Кто в ГДР, а кто в Афган

Сергей МИТРОФАНОВ
Фото: Сергей КИРЕЕВ

«Правда об Афганской войне – она жесткая, некрасивая, – признаются воины-интернационалисты. – Хватало дедовщины, беспорядка, армейской неустроенности. Хотя те парни, кто шел тогда служить, верили в нравственные идеалы, в идеалы советского солдата, реалии разительно отличались от представлений». А историки добавляют: длившиеся 10 лет и унесшие жизни 15 тысяч наших соотечественников боевые действия стали самым трудным военным испытанием для Советского Союза со времен Великой Отечественной. 15 февраля мы отметим День памяти россиян, исполнявших служебный долг за пределами Оте­чества; напомним, в этот день в 1989 году последние колонны советских войск перешли реку Амударью, покинув Афганистан. Среди тех, кто выполнял интернациональный долг в этой стране, были и наши земляки, с которыми репортерская группа «ТИ» встретилась в Щекине.

Про галифе, махновцев и спиленный грибок

– В начале восьмидесятых об Афганистане мы мало что слышали, но разговоры о том, что там все же идут боевые действия и что гибнут солдаты, ходили. В 1981-м в Щекинском районе хоронили Женю Спиридонова, – воин-афганец Павел Вехин больше рассказывает не о себе, а о других земляках. – Он в 1979-м окончил школу, какое-то время поработал на инструментальном участке завода РТО в Щекине. Призвали его в армию – попал служить в ГДР. Сформировали отдельный трубопроводный батальон, в его составе он вошел в 1980-м в Афганистан. Управлял грузовым «Уралом». Патрулировали трассу трубопровода. Нарвались на душманскую засаду. И погиб.

Вехин в 1984-м отучился в Щекинском химико-механическом техникуме. Попал по распределению в подмосковную Электросталь на завод. А вскоре – армия, оказался в Калинине. Ждал, что отправят за границу. Каким-то новобранцам выдали «козырное» обмундирование: бушлаты с цигейковыми воротниками, юфтевые сапоги – понятно, что эти будут служить в Германии или других соцстранах. Вехину же дали обычную шинель, кирзовые сапоги – «вас, ребята, после курса молодого бойца будут в Афган готовить».

Другой щекинец, Олег Шматов, охотно рассказывает, как призывали и как он повоевал лично.

– Я уходил в 1982-м. Нас отправили в Грозный. Уже знали, что попадем в Афганистан. Основная масса солдат в подразделении – узбеки, таджики, ребята из Сибири, Белоруссии – и мы, туляки. Но не могу сказать, что готовили нас усиленно к боям: стреляли только трижды – перед присягой. Нужны были срочно люди в Афганистане, – вспоминает Шматов. – Настроены были патриотично. Но не знали, что армия – это отражение общества со своими проблемами. Например, на присяге иным приехавшим родителям некоторые горе-отцы-командиры предложили: «Даете тысячу рублей – и ваш сын не летит в Афган, а остается служить в Союзе». Кто побогаче – раскошелился. Но все в итоге попали в Афганистан. Первые впечатления там – жара, страх, экзотика, как в сказке про Али-Бабу.

Прибыли на место в новеньком обмундировании. Командиры отвлеклись на какие-то дела. А тут – старослужащие, которые принялись отбирать у «салаг» форму и обувь, отдавая взамен все то, что уже пришло в негодность или не нужно вовсе. Всем же хотелось уйти на дембель в новеньком, а это в ту пору в армии – дефицит! Вот иным вместо сапог и достались тапки, ботинки, а кому-то перепали галифе чуть ли не образца 1941 года…

– Старшина из палатки вышел, увидел нас и обалдел: «Ничего ж себе – не солдаты, а махновцы», – улыбается собеседник. – Это был в Афгане неписаный закон: ты только пришел служить – с тебя все сняли. «Парадку»-то дембелям никто не собирался везти. Некомфортно жилось: в палатке завелись вши. Надо было топить печки-«буржуйки». «Деды» требовали: «Печку топить докрасна. И не колышет». А дрова попробуй найти! Возле каждой роты стояли деревянные грибки, рядом – дневальный. Он ушел в палатку – мы быстренько спилили грибок и утащили. Бывало, авторезиной топили. Уголь только в 1983-м
нам стали возить.

Первый бой Олега Шматова

Но это сегодня отношение к тому спартанскому быту – ироничное. Многое забылось. А первый бой в декабре 1983-го Олег Шматов вспоминает и сейчас в красках, в деталях. Его взяли в засаду, в составе пулеметно-гранатометного взвода. Две наши бронегруппы контролировали выходы из ущелья.

– Мы – я и Игорь Колпак из Горловки – перед ущельем вырыли окоп, обложили камнями, поставили пулемет. С нами был третьим «дед»-узбек. Остальная группа поставила за камнями БТР, «деды» в бронетранспортере сидели и уснули, а молодые наверху на скалах разместились. Утро. «Дед»-узбек тоже спит, – рассказывает щекинец. – Мы есть захотели: «Давай тушенку в банках разогреем». Собрали сухую верблюжью колючку, запалили.

А тут из ущелья выскакивает «газон» 69-й. Мы с Колпаком высунулись, как кукушата из гнезда!

А в машине – душманы, и они увидали солдат. На ходу выскакивают, стреляют по советским воинам. Наши камнем на дно рухнули друг на друга и «деда» завалили собой, про то, что у самих оружие, забыли!

– Душманы стреляют из автоматов, песок сыплется, а я думаю: «Сейчас он весь осыпется и мы будем как на ладони!». А «дед» орет на нас, наконец выбрался, схватился за пулемет, тут и дембеля проснулись от стрельбы, завели БТР. Четверых душманов завалили, два на гору побежали: одного «бегуна» тоже застрелили, другого ранили в ногу. Сдался.

Олег Шматов добавляет: в операции участвовали представители царандоя (афганской милиции). Царандоевцы сказали, что пленного забирать не будут, – и расстреляли. А наши солдаты остались караулить у трупа – обычно душманы возвращались за телами. А тут шакалы учуяли запах! И принялись завывать вокруг Шматова и Колпака – а это, как ребенок плачет. И этот вой вокруг.

– А нам жутко и кажется, что опять к нам душманы ползут, – говорит Шматов. – Нервишки нам в Афганистане потрепали! Про такое раньше не рассказывали.