Менеджер леса

Чтобы забраться в адаптированный для экстремального бездорожья уазик егеря Виталия Митина, приходится встать на цыпочки, ухватиться за сиденье и буквально запрыгнуть внутрь салона. Мы едем в охотхозяйство в Ленинском районе – кормить кабанов. Солонец и зерно – А ремней безопасности у вас не предусмотрено? – интересуюсь, пошарив рукой там, где у авто обычно находится удерживающее устройство. – Какая безопасность? – хохочет Митин. – Это целиком и полностью экстремальная машина. В лес на другой нельзя: там сейчас завалы. Митин – егерь бывшего Головеньковского охотхозяйства, несколько лет назад перешедшего в частные руки. Этот лес прямо-таки втиснут между населенных пунктов Струково, Труфаново, Головеньки. Виталий, можно сказать, менеджер, но вместо офиса у него – лес, который живет по законам природы, а люди все равно решили наводить там свои порядки. Митин ездит на службу не каждое утро, а только когда это действительно нужно. Его должностные обязанности – подкармливать зверей и, если нужно, лечить их, разбрасывая по дорожкам приманки с вакциной. Митин ассистирует, когда проходит коллективная охота, оставляет в кормушках (их 17) солонец для лосей и зерно для кабанов. Сколько зверья обитает в охотхозяйстве, никто не знает. Поголовье обычно считают, забравшись на специальную вышку, а ее пока не построили. – Зачем кормить диких зверей – им что, подножного корма не хватает? – интересуюсь я дорогой. – Случается, – констатирует Митин. – Зимой вообще от голода всякий страх теряют: слышат шум мотора и сбегаются к кормушке. Зерно сыпешь, а они стоят и ждут. Есть и другая причина прикармливать зверье. Если животное начнет активно искать снедь в дикой природе – уйдет с охотничьих мест. – Вы охотник? – спрашиваю Митина. – Конечно, – говорит он. – Как можно быть егерем и не быть охотником? Только не думайте, что мне нравится убивать животных. Я просто люблю чувствовать азарт, наблюдать, как ведут себя собаки, почуяв зверя. Кабан егерю не товарищ Дикий кабан всеяден. Ему одинаково подходят сладкие корни, лягушки и дождевые черви. А желуди для лесного хряка, как орешки для человека, – лакомство. Страх встречи с кабаном «нос к рылу», говорит Виталий, несколько надуман: естественная реакция любого дикого животного при виде человека – побег. Опасен только раненый зверь. Получив даже смертельную рану, он повернется мордой к обидчику и будет биться до последнего. – От секача (самец дикого кабана. – Авт.) часто достается молодым азартным псам, – рассказывает егерь. – Свинья с поросятами тоже опасна. А вообще, если сталкиваешься с кабаном, надо сделать шаг в сторону – у этого зверя нет шеи, и на ловкие маневры он не способен. Митин говорит, что в лесу, куда мы направляемся, есть дремучие непролазные места, где ветер повалил столько деревьев, что через эти джунгли средней полосы человеку не пробраться. Только – кабану. Однажды на охоте Виталий подстрелил секача. Раненый зверь юркнул в нору, сооруженную из веток, егерь бросился за ним. Прополз на локтях несколько метров, потом решил: если встретит зверя в тоннеле – простится с жизнью. И пополз обратно. Следопыт Мы въезжаем в овраг с грязной лужей на дне: спуск резкий, как на американских горках. – Ну, начинается, – говорит Митин. Добравшись до леса, оставляем уазик и до кормушки идем пешком, местами проваливаясь в топь по щиколотку. Вода еще с весны не ушла, впервые так долго стоит за последние годы, комментирует егерь. – Мы сейчас на звериной тропе, – сообщает Виталий, и мне становится не по себе. – Но животное сейчас вряд ли встретим. Обычные для нашей полосы еноты, барсуки и лисы спят днем, а охотятся в сумерках. Чаще всего на глаза попадаются лоси – потому что едят они постоянно, и днем и ночью. Виталий указывает на едва заметную проплешину в траве, говорит: «Тут лось лежал два дня назад». – Вы следопыт? Следы читаете? – спрашиваю недоверчиво. – А почему бы не читать? – Митин отвечает вопросом на вопрос. – А вообще это все неинтересно. Действительно захватывает, когда сидишь на дереве рядом с кормушкой и наблюдаешь за стадом кабанчиков. У них матриархат. Если самка громко фыркнет – все насторожатся, замрут. Выдохнет плавно – значит, опасность миновала, снова можно кормиться… Митин – потомственный охотник, премудростям вроде умения по отпечатку копытца понять, здоровому или раненому животному принадлежит след, его научил отец. – Например, когда лисица гавкает, незнающий человек может подумать, что это собака... – Митин рассказывает обыденно, как говорят о неинтересных вещах. Мы идем дальше. Под ногами хлюпает вода. Посреди глубокой лужи торчит ствол дерева – гладкий и серый, совсем без коры. Солонец для лосей обычно оставляют именно так – на срубленном дереве: животное сгрызает просоленную кору, может и подчистую сжевать древесину. Кабанья кормушка оказывается высоким покосившимся навесом. Митин карабкается на крышу строения, скрываясь из виду. Спустя несколько секунд на землю падает слежавшийся потемневший мешок с зерном и рвется от удара. «С зимы осталось», – поясняет егерь и высыпает зерно прямо на землю. Миссия окончена.