Фермер из Лужного живет «против течения»

Лужное – маленькое село в Дубенском районе. Впрочем, его жители легко называют три повода для гордости: это пасторальные пейзажи, музей «тульского Колумба» Алексея Чирикова и лошади.


Юлия ГРЕЧЕНКОВА
Геннадий ПОЛЯКОВ

Ночное
У фермера ­Сергея Чекрыгина есть вихрастые телята и козы. Если позвонить ему, в трубку непременно ворвутся посторонние шумы, но не мычание и не блеяние и точно не звук работающего телевизора, – топот конских копыт. Кони – большая его любовь, его личное священное животное.
Чуть поодаль от деревни, в поле, куда можно пробраться только на внедорожнике, и то чувствуя себя будто в седле, когда тот преодолевает вычурности колеи, пасется табун. Приметив Чекрыгина издалека, лошади переходят на рысь, бегут по траве, ровной и короткой, как стриженной под гребенку. Они обступают кругом машину и его самого, тянутся бархатными губами – признали.
Животные пасутся тут совсем одни, на воле. Чекрыгин рассказывает: пришли сюда сами – опередили, он ведь тоже хотел перевести табун. Место это, как он говорит, будто зачарованное, лошади пасутся здесь мирно, не разбредаются, не тревожатся. Фермер считает, что все дело в небольшом леске, окаймляющем луг с одной стороны. Он вроде бермудского треугольника на суше – есть-то всего «три сосны», а люди там плутают часами. Местные этот лесок так и прозвали – блудный.
– Сказка… – он пробегается глазами по лугу, лесу, лошадиным спинам. – Всю жизнь мы только и делаем, что берем, берем. А что оставим в этом мире после себя? Это и есть моя плата за то, что взял, – мои дети, мои жеребята.
У ­Сергея есть мечта – помимо той, что он каждый день воплощает своей жизнью в деревне. Ему хочется сделать что-то такое, что могло бы выхватить людей из «городского зоопарка» и вернуть в их естественную среду обитания. Его вдохновляет тургеневский «Бежин луг», а именно – один образ, он живо представляет его. Пасутся на своем зачарованном лугу под охраной блудного леса кони, совсем стемнело, появляются звезды, плещется река в ресницах камышей, мигает костер, а возле него – люди, еще вчера совершенно городские, а сегодня уяснившие для себя что-то новое. Про себя он уже называет этот проект «Ночное», но почему-то не верит, что он когда-нибудь станет реальностью. Казалось бы, все предельно просто, и декорации к задумке уже создала природа, но денежных и человеческих ресурсов все равно пришлось бы вложить немало. Гостей кто-то должен встретить, разместить, накормить. От мечты до реальности идти – как через тот блудный лес: вроде рукой подать, а кружишь уже несколько часов.

Борьба за людей
Всегда непререкаемым авторитетом для него была бабушка, много времени провел, слушая ее рассказы о старом, канувшем в Лету, но таком правильном укладе жизни. Ему было интересно все: как возделывали раньше землю, как ходили на танцы, как знакомились и женились, как воспитывали детей.
– Земля была кормилицей, а стала обузой даже для крестьянина. Если так посмотреть, сейчас даже картошку никто не сажает.
Человек в городе – как животное в клетке, считает Чекрыгин. Ушел с земли – считай, ничего радостнее, чем искусственная колбаса из супермаркета, не будет. А вся жизнь ­Сергея тут в Лужном – борьба. Борьба не против условий, а за своих детей. Только один пошел отцовским путем, остальные «непутевые»: кто юрист, кто дизайнер.
– Потому и в 60 лет все в седло забираюсь – наверное, хочу что-то доказать, – говорит фермер. Чиню трактор, который не хочет чиниться, распахиваю упрямое, столько лет не паханное поле. Заработать можно только своим трудом, и если кто-то в 10 раз больше тебя имеет заработок, видимо, он в десять раз умнее.
Впрочем, и он не всегда так считал. Родился в Донском, еще там впервые увидел лошадь и до сих пор этот момент живо помнит. Но когда подрос, начал мечтать вовсе не о лошадиной ферме – о квартире как у родной тетки – с горячей водой, лифтом и мусоропроводом. Казалось, такой набор удобств кого угодно осчастливит. Потом учился, уехал работать в Чернский район, жил там в домишке на самом краю деревни. Чтобы изменить старой свой мечте, много времени не понадобилось. Хвастался: «Один мой деревенский домик можно обменять на целый подъезд, с лифтом и мусоропроводом».
– Потом у меня все-таки появилась собственная квартира. Как раз рядом с тетиной. Мечта столкнулась с реальностью в лице шумных соседей и темного подъезда с вечно разбитыми лампочками, – рассказывает Чекрыгин.
Он перебрался в Лужное вместе с семьей, чтобы жить здесь против течения, насколько хватит сил.

Лошадиная призма
– Поговорим о лошадях? – предлагаю я.
– Да мы только о них и говорим, а вы и не догадываетесь, – отвечает фермер. – Лошади для меня – как призма, преломляющая взгляд на мир. У них есть чему поучиться. Люди бывают невоздержанны в еде, а лошадь съест ровно столько, сколько нужно ее организму. Люди готовы держать подле себя детей, пока у тех не начнет пробиваться седина. Лошадь заботится о потомстве, пока оно беспомощно, а потом мягко от себя отталкивает. Или вот еще пример: бывает люди говорят, что у них «голубая кровь». У лошадей чистота породы означает, что лошадь может только скакать и больше ничего. Обычный же крестьянский конь может все – и пахать, и всадника возить.
Спрашиваю, значит ли это, что лучше быть совсем обычным. Лучше прожить жизнь без пафоса и счастливо, отвечает собеседник.