Судьба строгого режима

Вопреки вступительному провалу
Ни в семье, ни в роду Татьяны Васильевны никогда не было юристов. Желание служить Фемиде родилось у юной жительницы Казахстана, после того как однажды местный судья пришел к ним на классный час с рассказом о своей профессии. Впрочем, вполне возможно, что обостренное чувство справедливости теплилось в девочке с тех пор, как она узнала о судьбе своих родителей, которые в тридцатые годы, будучи тогда ее ровесниками, вместе с сестрами и братьями были высланы в бескрайние степи Казахстана из Самары и Оренбурга.
Как бы то ни было, после окончания десятилетки она подала документы в Карагандинский государственный университет, но недобрала на экзаменах одного балла и поступила туда только на следующий год.
По распределению Татьяна Васильевна попала в коллегию адвокатов города Кокчетава. Большей частью приходилось участвовать в процессах по уголовным делам. Нередко рабочий день начинался и заканчивался в СИЗО, где потенциальные сидельцы изливали ей свою душу. Матерые рецидивисты, частенько обращались в коллегию адвокатов с просьбой поручить ведение их дела «юной юристке», рассчитывая, скорее, на общение, чем на конкретную помощь по делу, потому что прекрасно понимали всю незавидность своего положения. И дадут им годом больше или меньше – уже не имело значения. А впервые попавшие за решетку считали, что девушка, сидящая перед ними, как любой молодой специалист, захочет себя проявить и обязательно добьется успеха.
Не выиграть,
а защитить
– В адвокатской среде есть выражение «выиграть дело». Вы тоже считали, что судебный процесс – это своего рода азартная игра?
– Да уж какая там игра, если речь идет о судьбе человека! Это сейчас введен мораторий на смертную казнь, а когда я только начинала работать, эта мера наказания была вполне реальной. А если учесть, что совершение преступления далеко не всегда является очевидным, человек в наручниках вполне может оказаться невиновным. Поэтому к своей работе я всегда относилась как к важному делу и старалась максимально поддержать своих подзащитных, оказывая им не только юридическую, но и моральную помощь и поддержку.
– Как же получилось, что, получив десятилетний опыт адвокатской деятельности, вы ушли в судьи? Обычно происходит наоборот.
– В 1995 году я с семьей пере­ехала жить в Тулу. С учетом имеющихся у меня стажа и опыта работы мне предложили попробовать свои силы на судейском поприще. Хорошо осознавая весь груз ответственности и сложностей в работе, решилась не сразу. Одним из самых весомых аргументом «за» стал жилищный вопрос. После переезда из Казахстана я с семьей сначала жила в общежитии, потом в арендованной квартире. Надежды на приобретение собственного жилья были весьма призрачными. Ожидалось, что, став судьей, уже через шесть месяцев я получу свое жилье. Но случилось это только через шесть лет.
– В Привокзальном районном суде вы проработали в общей сложности 17 лет, в том числе 12 – заместителем председателя. Рассматривали и уголовные, и гражданские дела. Что запомнилось больше всего?
– Конечно, запомнилось первое дело, которое мне пришлось рассматривать уже на второй день своей работы судьей. В ходе ссоры молодой человек убил родного брата, тело закопал в лесополосе. Возможно, о его причастности к убийству так никто бы и не узнал, но нервы у мужчины не выдержали. Через несколько дней он явился с повинной и рассказал о случившемся в подробностях… В мою дислокацию входили районы завода РТИ и Московского вокзала, где раз от раза кого-то обворовывали, избивали или убивали, поэтому львиная доля всех уголовных дел поступала ко мне на рассмотрение именно оттуда. Рекордсменом по гражданским делам было объединение «Тулауголь», которое располагалось на улице 9 Мая. В девяностые годы и в начале двухтысячных, когда шахтеры не получали зарплату по полгода и более, приходилось рассматривать сотни исков о взыскании невыплаченных денежных средств.
Родная кровь
– В 2009 году в суде была введена специализация судей по рассмотрению уголовных и гражданских дел, и вы предпочли последние. Почему? Устали от крови?
– К этому времени цивилистика стала интересовать меня в большей степени. А крови хватает и там. Только не в прямом смысле. Многие заявители часто судятся именно с близкими родственниками. Живут по соседству два брата и делят участок, передвигая заборы. Отцы и дети бьются насмерть за жилье. По сей день много дел о лишении родительских прав. Всякий раз, когда я рассматриваю такие материалы, начинает дрожать голос и наворачиваются слезы на глаза. Никогда не забуду, как у одного из малышей, изъятого у нерадивой матери, вши были даже на ресницах! Как же нужно ненавидеть своего ребенка, чтобы довести его до такого состояния…
– Плакали мамы, когда вы лишали их родительских прав?
 – Да о чем вы! Они даже в суд приходят крайне редко… Я по возможности всегда даю шанс родителям на исправление, ограничивая их в правах. Только используют такой шанс единицы. На моей памяти был родитель, которого восстановили в правах на воспитание. Мама в семье давно спилась, папа тоже покатился по наклонной, и мальчика отдали бабушке. Но через некоторое время отцовские чувства взыграли, мужчина одумался, женился во второй раз и получил возможность вернуть сына. Только ребенок отвык от него, не вписался в чужую семью, где уже был общий ребенок, и вернулся к бабушке. Папа снова запил, о сыне уже не вспоминал и попал под двойное лишение.
– Сегодня каждый второй старшеклассник хочет стать юристом. И современные вузы дают возможность осуществить мечту практически всем. Но притом что уже существует переизбыток юристов, хороших специалистов все равно не хватает.
– Ну во-первых, многие из тех, кто учится юриспруденции, получают специальность чисто для себя, уже работая в бизнес-структурах. Во-вторых, некоторым студентам вообще все равно, какой факультет они окончат, главное наличие высшего образования, не важно какого. В-третьих, подавляющее большинство юношей и девушек считают, что после окончания вуза они, как высококвалифицированные дипломированные специалисты, займут соответствующую высокооплачиваемую нишу. А ведь в нашем деле без стажа и опыта никуда.  
Не могу не поделиться
– Многие судьи, имея солидный опыт, уходят в собственный бизнес. Вы наверняка могли бы снова стать адвокатом.
– По закону судья в отставке не может заниматься бизнесом либо адвокатской деятельностью. Поэтому, когда передо мной встал выбор уйти в отставку либо продолжить работу в суде, я выбрала второе. И когда меня порекомендовали на должность председателя, я подумала, что стоит попробовать. У меня есть силы, опыт, знания, желание – и оставить все это при себе было бы неправильным. Молодежь нужно учить.
– Чему же прежде всего?
– Терпимости и неравнодушному отношению к своей работе и к людям. Одна из самых больших проблем молодых специалистов – в неуемной амбициозности. А это очень мешает работе. Как-то пришли ко мне на прием пожилые супруги: ему – за 80, ей – немногим меньше. Пожаловались на свою судьбу, высказали недовольство принятым в отношении них судебным решением. После их ухода секретарь меня спрашивает: «Что вы такое им сказали? Они вышли счастливые и благодарные...» А мне с ними и говорить особо не пришлось – нужно было просто их выслушать и разъяснить закон в доступной для них форме.
– В скором будущем вы будете представлять Тульскую область на IX съезде судей Российской Федерации. Это весомая и заслуженная оценка вашего труда. А путь к успеху начался с экзамена, который вы сдавали строгой комиссии. Сейчас вы сами входите в ее состав.
– Да, порой так хочется самой ответить на вопрос или решить задачку, поставившую в тупик экзаменуемого. По правде сказать, уже при сдаче экзамена можно сказать, кто может стать в дальнейшем судьей, а кто- нет. К счастью, среди претендентов много перспективных молодых людей. И это радует, ведь рейтинг нашего профессионального сообщества очень высокий. Хочется, чтобы он оставался таким же.