Чего хочет зритель?

В Тульский академический театр драмы назначен новый художественный руководитель – Владимир Ветрогонов. Он доцент кафедры режиссуры в Санкт-Петербургской театральной академии, в прошлом – выпускник ЛГИТМИКа, работал в Ленинградских театрах, а также был режиссером и главным режиссером в Челябинске, Новгороде, Красноярске, Омске. Но свой первый, дипломный, спектакль Владимир Юрьевич ставил в Туле.

– Это случилось в семьдесят восьмом году, была постановка «Бумбараш» по произведению Аркадия Гайдара. Я взялся за работу сразу после выхода известного фильма с Валерием Золотухиным в главной роли, – рассказал Ветрогонов. – Кто-то из моих наставников опасался, что после столь яркой картины зритель не пойдет в театр, но сработал обратный эффект: публика приходила, чтобы еще раз посмотреть на полюбившихся героев, сопоставить их с теми, которые были на экране. Тогда и состоялось мое знакомство с сегодняшними мэтрами тульской сцены – Наташей Савченко, Толей Кирьяковым, Олегом Есауленко, Валерием Жуковым. Помню, как один тульский партийный деятель, посмотрев тот спектакль, констатировал: «Обычно очень яркими бывают отрицательные герои, бандиты, а тут интересно показаны красноармейцы – этот режиссер политически правильно сориентирован!..» Кстати, одного из революционных бойцов играл Виталий Базин, ныне покойный, да и вообще, потери в труппе большие, многих, кого я знал, уже нет…
– И с тех пор вы в нашем театре не были?
– Приезжал в середине 90-х: Александр Иосифович Попов приглашал ставить сказку «Белоснежка и семь гномов», где главную роль исполняла Наташа Дружинина. Помню, я ничего не мог придумать, и идея, как и про что ставить, родилась спонтанно. Поначалу решили, что я буду гостить у Попова, но там обитали собаки, приезжий их явно нервировал, и меня переселили в гостиницу, но, один раз позавтракав там, я понял, что весь гонорар за спектакль уйдет на эти бытовые расходы. И тут было выделено место в мужском – еще было такое разделение! – общежитии машиностроительного завода. Помню, меня несколько шокировала унылая комната на четыре койки с радиоточкой, жуткий холод: накрываться приходилось не только одеялом, но еще и матрасом, в котором водились клопы. По утрам на общей кухне мрачные мужики-работяги что-то стряпали, не разговаривая друг с другом. А в бывшем «красном уголке», где не осталось никакой мебели и даже штор, на стене висела карта СССР, и по вечерам они серьезно изучали ее – может, еще куда податься?.. И тогда меня осенило: вот они, гномы – ведь в основе любого театрального зрелища лежит живое человеческое чувство, ощущение, и, глядя на этих странных одиноких людей, я все понял про своих сказочных героев. Это не значит, конечно, что я в чистом виде перенес тех обитателей общаги на сцену, но понял, что такое мужское одиночество в возрасте пятидесяти лет, а гномам – и вообще за триста.
– Полагаете, тот опыт знакомства с театром поможет вам в работе?
– Не думаю: за это время коллектив стал другим, пришли новые актеры. Пока же мы, скажем так, поздоровались, и у меня было хорошее настроение и приятное ощущение после встречи с труппой.
– Как построен ваш рабочий график в театре сегодня?
– Я попал в неудобную для себя ситуацию: сезон уже стартовал, график расписан, начаты работы над новыми спектаклями, и к своей постановочной деятельности смогу приступить только с февраля будущего года. Так что за эти три месяца просмотрю репертуар, познакомлюсь отдельно с каждым представителем труппы, определюсь с пьесами на будущее. Несомненно, это поможет с распределением ролей – в театре удача определяется правильно разложенным актерским пасьянсом. Или же наоборот: можно оттолкнуться от способностей актера и выйти на какое-то название. К примеру, есть замечательная пьеса Горина «Чума на оба ваши дома», она, как правило, не получается, но я понял, как с ней нужно работать. Еще интересует Акунин, причем не пьесы, а что-то из глянцевой серии про Фандорина: там есть и авантюра, и хороший вкус. Я никогда в жизни не ставил Шекспира, не складывалось, после того как провалил в институте «Ромео и Джульетту» – сам ставил, сам играл, но сейчас – пожалуй.
– Вы много ездили по стране и, конечно, подмечали, что хочет видеть на сцене зритель: Толстого и Достоевского или незатейливый водевильчик с хохмами?
– Подобные тенденции существуют везде, весь вопрос в дозе, лишь бы не было перебора в сторону «легкого жанра». Есть прекрасные комедии, классические, вроде «Двух веронцев», что идут сейчас в этом театре, есть нестареющие комедии Островского. Настоящий театр там, где соединяется смешное с трагичным – это волнует. Интересно видеть радостного человека в зале, который вдруг расплакался, или наоборот: приходит некто подавленный, несчастный и начинает смеяться по ходу действия – это потрясающе! Именно на таком стыке и возникает творчество, это позиция нашей мастерской, моего учителя Георгия Александровича Товстоногова.
– Значит, вам предстоит за три месяца узнать актеров настолько хорошо, чтобы сразу угадать, кто будет «королем», а кто – «тузом» в сценической игре.
– Да, потому что главное на сцене – человек, личность. Почему-то сейчас вспомнилось, как в Петербург приезжал канадский цирк «Дю Солей», и я шел с представления потрясенный и понимал, что это яркое, сильное шоу затмило театр: там замечательная режиссура, шикарная зрелищность, рассчитанная на эмоциональное воздействие. А потом стал вспоминать свои самые сильные впечатления, полученные именно в театре, в частности, Алису Фрейндлих в роли арбузовской Тани, и свое соучастие в происходящем… Это ведь самое главное – соучастие публики, когда люди в зале переживают вместе с героями их жизнь, испытывают те же эмоции, словно под гипнозом, никакие шоу подобного не добьются.
– Вы из театральной семьи?
– Нет, но мама была заядлой театралкой, посещала все питерские премьеры, выстаивала огромные очереди: тогда людской поток по Фонтанке предварял подход к БДТ. А потом мне как-то передалось это ее увлечение, и я после кораблестроительного института поступил в театральный.
– А сейчас есть очереди за билетами? Раньше в Ленком ломились, но народ в наши дни так избалован зрелищами, что это уже в прошлом…
– Там есть убойные спектакли, на которые ходить совершенно необязательно, но – престижно, поэтому очереди в кассу существуют. А вот на «Вишневый сад», полагаю, можно попасть без проблем: дивная вещь, Броневой там играет необыкновенно.
– А вы Чехова ставить не собираетесь? Последний раз в Туле за него брались в конце 80-х, когда репетировали «Дядю Ваню».
– Это очень сложный автор, его надо понять, найти определенный ключ, и я мало знаю удачных современных спектаклей. Одно дело – декаданс, начало двадцатого века, театр «Сверчки», сплошные открытия. А сейчас постановки по Чехову чаще скучны, но не потому, что он не нужен или не современен: его нужно заново открывать для публики – я сейчас говорю именно про известные четыре пьесы. Но есть проза, к примеру, «Палату №6» можно показать интересно, или повесть «Три года», или рассказ «Ариадна»… А сто лет назад, на новой волне произведения Антона Павловича были необычны, и именно тогда по-настоящему понадобилась режиссура: до этого исполнители просто говорили друг другу свой текст с выражением. Новая драматургия потребовала новых актеров, к примеру, зрители увидели Комиссаржевскую, Качалова, Сумбатова-Южина: они не просто слова произносили, но доносили то, что за всем этим стоит. За этими гениями публика ездила по городам – раньше такого не было! Театр меняется в соответствии со временем за окном…
– И каким он должен быть сегодня?
– То есть – чего ждут от лицедея, от постановщика? Думаю, во все времена человек приходит сюда с одной целью – смеяться и плакать. Но я абсолютно убежден, что сейчас не время для пьес на социальную, политическую тему. Мы действительно искушены в зрелищах, как говорилось ранее, Интернет открыл такие просторы – весь мир как на ладони. Но есть то, что всегда будет интересно видеть на сцене: жизнь человека. Пусть не прозвучит высокопарно, но театр – это убежище для издерганных, избитых каждодневным сумасшедшим ритмом людей. И если брать хорошую, классную драматургию, в основе которой – парадокс, судьба, это взволнует людей разного возраста, положения. Режиссер Анатолий Эфрос не случайно мечтал, чтобы в зрительном зале кипели такие же страсти и переживания, как на футболе, тогда аншлаг обеспечен…
Марина ПАНФИЛОВА
Елена КУЗНЕЦОВА