Под счастливой звездой

Выучив наизусть таблицу с буквами «ШБМНК», Валерий Бодрединов отправился в поликлинику за справкой, дающей право заниматься в парашютном кружке ДОСААФ. «Ничего себе – «здоров»! – удивился инструктор, увидев перед собой щупленького подростка с очками на носу. – Как же ты прыгать будешь?» «Обыкновенно, как все», – ответил мальчишка и, действительно, за год 16 раз вышел из «кукурузника» в небо.

Впрочем, это не помогло Валерию Тимерхановичу поступить в военное училище: трижды ему давали оттуда от ворот поворот. И только после того, как сержант Советской армии Бодрединов проявил себя во время событий на острове Даманском, перед юношей открылись двери в военный вуз. А вот тому, почему Валерий Тимерханович отправился в Афганистан, было две причины. Во-первых, очень хотелось проявить себя, ведь отец Бодрединова, капитан второго ранга, был участником Великой Отечественной войны, а дед – фельдфебель, георгиевский кавалер, воевал в Русско-японскую, защищал Порт-Артур. А во-вторых, надо было помочь народу ДРА обрести и защитить свободу.
Эшелон на войну
Валерий Тимерханович вызвался на место коллеги, отказавшегося ехать в Афганистан. Начальник политотдела тяжело вздохнул, смерив взглядом Бодрединова, намекнул, что война – это не игрушки, что продлится она долго и каждый еще успеет там побывать. Но молодой комиссар был непреклонен и уже на следующее утро ехал к новому месту службы: из Гороховецкого учебного центра – в город Дзержинск (Горьковская, ныне Нижегородская область).
285-й танковый полк разворачивали по штатам военного времени и готовили для отправки в ДРА. Личный состав собирали со всего Московского округа. Артдивизион, в котором предстояло служить нашему герою, «сколотили» за двое суток: вечером получили вводные, за ночь встретили 224 офицера, сержанта и солдата, днем приняли новые грузовики ЗиЛ-131, вечером – орудия, матрацы, продукты и все, что полагается для жизни личного состава, потом с утра и до наступления темноты грузились в эшелон и сразу тронулись в путь.
Шесть суток состав шел через страну практически без остановок. Тормознул только в Куйбышеве (ныне Самара), чтобы погрузить хлеб и заправиться водой.
На станции Сарыагач, между Казахстаном и Узбекистаном, меняли тепловоз. Эшелон стоял посреди бескрайней холодной степи, а над ним висело огромное черное небо, усыпанное яркими звездами. Одна из них примостилась совсем рядом с тонким серпом луны: турецкий флаг, да и только! «В Малой Азии с давних времен верят, что это хороший знак, – показывая на необычное сочетание, пояснил раскосый старик-железнодорожник. – Небо открылось совсем недавно, а ваш эшелон за сутки – двадцатый…»
Через сутки прибыли в Термез. Из-за перепада температур ЗиЛы заводиться отказались. Разгрузка застопорилась. Орудия с платформ пришлось выкатывать вручную. Генерал, наблюдавший за процессом, обрушил на командование новоиспеченного дивизиона весь запас ненормативной лексики: «Если за час не снимете машины, пойдете под трибунал! За вами другие идут!» К счастью, в этом же эшелоне следовала танковая рота – десять гусеничных машин. Ими в итоге и сбросили ЗиЛы на землю. Управились за полчаса.
«Вы солдат-то своих знаете?» – успокоившись, спросил генерал. И, услышав в ответ, что «познакомились в поезде», дал две недели на «притирку». За это время получили боеприпасы, автоматы, провели боевые стрельбы. В числе 224 человек личного состава артдивизиона славяне составляли не больше четверти, остальные были узбеки, киргизы, азербайджанцы, чеченцы, туркмены, таджики – всего 38 национальностей. Но ребята оказались одного призыва, все хорошо знали русский язык и сработались быстро. Никакой национальный вопрос даже не всплывал – все были одной семьей.
14 февраля 1980 года перед строем зачитали боевой приказ и 285-й танковый полк в составе 201-й Невельской мотострелковой дивизии по понтонному мосту пересек границу СССР и вошел в Афганистан. Это была вторая волна ввода советских войск в ДРА.
Заклинатель змей
– Трое суток шли до Кундуза, остановились в чистом поле, – вспоминает Валерий Тимерханович. – Комполка поставил флажки-разметки и приказал вкапываться. Климат резко континентальный, по ночам холод, вот мы пять дней рыли землянки, натягивали брезент, ставили печки, – одним словом, обживались. По периметру расположились танки – боевое охранение. Пехоты с нами не было, поэтому безопасность обеспечивал наш артдивизион. Ночью как-то пошел проверять посты, слышу – шум, крики в палатках: на одном краю, на другом. Что такое? А это, оказывается, земля прогрелась от «буржуек», и из нее змеи полезли. А ближе к лету каракурты поползли – такие ядовитые пауки; скорпионы, вараны. Как-то пошли солдаты в туалет – он за территорией лагеря был – и не возвращаются. Иду и я – а там ребята стоят и с места не двигаются: кобра! «Товарищ капитан, у вас пистолет с собой?» Я пистолет вынул, а сам уговариваю ее: «Ползи отсюда, нечего тебе тут делать». Не поверите – жалко было убивать! Постояла она минут пять, раздвигая капюшон, и убралась. А меня после этого в шутку называли заклинателем змей…
Кяриз, сорбоз, Кундуз
С марта по октябрь артдивизион сначала совместно с 20-м пехотным полком армии ДРА, а потом с Кундузской десантно-штурмовой бригадой участвовал в ликвидации банд мятежников в провинциях Баглан и Тахар. По штабным данным, во время этих операций было убито и взято в плен 362 душмана.
– Бороться с бандитами было нелегко, – продолжает Бодрединов. – Солдаты их преследуют, а они юрк в кяриз – такая дыра в земле – и по длинному подземному ходу, как по параллельному миру, выбираются где-нибудь в горах. Нам передавали координаты местности, куда могли уйти враги, и артдивизион вел огонь по ним из гаубиц М-30.
С «голубыми беретами» работали слаженно, а вот когда полк придавали сорбозам (правительственным войскам ДРА), действовали всегда настороженно. Особенно после того, как среди них завелись предатели и в одном из афганских полков заживо сожгли нашего офицера – военного советника.
Шестеро желтых
…Пока полевой лагерь превращался в военный городок, Валерию Тимерхановичу пришлось несколько раз побывать старшим полковой автоколонны, подво­зившей дрова, кровати и стройматериалы для модулей. Путь шел из Кундуза в Термез и обратно, по времени занимал двое-трое суток. 20–25 машин растягивались километра на два и шли без сопровождения, потому что в то время взять его было негде. Танки для этой цели не годились, а бронетранспортеры были настолько старые, что ремонт посреди дороги мог затянуться надолго, а это очень опасно.
Последняя из таких поездок закончилась для комиссара гепатитом. Недомогание он почувствовал в дороге, а когда добрался до лагеря, оказалось, что желтуху подхватили еще шесть офицеров. Всем им нужно было «сдаваться» в душанбинский госпиталь, но, представив, что там их ждут еще малярия и тиф, военные приуныли и пошли на поклон к комполка: «Отправьте нас в Союз, воевать-то мы все равно не сможем».
Полковник прекрасно понял своих подчиненных и «за заслуги перед Родиной» дал по десять дней отпуска. С «вертушки» на «вертушку», с самолета на самолет шестеро желтых добрались до Москвы и разъехались по вокзалам.
– Поезд на Горький шел с Ярославского, но билетов в кассах не было, – говорит Валерий Тимерханович. – Мы с сослуживцем недолго думая двинулись к коменданту вокзала, объяснили, откуда прибыли, и признались, что едем не вдвоем, а втроем – с гепатитом. Через пятнадцать минут перед нами лежали билеты в отдельное купе, и мы без проблем добрались до родного поселка Мулино. Отпуска, конечно, не получилось: не нагрянешь же с желтухой к семье. Поставил я чемодан на порог, объяснил жене, что к чему, и по-быстрому – в госпиталь. Пролежал там три месяца. Не так уж, кстати, и много: в душанбинском, как правило, лечились по полгода.
Жизнь продолжается
– Война – это тяжелая и грязная работа, – считает наш собеседник. – Но жизнь в этот период продолжается. Одна из моих основных задач сводилась к тому, чтобы устроить солдатский быт и проследить за тем, чтобы бойцы были одеты по условиям, накормлены и помыты. Отцы-командиры потому так и зовутся, что в подчинении у них чьи-то дети, хоть и метр восемьдесят ростом, с военным билетом и с автоматом.
Неподалеку от военного городка протекала горная речка. Как большинство в Афганистане, бурная и грязная. Конечно, в первые же дни службы до солдат было доведено, что купаться в ней опасно: течение такое, что может унести, а инфекции столько, что над постановкой диагноза не один эскулап сломает голову.
Но летнее солнце пекло с неимоверной силой, так что люди получали серьезные ожоги, прикоснувшись к броне танка, пыль на дороге доходила до середины сапога, а мухи, казалось, слетелись в Афганистан со всего земного шара. Ну как тут было удержаться и не окунуть в речку хотя бы руки?
– Разумеется, солдаты знали, что в расположении городка есть баня, бочки с водой и что на войне безумный риск не нужен, – рассказывает Валерий Тимерханович. – Но нашему брату все нипочем. Приказывай не приказывай, а вода есть вода. Не только рядовые не могли с собой совладать, но и офицеры. И все-таки непутевых отвадили. А помог случай.
Как-то солдаты вместе со старшим лейтенантом пошли к горной речке, нашли что-то вроде заводи, стали плескаться, брызгаться. Старлей зачерпнул одну пригоршню мутной воды, другую, а вместе с третьей в его руках оказалась оторванная человеческая голова. Течением, видимо, занесло. Вот тут-то бойцов с берега как струей смыло.
А еще Бодрединову запомнился эпизод с молодым солдатом-узбеком. Парень рассказал, что в одном из кишлаков под Кундузом живет его родной дедушка, и попросился проведать.
Изумлению замполита не было предела, ведь из слов солдата следовало, что девяностолетний старик когда-то басмачом воевал против Страны Советов, а в тридцатые годы ушел через границу в Афганистан.
Как же это происшествие проглядели особисты? И что побудило парня рассказать политруку о таком родстве – детская наив­ность или далеко идущие планы?
Бодрединов пообещал солдату, что попросит у полковника машину для поездки к деду, а сам сообщил о необычном разговоре командованию. Через несколько часов подъехал уазик, узбека посадили в автомобиль и отвезли… в штаб дивизии.
Что было дальше – отправили бойца обратно в Союз или предложили поработать на контрразведку, – неизвестно. На войне лишняя информация порой стоит жизни. И не одной.
…Спустя 33 года после командировки в Афганистан Валерий Тимерханович не стремится, как некоторые, приукрасить своих заслуг или очернить кого-то из сослуживцев. Какой бы горькой ни была правда о той войне, она должна не разделять, а соединять и примирять. Впрочем, это жизненный принцип любого самодостаточного человека, а Бодрединов как раз таким и является. Он прошел долгий и славный путь офицера, по возвращении из ДРА ликвидировал последствия аварии на Чернобыльской атомной электростанции, а сегодня вместе с другими членами Тульской организации ветеранов войны в Афганистане готовится встретить 25-летие окончания боевых действий в ДРА.
– В начале девяностых в нашем регионе проживало 4300 афганцев, а сейчас остался 2851 человек. Их опыт не должен уйти вместе с ними, – считает майор в отставке Бодрединов. И подтверждает эти слова личным примером. Сыновья Валерия Тимерхановича пошли по стопам отца: один служит военным дипломатом, другой связал жизнь со спецназом. Оба – ветераны боевых действий. Подрастают и трое внуков. Младшие пока еще просто с удовольствием исследуют военную технику, а старший уже готовится поступать в Рязанское десантное училище.
Людмила ИВАНОВА