Постараюсь выжить

«Весной 1944-го в самолет моего отца Владимира Жарова, вместе с которым летели на боевое задание еще пять советских авиамашин, попал снаряд вражеской зенитки, который отрубил хвост. Папа потом вспоминал, что он падал над Керченским проливом и успел передать по рации сослуживцам: «Постараюсь выжить. А если нет, передайте матери, что погиб», – рассказывает сын фронтовика туляк Юрий Жаров. – Пятеро сослуживцев дважды облетели место падения самолета, но ничего не разглядели – внизу сильно штормило. Ушли на базу. А отец тем временем, как сумел, спланировал на воду. Техника, конечно же, пошла на дно. А он схватился за отвалившуюся деревянную часть крыла и так проплавал… два с лишним часа! А ведь до берега было несколько километров, в других условиях человек мог умереть от переохлаждения уже через двадцать минут. Отца спасли от гибели в той ситуации меховые куртка, штаны и…проплывавшие вечером на лодке дед-рыбак с внуком. Летчика пытались пленить фашисты на катерах. Но только немецкое судно отправляется на захват пилота – советские войска открывают огонь по противнику. Советский же катер выйдет в море – немцы по нему бьют. Потом окончательно стемнело. Старик-рыбак подплыл к отцу, извлек из воды багром, а потом передал летчика морякам проходившего мимо катера. Там его согрели, отправили в медсанбат, а вскоре папа снова воевал в авиации».

Владимир Никифорович Жаров, 1922 года рождения, являлся заместителем командира авиаэскадрильи 163-го гвардейского истребительного авиационного Феодосийского Краснознаменного и ордена Суворова III степени полка. Участник Парада Победы в 1945 году. Перечислять все его подвиги не будем – вы сами можете открыть сайт podvignaroda.ru и прочесть десятки строк о боевых делах пилота. Скажем лишь, что он лично сбил семь самолетов люфтваффе. И шутил по этому поводу: «А меня самого сбивали восемь раз, так что не особо продуктивно воевал – неравнозначный обмен-то». Шутки шутками, а Родина отметила его, между прочим, тремя орденами Красного Знамени, двумя – Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Кавказа», «За взятие Кенигсберга», «За освобождение Варшавы», «За боевые заслуги»… К наградам при этом офицер относился спокойно. Однако старался не носить юбилейные медали. Прикреплял к кителю только боевые. Однажды уже после войны гулял в Туле по парку в День Победы. Шел в летной форме. Идут ему навстречу пионеры с цветами. И говорят: «Мы очень долго ходили и выбирали, кому же из ветеранов вручить цветы. Решили вам! Потому что у вас столько боевых наград на груди!»

– Отец служил в разведывательной авиации. Знаете, и в РККА, и в вермахте ненавидели в первую очередь снайперов и затем летчиков-разведчиков, так что плен ему особо не грозил – как правило, убивали на месте, – рассуждает Юрий Владимирович. – Но про страх папа никогда не говорил. А вы только представьте себе другое: он порой летал на высоте сто метров – его запросто могли подбить немцы выстрелом из карабина. А на такой высоте крайне сложно успеть прыгнуть с парашютом, да еще надо умудриться не зацепиться и не удариться о собственную же авиамашину. А с этим всегда был определенный риск. Кстати, ни разу отец не покинул подбитый самолет. Всегда старался посадить борт, тянул на свою территорию. Как-то его самолет упал в лес, папа получил контузию. А всего на фронте его ранили дважды – осколки угодили в голову и в ногу. При этом я думаю, что если бы была у него возможность встретиться после войны с бывшим летчиком люфтваффе, то отец охотно пообщался бы с ним – человек он был веселого нрава и понимал границу, где перед тобой враг, а где человек, который таковым уже много лет не является. Иные были «разговоры» с фашистами у него на фронте. Когда в 1944 году шла операция «Багратион» и в окружении оказалось много недобитых немецких военнослужащих, отец туда полетел на разведку на бреющем полете, обнаружил гитлеровцев, вызвал штурмовики – и немцев здорово расколошматили с воздуха. Что характерно: до отца в тот район вылетали другие разведчики, но не могли засечь врага. А еще помню, как в Севастополе в 1980-м стояли мы с отцом на Сапун-горе и он вспоминал: «Сюда свечой упал в землю сбитый мной один немецкий самолет, а вон туда в море – другой борт, который подбил также я».

Юрий Владимирович добавляет: его отец гвардии старший лейтенант Владимир Жаров сражался против люфтваффе с сентября 1942-го. Умел управлять самолетами ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7. Произвел 646 боевых вылетов! При этом на ближнюю разведку летал 478 раз. Напомним, для присвоения звания Герой Советского Союза нужно было слетать на ближнюю разведку сто раз. И Жарова как раз представляли к высокому званию, правда, вместо золотой звезды дали орден Александра Невского. А так бы могли иметь мы еще одного туляка-Героя Советского Союза…

После войны Владимир Никифорович не расставался с авиацией еще долго. Семнадцать лет фронтовик возглавлял штаб летного отряда Тульского аэропорта. А вообще он на ты с самолетами был с 1940 по 1984 год. А в 1986-м нашего отважного земляка не стало – сразил тяжелейший инсульт…

– Я написал книгу об отце, она в шутливом тоне, потому что папа сам был веселым человеком. Называется «Тот самый Жаров». Пока она больше для друзей и родственников. Но, возможно, издам эти воспоминания и для широкой публики, – добавил собеседник. – Впрочем, прочтут ее и музейщики – недавно я отправил книгу в краеведческий музей Феодосии, где открывается выставка «Освободители из 163-го авиаполка» (в нем воевал и отец). В ней есть глава о двенадцати летчиках полка, ставших Героями Советского Союза.

Сергей МИТРОФАНОВ

Сергей КИРЕЕВ