Иду на таран!

Один из ветеранов Великой Отечественной, про которого в свое время рассказывала наша газета, как-то обмовился: да что обо мне писать, какой я герой? Вот живет в Туле подполковник Сергей Михайлович Борягин, он под Прохоровкой немецкий танк протаранил. Естественно, захотелось встретиться с легендарным земляком, расспросить его о лихолетье, о славной юности. Встретились, расспросили. И больше всего поразились тому, что фронтовик не поэтизирует совершенный подвиг.

Если кончаются снаряды и страх
– Не за Родину и не за Сталина советские воины бросали свои танки на немецкие, – считает фронтовик. – Просто в ту пору сошлись в русском поле две огромные силы, сталь пошла на сталь, командование часто теряло управление солдатами, и когда кончались боеприпасы, одни выскакивали, чтобы схватиться с неприятелем в рукопашной, а другие лоб в лоб шли на врага на танках.
Вот вздыбились и загорелись «Т-70» и «Пантера», вот гибнут вместе «Т-34» и «Тигр»… Экипажу Борягина в тот раз повезло. Все четверо выжили каким-то чудом. К концу дня, когда наконец смертельная схватка стихла, политрук смог отправить в штаб донесение, что красноармейцы его соединения совершили 36 таранов.
– Уж так страшно было в жутком месиве из летящего сверху искореженного металла и обгоревших тел, что хотелось зарыться в землю, чтобы ничего не видеть и не слышать, – признается Сергей Михайлович. – Поэтому мне просто не верится, что наш комиссар бегал по прохоровскому полю и считал танки, сошедшиеся в последней схватке. И сколько на самом деле было таранов – 36 или 136, – одному Богу известно.
Через несколько дней во время короткого затишья перед танкистами появился генерал Катуков. Ординарец поставил рядом вещмешок, вынимал оттуда ордена и медали и тут же – под оглушительный стрекот заполошных кузнечиков – заполнял документы на борягинский экипаж, представленный к наградам. Командиру достался орден Красной Звезды, башенному стрелку – Отечественной войны I степени, механику-водителю, нашему герою, – орден Отечественной войны II степени, стрелку-радисту – медаль «За отвагу».
А назавтра командира и башенного уже не было в живых. В один из моментов страшного сражения железная громада со свастикой неуклюже развернулась перед советским танком, подставив уязвимый бок. Ударила наша пушка, «фриц» задымился. А в следующую секунду вспыхнул танк Борягина.
Из раскуроченной машины смогли выбраться только радист и механик. И если бы не подоспевший пехотинец, набросивший поверх горящего комбинезона Сергея Михайловича свою плащ-палатку, погиб бы и наш земляк…
Контуженный и обгоревший, он все же добрался до медсанбата. Врачи и молодость быстро поставили на ноги восемнадцатилетнего паренька и вскоре он снова сидел за рычагами танка, добивая немцев на Орловско-Курской дуге…
Победа
и тройной одеколон
За годы войны Сергей Михайлович Борягин сменил больше тридцати танков. Один из них – буквально в канун Победы.
В то время наш земляк вместе с 1-м Прибалтийским фронтом ликвидировал Курляндскую группировку. В порту Лиепая завязался последний бой. Экипаж нашей тридцатьчетверки сжег два немецких танка, но и сам вышел из строя. Впрочем, это уже не имело никакого значения, потому что на календаре значилось 8 мая 1945 года.
За проявленный героизм Борягин был представлен к ордену Красной Звезды, а за каждую уничтоженную фашистскую машину получил по тысяче рублей. С этими деньгами танкисты отправились в военторг, но кроме тройного одеколона там ничего не продавалось. Гульнув «на все», солдаты получили двадцатилитровую канистру «горючей жидкости» и отметили День Победы.
Передышки, посланные свыше
– Что давало мне силы выжить в ту войну? – рассуждает фронтовик. – Наверное, посланные свыше передышки. Летом 41-го вместе с одноклассниками-девятиклассниками меня отправили рыть окопы в город Юхнов Калужской области. Юные романтики, мы не понимали, что такое смерть, и легко могли бы стать добычей фашистов. А спасли нас… вши. Подцепив этих насекомых, мы решили всем классом сбежать с работы. По одному, конечно, боялись – понимали, что это сродни дезертирству. А тут собрались вместе – и пешком до родной Тулы. Только и к ней уже рвались немцы.
В августе 41-го Сергея Михайловича призвали в армию. Три месяца он провел в полковой школе, оттуда был направлен на Северо-Западный фронт, где и принял боевое крещение.
В топях ржевских болот нашли свой последний приют миллионы советских воинов, но Борягину повезло и тут. Через год его соединение перебросили в Курскую область, и солдаты три месяца стояли в обороне, готовясь к бою с фашистами, которые намеревались взять реванш за поражение под Сталинградом.
А потом судьба подарила нашему герою год жизни, когда на берегу Южного Буга был зачитан приказ о направлении всех солдат, имеющих не меньше семи классов образования, на курсы лейтенантов. С танковой бригады их набралось всего восемь счастливчиков…
Не только
ужасы боев
Что сегодня вспоминается подполковнику при слове «лихолетье»?
Лощина в Белгородской области, по которой с товарищами, содрав до костей локти и коленки, он выбирался из окружения; два пленных фашиста, мирно спящих 9 мая 1945 года на броне его очередного танка… А еще – командир полка Брестской крепости Петр Гаврилов, с которым Борягин и его однополчане встретились в шестидесятых. «Почему о вас так долго ничего не было слышно?» – поинтересовались офицеры. «После возвращения из плена я проходил «десятилетнюю проверку» на Крайнем Севере и даже не имел права разыскать жену и сына», – ответил Герой Советского Союза.
Сталинские репрессии прошли и через семью Борягиных. Его отца, председателя колхоза, в 1937 году расстреляли по 58-й статье. Мать Сергея Михайловича осталась одна с целой оравой детей, тянула их из последних сил, а когда пришло время получать орден «Мать-героиня», оказалось, что женам врагов народа он не положен.
«Неблагонадежное» прошлое аукалось Борягину всю жизнь. В 1943 году после танкового тарана Сергею Михайловичу предложили вступить в партию. Он тогда честно рассказал политруку о своем отце, но тот только махнул рукой: «Да без таких парней, как ты, нам и победы не видать! Я сам даю тебе рекомендацию». Но через четыре года особисты засомневались, был ли вообще тот разговор. Политрука, как главного свидетеля, искать не стали, а старшего лейтенанта исключили из партии да велели снять по одной звезде с каждого погона.
Пройдя через самые кровопролитные бои Великой Отечественной, Сергей Михайлович потерял многих товарищей, молодость и здоровье. Но сумел сберечь честность и открытость, которыми «таранил» многие препятствия, попадавшиеся на жизненном пути.
Наверное, поэтому сегодня на кителе Борягина красуются звезды подполковника.
Людмила ИВАНОВА