Режиссер Евгений Маленчев завязал со зрителями диалог о судьбе театра

Зачем современному миру театр? Кому он нужен и нужен ли вообще? Как получилось, что его не убили сначала кинематограф, затем телевидение, и даже теперь ничто не предвещает его кончины в противоборстве с интернетом?

 

Что думают об этом люди, которые ходят в театр, и те, кто по разным причинам туда не ходит? И что об этом думает человек театра, пришедший на встречу со всеми этими людьми?

Персоной грата очередной встречи зимней сессии проекта «ART-talk» в тульском подразделении Государственного исторического музея стал на минувшей неделе режиссер Тульского академического театра драмы, один из основателей и руководитель независимой театральной компании «Барабан», лауреат театрального конкурса «Триумф» и стипендии Правительства РФ молодым деятелям культуры и искусств #9d0a0f;">Евгений Маленчев.

 

- Традиционно от гостя «ART-talk» слушатели ждут если не монолога, то, как минимум, авторитетной позиции, задающей вектор общения. Вы, пожалуй, первый, кто заявил, что пришел не отвечать на вопросы, а искать ответы для себя…

- Да, в формате встречи я изначально видел не столько возможность поделиться своим мнением, сколько услышать мнения других. Тему встречи предложил я сам.

Безусловно, вопросы из серии: «Зачем все это?» я задавал себе и прежде – или от эмоциональной усталости, или от недовольства чем-то. А потом случился локдаун, мир замер, театр остановился… И вот после прошлого лета все начало собираться заново, и привычные, казалось бы, смыслы тоже стали меняться.

Театр, как мне кажется, с некоторой инерцией реагирует на эти изменения. Мы еще стараемся жить, как будто все по-старому. А у меня есть ощущение, что так, как было, не будет уже никогда.

 

- Стакан наполовину опустел или остался наполовину заполненным?

- Лично я пессимизма не испытываю. Напротив, мне стало ужасно интересно: что будет дальше? как мы будем с этим жить? Я, например, стал остро ощущать момент присутствия человека в зрительном зале. Раньше это была привычная данность.

Но я помню момент, когда премьера нашего спектакля «Мизантроп» в Калуге была назначена на 27 марта 2020 года. За неделю до этого меня вызвал директор и сказал, что премьеру придется отложить в связи с очевидными обстоятельствами. Тогда еще никто ничего не понимал, и казалось, что это на месяц максимум. Мы продолжили работать, и в театре была назначена «закрытая сдача» - полностью готовый спектакль мы планировали показать в День театра без зрителей. И я до сих пор помню – это не радость, а какое-то особенное ощущение от присутствия нескольких человек в зале… Этот момент, когда то, что ты делаешь, встречается с людьми, стал для меня почти физически осязаемым. Настоящее переживание. Очень новое.

Премьера в итоге произошла через 9 месяцев. Можно сказать, «выносили» спектакль. Метафора получилась красивая, но это опыт, который лучше не повторять.

 

- Так ведь для театра эта «эпоха перемен» не первая и не последняя встряска. Знаменитой киноцитате о том, что он «скоро отомрет», уже пятый десяток, а многое ли изменилось с тех пор? Или Рачков, все же, был прав, и того самого театра больше нет?

- Театр остался, конечно. Сохранилась и так называемая традиционная форма, и она будет всегда, как бы не менялось время. И будут новые формы, будут открытия, будут новые идеи и новый авангард. Лично моя позиция: любое искусство, создаваемое в современном мире, за исключением, может быть, музейного, обязано быть современным. Впрочем, я этого видения никому не навязываю.

Вопрос же в другом. Меня, на самом деле, не интересует победит театр, телевидение или что-то другое. Умрет ли однажды театр? Ну, в конце концов, умрет и умрет – что только ни умирает… Меня волнует другое: я, действительно, пытаюсь ответить на вопрос, зачем он нужен?

 

- Раз вопрос до сих пор не закрыт, собственные выводы вас не устроили?

- У меня сформировалось ощущение, что театр не является первичной потребностью человека. Пища, кров, одежда, труд как возможность реализации, свобода перемещения… Это все – первичные потребности, отсутствие которых мы ощущаем острее всего.

А театр – нет. Когда анонсировали локдаун, люди рванули в магазины за крупой и туалетной бумагой, а не в театр – с ощущением, что завтра все закроется, и надолго исчезнут спектакли…

Выходит, театр – это как бы десерт: иногда хочется, а в другой раз нет? Этот разговор в определенном смысле провокация, но это и повод по-новому взглянуть на вопрос, который поставлен в рамках нашей встречи – задуматься о связи между человеком, делающим театр, и человеком, его потребляющим.

Если говорить о «матчасти», то такого количества театров, как в нашей стране, нет больше нигде, и связано это не столько с ее масштабами, сколько с советским культурным наследием. Но в советское время и не стояло вопроса, зачем нужен театр: он был инструментом формирования идеологии. Потом идеология закончилась, а театры остались. Как корабли, которые отплыли, а куда им держать путь, теперь непонятно. Сегодня каждый театр, как человек, должен сам отвечать на вопрос, каким он хочет быть и зачем он.

Мне интересно, что думают об этом разные люди. Если бы ответ был очевиден, то я пришел бы на «ART-talk» не спрашивать, а рассказывать: «Театр – это вот что такое, и вот почему…»

 

- А если наоборот? Как продолжите: «Театр – это точно не…»

- Сложно представить, чем театр не может быть. Я бы переформулировал: «Театр – это не только…». И тут много вариантов. Например, театр может быть развлечением? Почему бы и нет. Но, когда он только развлечение – это же странно? Может театр быть местом моих художественных поисков? Наверное, но не только. Зачем людям приходить и смотреть, как я что-то ищу? Может, суть в совокупности? Может, у театра есть ответственность в равной степени и художественная, и социальная? Как тогда создать этот баланс?

Это ведь и к себе вопрос, и отвечать на него мне приходится не только теоретически, но и практически. У меня есть три критерия. Первый: делать то, что мне нравится, что интересно лично мне. Второй: создать то, что интересно людям, живущим в этом городе. Третий: делать то, что нужно здесь и сейчас – в настоящем времени и пространстве. Мне необходимо, чтобы хотя бы два из этих критериев сошлись. Тогда я берусь.

 

- Как режиссер вы объехали Россию от Калининграда до Камчатки. И каждый раз – поиск с нуля, новая идея, новое воплощение?

- Конечно! Хорошо говорил один умный человек: десять сделанных спектаклей никак не помогают сделать одиннадцатый. Каждый раз ты начинаешь заново отвечать на одни и те же вопросы. Но я молод и у меня много сил, чтобы снова и снова искать ответы.

 

- Но, говоря о творческой работе, формулировка: «на износ» - это не фигура речи…

- …В последнее время я иногда думаю, что мне нужно сделать остановку. Как-то перезагрузиться, отрефлексировать все...

Это – не усталость, просто нельзя все время бежать. Надо уметь делать паузы. И снова задавать себе вопросы. Но я найду на это время, а сейчас нужно работать.