Ваучер. 30 лет тому назад

Жизнь в розовом цвете

Вот выдержка из информационного бюллетеня «Ваш приватизационный чек», выпущенного в 1992 году: «Приватизационный чек получает каждый гражданин России – от младенца до глубокого старца. На свой приватизационный чек вы можете купить акции или имущество какого-либо предприятия, инвестиционного фонда, в вашей власти продать приватизационный чек за наличные деньги».

«Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров...»; «Приватизационный чек – билет в свободную экономику для каждого из нас...»; «Каждый ваучер будет стоить двух автомобилей «Волга»... Обещания от всеобщей приватизации – сыпались как из рога изобилия, а в сознании обнищавших россиян возникали картинки, как тогда представлялось, совсем недалекого светлого будущего.

Прошло 30 лет…

Спустя годы от тех фантазий не осталось и следа, забылись и сами посулы, да и раздражение от не случившегося тотального обогащения развеялось, растаяло. И все же воспоминания живы, только теперь, заслышав слово «ваучер», большинство улыбается с какой-то ностальгической грустинкой в глазах, возможно, как раз потому, что минуло несколько десятилетий...

Как это было

По озвученному замыслу авторов всероссийского проекта приватизации, в стране должно было появиться сразу множество частных собственников. В первую очередь потому, что самим же работникам предприятий предлагалось становиться их владельцами на паях. Это один вариант. Другой – попросту продать свою долю – ваучер. Номинал их был – 10 тысяч руб­лей. Скупать их охотно брались чековые инвестиционные фонды – ЧИФ. Эти структуры должны были выступать в роли инвесторов на оте­чест­венном рынке ценных бумаг, который к тому времени проходил первые стадии становления.

ЧИФы создавали как закрытые акционерные инвестфонды. В числе их задач был и контроль, на правах крупных акционеров, над деятельностью администраций предприятий.

По сути, именно ЧИФы накопили реальный объем ваучеров. Напомним, что чековая приватизация в России закончилась в 1994 году, и если верить статданным, то порядка 40 миллионов наших сооте­чест­венников к тому времени свои приватизационные чеки вложили в акции компаний, фирм, производств, 25 миллионов человек – в те самые ЧИФы, а треть россиян их продали: кому и куда – не так важно. Но в результате самых разных схем и цепочек в активах ЧИФов оказалось около 45 миллионов ваучеров (32 процента от их общей массы).

Схема действия была примерно такова: фонды собирали ваучеры с населения, участвовали в чековом аукционе и покупали акции доходных предприятий.

В 1994 году в стране было зарегистрировано 662 фонда. А дальше началась «Санта-Барбара»: в результате почти непрерывной череды слияний и поглощений ЧИФов, отзывов лицензий, трансформирования их в иные организационные структуры через каких-то четыре года число чековых инвестфондов сократилось практически вдвое.

Все эти процессы и процедуры были скрыты от обывательских глаз, да, по большому счету, мало им были и интересны.

Непридуманные истории. «Нам завидуют до сих пор!»

«Ты куда свой ваучер дел?» – пожалуй, самый популярный вопрос начала 90-х. Люди совещались, обсуждали, спорили, пытались просчитывать перспективы и выстраивать логические цепочки заработка от «трудоустройства» приватизационных чеков, даже кооперировались семьями, чтобы претендовать на более солидный пай…

Мне тогда было только 14 лет, но я хорошо помню, как на семейном совете моя мама со своей родной сестрой как раз и решили ваучеры ни в какие фонды не носить, а напрямую вложить в акции популярной на тот момент стоматологической клиники, где и работала мамина сестра.

Расчет был сделан на ежегодное получение солидных дивидендов. И поначалу все шло именно так, как было обещано. Но спустя некоторое время топ-менеджеры поликлиники, преследуя свои интересы, распорядились иначе: сотрудникам-акционерам сделали предложение, от которого, если те еще планировали продолжать трудиться на ниве стоматологии, нельзя было отказаться.

По сути, людей – кого уговорами-посулами, а кого угрозами – убеждали-принуждали продавать принадлежавшие им ценные бумаги совету директоров медучреждения. Мол, дивидендов сколь-нибудь значимых теперь уж и не ждите, зато дадим вам хорошую цену за ваши бумаги.

– Ну а как было не согласиться? – теперь уже без всяких опасений рассказывает родственница, которая вот уже больше 10 лет на пенсии. – Нас, что называется, загнали в угол, прижали. Так что решение было очевидным: зачем бумагам лежать без дела, если прибыли никакой не принесут. А тут за пакет акций были предложены реально солидные деньги. У нас что, вот коллега жилье смогла купить на эти отступные!

– На самом деле, деньги, которые мне выплатили, оказались настоящим подарком судьбы! Сумма чуть-чуть недотягивала до стоимости однокомнатной квартиры в Туле. Так мы решили свой жилищный вопрос. И до сих пор радуемся, что неожиданно верно распорядились ваучерами. Многие наши знакомые завидуют нам до сих пор. И ведь есть чему, – радостно рассказывает по телефону та самая счастливая коллега маминой сестры, удачно сменявшая акции на жилье.

Собеседница наотрез отказалась фотографироваться и называть свое имя для газеты, но на условиях анонимности охотно поделилась своей историей.

К слову, это может показаться удивительным, но большинство людей, охотно и красочно живописуя «приключения своих ваучеров», слезно просят оставлять их имена в тени.

 «Не в Японии живем»

Как распорядиться своим ваучером, тулячка Татьяна Александровна размышляла очень долго. Говорит, тянула до последнего: изучала варианты, интересовалась перспективами, а в итоге решила сделать ставку на недвижимость, логично предположив, что со временем она будет только дорожать. В столице – так тем более.

– Опыта в операциях с ценными бумагами ни у меня, ни у моих родственников, друзей, коллег не было. Вот лишь на интуицию и пришлось полагаться. Я доверилась фонду «Московская недвижимость», большие надежды на него возлагала, – охотно рассказывает «акционер на бобах». – Риски казались минимальными: что со зданием случится? Не в Японии живем, где землетрясения часто происходят. Воображение рисовало картинки, как я стану получать ежегодно дивиденды. Но мечты так ими и остались.

Выкидывать акции «МН-недвижимости» Татьяна Александровна не стала. Так и хранит как раритет, охотно демонстрируя документ.

– Я вот простой рабочий и из себя знатока-аналитика не строил. И в рассказы никакие не верил с самого начала. Продал ваучер и получил реальные деньги, – брутально заявляет коллега Татьяны Александровны, не побоявшийся представиться, Владимир Доспехов. А на вопрос о том, помнит ли он, что купил на вырученные руб­ли, неуверенно перечисляет какие-то бытовые мелочи. Спустя несколько минут, что собеседник пытался шарить в закромах памяти, он все же так и не решается доподлинно рассказать, как распорядился деньгами. – Нет, сейчас уже точно не скажу.

 Тоже инвестиции

Проведя блиц-опрос в редакции «Тульских известий» среди коллег возрастом от 35 лет, получил целую череду самых неожиданных признаний:

– Я в переходе в метро в Москве свой и мамин ваучер продал: в столице-то гораздо дороже за них предлагали. А вырученные деньги добавил к тем, что скопил, и сразу пошел в магазин электроники: купил там новый объектив для фотоаппарата. Он, кстати, до сих пор у меня есть, работает, я им пользуюсь.

– Удачно так вышло: обменяла ваучер на золотые сережки для дочери. Маленькие, без изысков и камней, весом грамма полтора, но все же золотое украшение.

– У меня с ваучером получились инвестиции в недвижимость: я тогда девчонкой маленькой была и мне мама купила домик «Барби» с мебелью на деньги, полученные от продажи ваучера.

– Я тогда жила во Владимире, работала в областной газете. Времена были очень тяжелыми, нам зарплату долго не платили. А тут, видимо, выходной день был, позвонил в квартиру человек, предложил нам какие-то очень приличные деньги за ваучер. Мы ему два чека и продали. На это и выжили.

– Кофту из ангоры со стразами. Тогда за такую просили 2 ваучера.

– А я продала 3 семейных ваучера и купила костюм – юбку с пиджаком. В нем потом похоронили свекровь... В общем, меня можно было бы обвинить в совершенной бесшабашности, но я знаю более ответственных людей, которые вложились в инвестфонды, но примерно с тем же результатом – ни фондов, ни денег, ни ваучеров…

– Мы с отцом вложили свои чеки в предприятие, где папа работал. Потом долгие годы получали дивиденды, совсем маленькие, но получали. А затем предприятие закрылось.

– Вложили в какой-то фонд, названия сейчас не вспомню, ну а итог – ни копейки от этой инвестиции не получили.

– А мы всей семьей торжественно отнесли их в инвестиционный чековый фонд «Держава», где мне выдали свидетельство (до сих пор храню эту забавную бумажку), обозвав при этом «госпожой». Тех знакомых, что покупали на ваучеры сапоги и шубы, мы считали не думающими о будущем своих детей. Молодые были и наивные.

Подспорье для бизнеса… несостоявшегося

Бонусом к этим откровениям стала почти детективная история, рассказанная бывшим корректором:

– Мы тогда с мужем решили попробовать себя в бизнесе: арендовали палатку на улице Советской в Туле, рядом с кукольным театром. Стали торговать всем подряд: от обуви до колбасы, от сигарет до шоколадных батончиков… Что-то закупали на свои деньги, а что-то брали под реализацию. Буквально через четыре месяца нашу торговую точку ограбили подчистую: воры не побрезговали даже курткой, в которую я переодевалась на работе. И ладно, товар, который мы на свои деньги покупали, а ведь нужно было расплачиваться с теми, кто давал продукцию в долг. Как быть? Где средства найти? Муж как раз вспомнил про три наших ваучера: пошел на площадь к Главпочтамту, тогда чеки там скупали, и продал их. Денег нам хватило, чтобы расплатиться со всеми, кому мы задолжали, а с идеей быть «деловыми людьми» решили распрощаться. Сама же я вернулась работать в газету.

Овчинка. Выделка. Цена

Выбор казался сложным, а оказался – бессмысленным.

– Ой, а я и понятия не имею, что с теми ваучерами стало! Нет, помню, что какие-то акции тогда покупали, но доходов с того никаких не было. Где теперь эти акции? А кто помнит? Может, выкинули, а может, где и в шкафу валяются, – по итогам многочисленных бесед, ответы такого формата – самые распространенные.

Чаще всего собеседники даже не пытались интересоваться, выяснять, что же в результате всеобщей приватизации начала 90-х стало с их «долей»? И куда делись инвестфонды? Что с ними произошло?

По факту конкретных исчерпывающих ответов нет ни у кого. Одни эксперты недвусмысленно намекают на то, что ряд таких фондов были аффилированы с криминалом, другие рассуждают о серьезных правовых заковыках, чинимых законодательством конца прошлого века, и тяжком налоговом бремени.

Многим фондам на самом деле тогда попросту не позволили посредством ваучеров приобретать контрольные пакеты акций перспективных, эффективно развивающихся предприятий.

По мнению специалистов Федерального общественно-государственного фонда по защите прав вкладчиков и акционеров, чеки попали «на малоэффективные в экономическом смысле предприятия, многие из которых давно обанкротились или работали с убытками. Все это и привело к тому, что деятельность подобных ЧИФов стала убыточной.

В итоге около 250 обанкротились, были ликвидированы, исключены из Единого государственного реестра юридических лиц как недействующие, похоронив под своими обломками надежды граждан получить «кусочек» государственной собственности».

В 1998 году вышел указ президента страны «О дальнейшем развитии деятельности инвестиционных фондов», в соответствии с которым ЧИФы должны были преобразоваться в паевые инвестиционные фонды, либо в инвестиционные фонды, либо остаться открытыми акционерными обществами и исключить из своих наименований слова «чековый инвестиционный фонд». Большинство же из них к этому времени и позднее были признаны банкротами и ликвидированы. Продолжили деятельность, оставшись ОАО и исключив из своих наименований слова «инвестиционный фонд», 166 ЧИФов.

Только некоторые из них платят своим акционерам дивиденды до сих пор, при этом суммы настолько малые, что вызывают у их обладателей приступы почти гомерического хохота.

– 17 руб­лей в прошлом году получили! 17! Мы так смеялись с мамой, – искренне веселится «счастливая» обладательница акций фонда, название которого она напрочь не помнит.

Что же касается ценных бумаг фонда «МН-недвижимость», которую «Тульским известиям» охотно предоставила Татьяна Александровна, то таковыми и в прямом, и в переносном смысле они являются лишь номинально.

Доступ к официальному сайту mnfond.ru в настоящий момент закрыт, последние данные о деятельности структуры, которые можно обнаружить на портале Центробанка, относятся к 2019 году. С 2013 года есть информация, что дивиденды не выплачивались вовсе, а в 2012-м на 1 акцию предлагали 1 руб­ль 30 копеек. То есть за 10 акций отстегивали 13 руб­лей – столько тогда стоил проезд в муниципальном транспорте. А вот в маршрутке прокатиться за такую сумму было уже невозможно: коммерческий городской извоз обходился уже в 14 руб­лей.

И если акции несостоятельных и несостоявшихся фондов теперь не стоят ровным счетом ничего, то владельцы ваучеров, которые так и не решились никуда пристроить свои приватизационные чеки, теперь-таки могут рассчитывать на удачу. Несмотря на огромный тираж этих бумаг, до наших дней их «дожило» совсем немного. И на сайтах объявлений отчаянные сорвиголовы просят аж 350 тысяч руб­лей за артефакт! Впрочем, есть и те, кто согласен всего лишь на 350 руб­лей.

Правда, тут есть над чем задуматься. По словам специалистов, сегодня коллекционерам неред­ко пытаются подсунуть «липу». Но знатоки-то в курсе, что у подлинного приватизационного чека степеней защиты было не меньше, чем у денег. И на ваучерах, помимо печати выдавшей его организации, есть водяные знаки, красные и зеленые волокна, которые отчетливо видны в ультрафиолете, а еще овал «Белого дома» в таком электромагнитном излучении меняет оттенок. И если найдутся «гурманы», готовые отстегнуть пусть не 350 тысяч, но, может быть, хотя бы 50 или 100 тысяч, можно считать, что сделка прошла удачно. Пусть даже 30 лет спустя.

Арсений АБУШОВ

Геннадий ПОЛЯКОВ