На весь район такой один, или Повелитель глины

Сергей МИТРОФАНОВ
Геннадий ПОЛЯКОВ

Деревня Желтиково – это фактически окраина Суворова. Именно здесь живет и творит единственный на весь Суворовский район гончар Александр Юлин, участник выставок народного творчества. Кружки, миски, горшки, кувшины – все умеет! И даже двойчатки у него получились (это два горшочка с одной ручкой; изделие считается сложным, ведь надо учитывать усадку при сушке и обжиге, но у Юлина оно удалось с первого же раза). Дома у него – и мастерская с кругом, и частный музей, в котором собраны всевозможные старинные изделия из глины. Например, есть две кухли, найденные в Суворовском и Одоевском районах. Это сосуды для переноса напитков.

И она стала слушаться!

– Я однажды в деревне нашел сразу три кухли, на велосипеде туда приехал. Но одна расколота. У другой носик отбит. А третья целая. Ее и взял себе. Сейчас бы я забрал все! А тогда просто некуда было их класть.

Началось все с того, что Александр, увлекавшийся резьбой по дереву, в девяностые оказался в гостях в Одоеве у того самого Константина Кехаиди, который возрождал филимоновский промысел. Юлину понравилось, как мастер лепит игрушки из глины. У него же увидал гончарный круг. По­думал: «Вот бы и самому так попробовать». Кехаиди ввел в теорию. Прошло несколько лет. В Суворове в одной из школ захотели создать творческую мастерскую, а Юлину предложили заняться керамикой – сделать печь.

– Я за это и взялся, – говорит собеседник. – Стал искать глину, месить, что-то лепить. Сделал сам гончарный круг. Интернета не было – информацию искал в разной литературе. Обошел местные металлопроизводства, чтобы мне выточили кое-что для круга. Поначалу ничего не получалась, и так несколько месяцев. Садился за круг буквально каждый день – толку ноль, круг тебя не слушается. В книгах писали: «Киньте глину в центр круга, отцентрируйте», а на деле туда-сюда все болтается, вообще ничего не понятно! И однажды – я запомнил этот момент – почувствовал, что глина меня стала слушаться, и смотрю: сосудик типа пиалушки получается уже ровненький! У меня ликование! Вот что значит настойчивость и желание научиться. Стал усложнять формы, увеличивать размеры. Пошли мисочки, цветочные горшочки.

Лопата, мешок и ведро

Вопрос на поверхности – а где Юлин берет сырье, то бишь глину? Гончар объясняет: в районе ее полно, тут действовали керамзитный завод, шамотный, даже какие-то керамические производства существовали. Еще не появился сам город, а карьер по добыче глины уже разрабатывали – это место горожане сейчас зовут Горным пляжем. Туда и отправляемся.

– Мне один дед, который там когда-то работал, показал, а вернее – рассказал про место, где глина в Суворове выходит на поверхность, – делится секретом Александр. – Я пошел по склону – и нашел. С той поры ее там периодически и набираю. Она серо-синяя, а при обжиге – цвета слоновой кости: белая с легкой желтизной.

Мы уговорили гончара показать то место и нашей репортерской группе. Взяли лопату, мешок, ведро. Спустились по обрывистому, заросшему и скользкому склону, лавируя между битым стеклом и кусками бетонных плит, и – вот она, родимая, копай сколько хочешь. Никогда еще наша машина не перевозила в багажнике глину.

Не боги махотки обжигали

А теперь держим курс на деревню Варушицы. Почему туда? А дело в том, что там два десятка лет тому назад выявили следы существования гончарного промысла. Говорят, при прокладке водопровода рабочие отрыли пару гончарных горнов, в одном из которых вроде как лежали даже целенькие горшки, почему-то не извлеченные неизвестным нам гончаром. А местный житель Иван Радюшкин тогда, в 2002-м, говорил: на своем огороде он копал ямы под столбы и под погреб – и на глубине под метр лопата наткнулась на сплошной слой глиняных черепков. В той деревне еще в советское время жил гончар Павел Кирюхин. Мы решили узнать – помнят, ли его в Варушицах в наши дни. Опросили встретившихся селян.

– Он мне в этом доме, где живу, печные трубы делал. И горшки, – вспоминает Антонина Костина.

 – Хороший человек. А мастерская у него была за усадьбой, за сараем большая яма – он там горшки обжигал. А глину за деревней Острый Клин набирал. Посуда получалась красивая. Однажды его дочери стало плохо, а я ей помогла, довела до дома. Павел мне за это подарил махотку (так называют глиняные горшки. – Прим. ред.).

– У меня муж отсюда, но про Павла Сергеевича и я слышала, что он гончарным делом занимался, бабушки покупали у него махотки, – говорит жительница Варушиц Наталья Майорова. 

– У меня дочка в Черепети учится, мы глиняный горшок отнесли в школьный музей. Возможно, сделанный руками Кирюхина. Знаю, что две его дочери живут в Калуге, одна в Суворове. А в Варушицах цел дом, где он жил. Есть внуки. Родственники каждый выходной приезжают сюда.

– Кирюхин – сосед мой был. Знаю, что на фронте воевал, служил поваром. А умер, кажется, в 1982-м, – рассказывает Нина Столяренко. 

– Отменный рыбак, знал все места рыбные на Оке. И мне трубы сделал. А людям – черепицу и глечики, так у нас тут махотки называют. Нас он еще детьми учил гончарному искусству, в сарае у него круг стоял – ногой крутил, а руками ваял. Держали мы корову – была и у нас махотка, потом нужда отпала, перешли на банки. А горшки бились часто, потому и почти не сохранились они тут.

Никто теперь не помнит, кто научил Кирюхина работать с глиной. Или же он был самоучка, как Юлин? Теперь Александр – фактически продолжатель его дела. Почему так трудно возродить гончарное производство? Дорого?

– Было бы желание, – рассуждает мастер. – Это ведь увлечение не для бизнеса, а для души.

Конечно, в век скоростей и нейросетей не до махоток. Но вспомним слова историков о том, что гончарное производство было настолько сильно развито в наших краях, что по праву может стоять наравне с кузнечным и оружейным делом. Да, славу Туле принесли оружие, пряники, самовары, гармони. Но, быть может, и глиняные изделия тоже когда-нибудь заявят о себе так же громко? Ведь Александр Юлин вот-вот растопит печь и отправит в нее очередную партию своих изделий из той самой глины, которую он раскопал при нас.