Не как в кино: руководитель следотдела о преступлениях, преступниках и вере в людей

Работа следователя – это не сериал, где герой, нажав пару кнопок, находит убийцу, который лет двадцать скрывался от правосудия. Работа следователя – это килограммы документов, ночевки на работе, постоянные встречи с человеческой жестокостью и болью. Работа следователя – это то, что занимает все его время, без перерывов и выходных. А еще работа следователя – это необходимость даже в самые трудные моменты не отчаиваться и верить в торжество справедливости. Об этих и других особенностях службы «Тульским известиям» рассказал руководитель следственного отдела по Привокзальному району Тулы Сергей Орехов.

– Руководитель отдела – эта работа кабинетная или, что называется, в полях?

– По-разному бывает. Если речь идет о громком убийстве или несчастном случае, то выезжаю вместе со следователями. Иногда отправляюсь и на менее резонансные происшествия: в отделе много молодежи, надо ее учить.

Кабинетную работу, конечно, тоже никто не отменял – документы, совещания, мероприятия. Но на месте преступления, конечно, интереснее.

– Когда появился интерес к раскрытию преступлений?

– В 2010 году я поступил в курский Юго-Западный государственный университет на факультет юриспруденции. На последних курсах устроился помощником следователя – понравилось. Получив диплом, пошел в следственный отдел по Сеймскому административному округу. Ну а в 2017-м перевелся в Тулу – заместителем руководителя тогда еще межрайонного следственного отдела, обслуживавшего Пролетарский район, Зареченский, Криволучье, Ленинский. Мне тогда всего 23 было. Трудно, конечно, но справлялся.

– Помните свое первое дело?

– Статья 238, часть 3: двое умерли, отравившись контрафактным спиртным. Установили, что алкоголь привезли из столицы – из той точки подделки текли во многие города страны. Расследование затянулось на 9 месяцев. Ездили в командировки в Москву, Петербург, Суздаль, Владимир, но собрали в итоге все необходимые доказательства.

Помню, как задерживал подозреваемого. Наверное, в тот момент боялся его больше, чем он меня.

– А погибшие, жертвы страх вызывали?

– Да нет. Отец всегда говорил, что живых надо бояться, а не мертвых.

– Что же тогда может вывести опытного следователя из душевного равновесия?

– Преступления в отношении несовершеннолетних. Как-то выезжали в Курске в общежитие. Неблагополучная семья, женщина рожает в ванной. А потом бьет младенца о плиту. Тяжело. Очень.

Когда приходится расследовать преступления, связанные с педофилией, тоже морально непросто. Пытаешься, конечно, относиться к обвиняемому как к обвиняемому – профессионально. Но как человек, как мужчина понять и принять произошедшее не можешь.

– Как в таких ситуациях сохранить хладнокровие?

– Просто помнить, что есть долг и его нужно выполнять. Работа учит самоконтролю.

– Когда видите столько жестокости, вера в человечество не пропадает?

– Помимо жестокости я вижу и хорошее. Как потерпевшие прощают тех, кто принес им боль, проявляют удивительное великодушие. Поэтому в людей верю.

– А самим людям всегда верите?

– Есть, конечно, небольшая профессиональная деформация. Особенно когда в кругу общения появляются новые лица. Сразу анализируешь, смотришь, как себя ведет, представляешь, чего от него можно ждать. В то же время общение с близкими в формат допроса стараюсь не переводить – учусь оставлять это все на работе.

– Детектор лжи используете? На работе, конечно.

– Используем, но это скорее психологический момент, потому что результаты обследования не могут стать доказательством в суде. Но на самого преступника влияют. Однажды мы расследовали убийство. Был подозреваемый, но не было прямых свидетелей. Отвели его на полиграф. Прибор показал, что на допросах человек лгал. Ну а после исследования он сам дал признательные показания.

– Включишь сериал, а там кабинеты следователей буквально напичканы всякими приборами. Реальная работа отличается от киношной?

– Конечно. Процентов на 95. Техника, конечно, на месте не стоит. У нас есть свет, который поможет найти засохшие или замытые пятна крови. С тем же справляется и специальный раствор. Мини-лаборатории, квадрокоптеры. Анализ ДНК, конечно, – король экспертиз. В сочетании с дактилоскопией.

Но помимо экспертиз у нас огромное количество бумажной работы: все нужно фиксировать и делать процессуально правильно. Одна крошечная ошибка – и все, доказательства в суде уже нельзя рассматривать.

– Для интуиции в работе следователя есть место?

– Конечно. Благодаря ей несколько месяцев назад нам удалось задержать мужчину, который общался в интернете с несовершеннолетним на недетские темы.

О переписке парень сообщил в правоохранительные органы. Подозреваемого доставили к нам. Оснований для ареста вроде бы нет. Но видим, что человек хитрит, юлит, пытается скрыть информацию. Понимаем, что случай, скорее всего, не единичный. Задерживаем его, параллельно вместе с оперативниками устанавливаем возможную причастность к другим преступлениям. Результат – 6 уголовных дел из особо тяжкой категории.

– Как работают следователи после того, как произведено задержание подозреваемого?

– Первые сутки не спят – именно за этот период чаще всего собирается необходимая доказательная база. Потом следователь, в чьем производстве остается дело, готовит материалы для ареста и направления в суд.

– Есть ли страх ошибиться и арестовать не того?

– Конечно. Всегда стараемся максимально докапываться до истины. По-другому нельзя.

Кстати, в том числе поэтому у меня двоякое отношение к смертной казни. С одной стороны, считаю, что нужно ее вернуть. А потом случайно смотришь новости, узнаешь, что где-то правоохранительные органы или суд допустили ошибку. И в тюрьму отправился невиновный. Если он сколько-то отсидел, то это еще можно исправить. А казнь исправить нельзя.

– О чем вы мечтаете – для следственной системы в целом и для себя лично?

– Наверное, о более гуманных условиях работы. Сейчас мы проводим на службе почти всю жизнь. Хотелось бы, наверное, чтобы чуть больше оставалось времени на себя. Этого хотелось бы пожелать коллегам в профессиональный праздник, который отмечается 25 июля.

Ну а о том, чтобы преступлений совсем не стало, даже мечтать не приходится. Они будут, пока есть разные люди с разными характерами, разными отношениями к конфликтным ситуациям и способам их решения. А мы будем помогать в поисках справедливости.