Родом не из детства

Ольга ГРАЧЕВА

Мальчики и девочки войны… Лихолетье отбирало у них все: дома, отцов и матерей, детство. Они росли в нищете и голоде, стояли у станков и работали в поле наравне со взрослыми. Но это не помешало им вырасти достойными людьми, стать примером великого терпения и самоотверженности для детей и внуков. И наша история – тому подтверждение.
Украденное детство
Отец Капиталины Николаевны Долговой умер еще до рождения дочки: работника оружейного завода убило молнией во время грозы. Маме пришлось одной растить ребят, отказывая себе в самом необходимом. Еды всегда не хватало, и дети часто бегали к хлебозаводу, чтобы подышать «вкусным» запахом, витавшим вокруг, поесть травы и убедить себя, что обед вышел на славу.
В сорок первом году, когда началась война и стало совсем туго, изможденная недоеданием мама тихо сгорела, будто восковая свеча. Старшего брата Капиталины к тому времени отправили на фронт, еще один пошел на работу, а ее и младшего забрали в Желыбинский детский дом.
– Самыми страшными для нас оказались события 1942 года, – вспоминает наша героиня. – Когда немец повернул с Венева на Тулу, директор детдома Анна Васильевна Лунина, испугавшись, что ребят заберут на перекачку крови, велела нам спуститься в подвал и затаиться.
Наверху остались только она да сторож. Фашисты несколько дней водили их на допрос, пытаясь выяснить, куда делись дети. Им отвечали, что мальчики и девочки эвакуированы и увезены далеко от Тулы. Немцы так и не смогли догадаться, что под кучей разбитых парт и кирпичей, сваленных в беспорядке директрисой и сторожем, находится вход в сырой подвал, где по колено в воде стоят двое воспитателей и 23 ребенка. Холод пробирал до костей, малыши начинали плакать, но старшие их успокаивали: все будет хорошо, надо только дождаться, когда уйдут оккупанты. Дождались не все. Одна девочка, заболев воспалением легких, не вынесла мучительного заточения. Она умерла, а крысы за несколько дней на глазах у оставшихся ребятишек обглодали все ее тело…
Трудовой фронт
Во всех крупных зданиях Тулы в те дни размещались госпитали. Воспитанники детского дома часто навещали больных и раненых, помогали санитаркам, писали письма. Чтобы развеселить пригорюнившихся солдат, Капа как-то запела песню. Да так здорово у нее это вышло, что бойцы стали приглашать ее из одной палаты в другую и просили повторить. «Может, в Туле, а может, в Рязани не ложилися девушки спать…» – лилось над безрукими и безногими солдатами. Они, растроганные звонким голоском, вытирали слезы и угощали Капу сахаром и хлебом. Девочка бережно прятала гостинцы в карман и несла ребятишкам в детдом…
Когда на землю возвращалась весна, дети бежали в поле искать оставшуюся под зиму картошку. Выкапывали ее тонкими пальчиками и отправляли в рот – с найденными корешками и первой зеленой травой. Летом помогали колхозу: собирали колоски и вязали снопы, потом в детдом проводили свет, и подростки копали канавы и ямы, затем сажали сад.
Когда война закончилась, из ближайшего колхоза к ребятишкам приехал председатель и на радостях привез горячий круглый каравай. Отламывая по маленькому кусочку, дети в тот день поклялись, что никогда не уронят ни единой крошки хлеба.
Победа позволила некоторым мальчикам и девочкам вернуться в родные дома. Капиталину никто не ждал, и она осталась в детдоме, работала на кухне, носила тяжеленные ведра с водой, топила печь, мыла пол. Спустя годы девочку отправили в кулинарное училище, она окончила его с отличием, а затем всю жизнь проработала поваром в детском саду. Только в ее трудовой биографии – как и в биографии миллионов мальчишек и девчонок, чьи подростковые годы пришлись на войну, – не нашлось места для записи о снопах, канавах и ведрах, будто и не было этого трудового фронта. Бог им судья, чиновникам, которые решили, что все это и есть детство.
Мальчика жалели… водкой
В родной дом, что дед построил в Туле на улице Пробной еще в начале прошлого века, Капиталина вернулась только в середине пятидесятых. Там уже давно жил ее родной брат с женой. Пускать сестру он не захотел, но начальница детского сада, в который устроилась девушка, настояла, чтобы та обратилась в суд.
Брат недоумевал: «Сестры не было дома больше десяти лет, она жила и работала в детдоме, а теперь, понимаешь, заявилась!» Судья на это ответил: «Так ведь не в тюрьме сидела, а работала». И разделил дом на двоих.
Вскоре Капа вышла замуж. С будущим супругом она познакомилась на танцах. Под стать невесте, жених любил петь и плясать, а еще был мастером – золотые руки. Самоварщик, токарь 6-го разряда, он славился на всю округу и своими делами, и широтой души: никогда никому не отказывал в помощи, давал в долг деньги. Он, как и Капиталина, сызмальства познал, что такое тяжелый труд. С двенадцати лет работал у станка, выполнял норму взрослого. Рабочие любили мальчишку. Жалели по-своему. И в конце тяжелой смены старались угостить тем, чем угощались сами – водкой. Подросток приходил домой, падал на кровать, а бабушка по незнанию радовалась: умаялся ребенок, зато сон здоровый.
Конечно, те подношения потом аукнулись токарю. Он стал выпивать все чаще, все больше и умер совсем молодым.
И все же в отличие от отца Капиталины самоварщик дождался дочери.
Я прошу только у Бога
Детская дистрофия сказалась на здоровье Капы. Долгое время она не могла иметь детей. Медики разводили руками, но знающие люди посоветовали ей молиться Богу. И женщина каждое утро обращалась к Господу в надежде, что тот пошлет ей ребеночка. Так и случилось.
Через девять лет родилась Томочка: беленькая, кудрявая, розовощекая – сущий ангел. «В кого же ты такая красавица удалась?» – спрашивали бабы девчонку. «Мама сказала, в дядю Васю Максимова», – искренне отвечала Томочка, а тетки прыскали со смеху, потому что это был самый страшный и неказистый мужичок на улице.
В семь лет дочка заявила Капиталине Николаевне, что не сможет жить без пианино. Инструмент был куплен, девочка проводила за ним все свободное время, окончила с отличием музыкальное училище, потом Московский государственный университет культуры и искусства и сейчас работает преподавателем музыки. По стопам мамы – вернее, бабушки-певуньи, обладательницы редчайшего меццо-сопрано, – пошел и внук нашей героини, Евгений Крючков. Молодые туляки наверняка знают его группу «Жамки», которая в этом году выиграла престижный конкурс и поедет на культовый рок-фестиваль «Нашествие-2014».
…Улица Пробная, на которой до сих пор живет Капиталина Николаевна, утопает в зелени, как и сто лет назад, когда на пустынном берегу Упы был построен ее дом. Тула давно уже разрослась в длину и ширину, наполнилась многоэтажками, опоясалась дорогами и электрическими проводами, а тут будто время остановилось: ни газа, ни водопровода, ни канализации…
А ножки Капы уже десять лет не слушаются – вот она, ледяная водичка детдомовского подвала. И хвори цепляются одна за другой. В таком положении многие завалили бы чиновников письмами, стучались во все инстанции, не выпуская из рук телефонной трубки. Почему же она ничего для себя не просит?
– Знаете, в войну, когда становилось совсем тяжко, я шла на рынок, подходила к женщинам, которые принесли молоко, протягивала кружку и христарадничала: «Миленькие, плесните капельку». Те понемножку наливали, получалось полкружки, и я отдавала все брату. Он спрашивал: «А почему ты не пьешь?» Я отвечала, что не люблю. Только на самом деле мне было очень жалко маму, которая отрывала от себя последние крошки. Но если бы вы знали, как стыдно было просить!
С тех пор она у людей никогда и ничего не просит. Только у Бога…