Военно-политический поплавок

Первая половина биографии Николая Михайловича Кулакова (1908, с. Ивановское ныне Кимовского района – 1976) складывалась как у многих сверстников, разве что удачнее в плане карьеры. Впрочем, тогда это слово было не в чести, ему предпочитали нейтральное выражение «рост». Деревенский паренек рос быстро. Стал комсомольским активистом, окончил школу фабрично-заводского обучения, трудился слесарем, вступил в партию, был секретарем партбюро на заводах Киева и Ленинграда, секретарем райкома партии. Потом – воинская служба: академия, политработа на подводных лодках Балтийского флота. В 30 лет – комиссар линкора «Марат», в 31 год – член Военного совета Северного флота, в 32 – член Военного совета Черноморского флота…
Военные советы как коллективный орган руководства войсками были созданы в Гражданскую войну для усиления партийного влияния в армии и на флоте. Обычно в их состав входили три человека – командующий и два военно-политических работника. В 1934 году военные советы упразднили, но в 1937-м они были восстановлены. Перед членами военных советов стояла задача обеспечивать должную морально-политическую атмосферу среди личного состава и содействовать командующему в принятии важных решений. Командовавший тогда Черноморским флотом Филипп Октябрьский, возможно, и не нуждался в политической подпорке, но порядок есть порядок. Вице-адмирал и его «политнаставник» сработались хорошо, не случайно в воспоминаниях маршала Жукова отмечается: «Черноморский флот… был одним из первых наших объединений, организованно встретивших вражеское нападение» в июне 1941 года.
Кулаков участвовал в героической обороне Одессы и Севастополя, битве за Кавказ. «Волевой, решительный и в то же время веселый, жизнерадостный человек... его знал в лицо каждый матрос», – вспоминал маршал Николай Крылов, прошедший через те же жестокие бои. Комиссара видели на самых опасных участках. Но мужество необходимо было не только под пулями врага, но и в отношениях с вышестоящим начальством. В конце 1942 года с должности командующего Приморской армии, оборонявшей город вместе с моряками Черноморского флота, был снят генерал-майор Иван Петров. Чтобы защитить его, Октябрьский и Кулаков решились на крайнюю меру – телеграфировали Верховному главнокомандующему: «Генерал Петров толковый, преданный командир, ни в чем не повинен, чтобы его снимать... Военный совет флота, работая с генералом Петровым под Одессой и сейчас под Севастополем, убедился в его высоких боевых качествах и просит Вас, тов. Сталин, присвоить Петрову И. Е. звание генерал-лейтенанта, чего он, безусловно, заслуживает, и оставить его в должности командующего Приморской армией. Ждем Ваших решений». Сталин откликнулся незамедлительно, восстановив Петрова в должности.
С именем Кулакова связано и спасение знаменитой панорамы Франца Рубо «Оборона Севастополя»: член военного совета позаботился о том, чтобы в последний рейс из осажденного Севастополя лидер эсминцев «Ташкент» взял на борт историческое полотно.
Тогда же, в декабре 1942-го, Николаю Михайловичу было присвоено звание контр-адмирала, однако проходил он в нем недолго. После Керченско-Эльтигенской десантной операции в Крыму Кулаков был отстранен от должности «за неудовлетворительную работу военного совета флота, следствием чего стали гибель отряда боевых кораблей флота… и тяжелые потери». Через три месяца пребывания в резерве разжалованный в капитаны 1-го ранга бывший член Военного совета Черноморского флота уже служил начальником Высших военно-политических курсов ВМФ. Из опалы он вышел благодаря поддержке наркома ВМФ Николая Кузнецова, знавшего его по обороне Одессы, Севастополя и сражению за Кавказ. Летом 1944 года Кулакова назначили начальником Управления пропаганды и агитации Главного политического управления (ГлавПУРа) Красной армии и флота, а к концу года – начальником ГлавПУРа ВМФ. Выводя своего протеже на пост второго человека в советском флоте, Николай Герасимович не знал, какую роль сыграет тот в его собственной судьбе.
В начале 1948 года под так называемым судом чести, где обвинителями и судьями выступали сослуживцы обвиняемых, оказались бывшие руководители наркомата ВМФ Кузнецов, Галлер, Алафузов и Степанов. Им инкриминировалось то, что они «в 1943–1944 гг. без разрешения Правительства Советского Союза передали разновременно иностранным военным миссиям некоторые виды вооружения флота и их секретные описания и чертежи». Суд чести постановил ходатайствовать перед Советом Министров СССР о предании адмиралов суду Военной коллегии Верховного суда, который с учетом заслуг Кузнецова решил не применять к нему уголовного наказания, но ходатайствовал о его понижении в звании до контр-адмирала. Трем другим подсудимым «отвесили» реальные сроки – до 10 лет тюрьмы. Все они были полностью реабилитированы после смерти Сталина.
Среди тех, кто в суде чести решал их судьбу, был и Кулаков. «До сих пор, – вспоминал Николай Кузнецов, – звучит в ушах голос обвинителя Н. М. Кулакова, который, уже называя нас всякими непристойными словами, требовал как можно более строго нас наказать». Как мог так повести себя человек, не гнувшийся под пулями врага, посмевший перед «Самим» заступиться за боевого товарища-генерала? Неужели сломался духом в результате собственного разжалования? Или не оказалось рядом другого «адмирала Октябрьского» – человека, вместе с которым не страшно выступить и против смертельного врага, и против высшего начальства? Или настолько успел привыкнуть к власти и благам, сопутствующим положению «в верхах», что на все стал готов ради них? А может быть, он всегда был таким, «держащим нос по ветру», и только случай выявил его истинную натуру? Об ответах на эти вопросы можно только догадываться. Сам же Николай Михайлович книгу воспоминаний «Доверено флоту» (М.: Воениздат, 1985) до второго периода своей биографии дипломатично не довел.
Безропотное заклание Николая Кузнецова в жертву дало Кулакову немного проку: через год его самого низвергли с командных высот, понизив до контр-адмирала «за неудовлетворительное руководство партийно-политической работой в 8-м ВМФ» (к тому времени единый Военно-морской флот СССР был раздроблен на отдельные флоты). Очередную «черную полосу» в жизни Николай Михайлович пересидел, отправившись на учебу в академию. Но не проучился и полугода, как был отозван, направлен членом Военного совета Черноморского флота и со временем опять вырос в вице-адмиралы.
Осенью 1955 года в Севастопольской бухте при невыясненных до сих пор обстоятельствах взорвался линкор «Новороссийск». Катастрофа унесла более 600 жизней. Люди погибли в основном при опрокидывании линкора и после того, как корабль «показал днище», – многих накрыл корпус судна, часть моряков осталась в отсеках внутри. Правительственная комиссия по выяснению причин случившегося в своем заключении указала: «Прямую ответственность за катастрофу с линейным кораблем «Новороссийск», и особенно за гибель людей, несет также и член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал Кулаков». Но ни он, ни строевые флотские командиры под суд не попали, отделавшись снятием с должностей и понижением в званиях. Кулаков стал контр-адмиралом и на полгода был отправлен в резерв, затем возглавил политотдел Кронштадтской военно-морской крепости и в дальнейшем поднялся до начальника политотдела Ленинградской военно-морской базы и военно-морских учебных заведений Ленинграда – с соответствующим повышением в звании. В мае 1965 года, уже при Брежневе, вице-адмиралу Кулакову «за проявленное личное мужество и отвагу в годы Великой Отечественной войны, большие заслуги перед Родиной» было присвоено звание Героя Советского Союза. Между тем в войну он к званию Героя не представлялся…
Валерий РУДЕНКО