ковшик, туесок под сахар, бочонок под чай, – то, что хранит энергию мастера, то что приятно держать в руках. Глядишь, и вернутся забытые традиции, – искренне надеется Наталья Михайловна, – Потому что роспись – нечто удивительное! Это же наше, исконно русское! Где еще такое разнообразие? Да нигде, в том то и дело! На востоке, к примеру, есть орнаменты, но и у нас они тоже есть. Есть мозаика? И у нас тоже! А вот росписи – нет нигде! На севере Европы – несколько видов, и то все пошли с Руси! Возьмите, к примеру, самую архаичную, мезенскую роспись. В ней каждая черточка наполнена смыслом, каждая точка, каждая фигура: утки, олени, ромбы, спирали… Идущие еще с наскальных рисунков символы неба, огня, земли, достатка, урожая настолько органично сочетаются друг с другом, что когда-

то передавали важную информацию, были видом древнего письма, а сегодня становятся добрым пожеланием семейного счастья, благополучия, пленяют взор северной сказкой. 

А ни с чем не сравнимая палехская роспись, которая светится изнутри, сияет золотом, блестит лаком! Она же идет от иконописцев! А удивительная городецкая, способная показать эмоции человека: всего один мазок кисти и перед нами влюбленный юноша!

Так что росписи – наше богатство, индивидуальность, аутентичность. И этим богатством надо делиться, – нести его людям, чтобы знали о своих истоках, хранили традиции и гордились.