Раньше на них пахали и возили, а сейчас они

«Я родом из белевского села Мишенское и всю жизнь тут прожил – не считая, правда, полутора лет, проведенных когда-то давно у тещи на Серебровке в Туле, где работал в аэропорту, но сразу предупрежу, что не летчиком, а водителем, – смеется, рассказывая о себе, Николай Матвеев, владелец нескольких коней, работающий водителем пожарного автомобиля. – Лошадей у меня трое: помесь владимирского тяжеловоза с беспородной, помесь орловской рысачки с фризом и наша крупная аборигенная – то есть обыкновенная деревенская, беспородно-дворовая. Согласитесь, в наши дни и одна лошадь в личном подсобном хозяйстве – уже сенсация и экзотика, а уж трое… Судите сами: вот на полтора десятка домов здесь в свое время приходилось восемь лошадей. А сейчас животных у частника еще поискать надо! Да, существует у нас в Белевском районе конеферма, где женщина содержит сотню голов, но это, как вы понимаете, исключение из правил».

Четыре поросенка

Читатели могут пожать плечами: а для чего сегодня нужны лошади в глубинке? На полях и огородах их давно сменили более мощные трактора и мотоплуги. На ярмарки за тридевять земель, за сеном или дровами тоже никто уже не едет.

– Кто-то просто молча пальцем у виска крутит, а кто-то да, спрашивает: «Ну и зачем тебе тогда эти кони?» А я задаю встречный вопрос: «А вот ты зачем лежишь себе на диване целыми днями и алкоголь попиваешь?» Понимаете, у каждого в жизни свой интерес. Мне вот интересно детвору в праздники покатать и порадовать, – рассуждает собеседник. – Я с детства возился с лошадьми и привык к ним, не могу уже без их присутствия рядом. Отец мой трудился в колхозе электриком, он ездил на лошадке по деревням, по фермам. А по белевским полям ходил табун – голов семьдесят. Первым лично моим животным была Малинка – купил жеребенком в 1991 году. Лошади – это, конечно, для души. Запрягу. Верхом проеду. Есть у меня санки нарядные, могу детей моих друзей в них посадить, провезти.

К лошадям мы еще вернемся, а пока входим в курятник (хозяин построил его от первого до последнего гвоздя своими руками).

А в соседнем, скажем так, отделении постройки резвятся четыре свинки. Вспомните, раньше почти все селяне держали свиней. Картошку, свеклу для них люди выращивали сами, а зерно, комбикорм покупали. «Или подворовывали в колхозе», язвительно вставят иные. Ну что ж, иные времена, иные нравы: сегодня кто-то опасается держать хрюшек из-за возможной вспышки АЧС, а другие считают, что расходы на них могут превысить прибыль. У Николая Викторовича четыре поросенка: три – породы мангалица («дюже пискучие: визжат очень, так жрать просят») и одна – ливенская белая по кличке Васька («боров вас не тяпнет, у меня вообще вся скотина смирная»). Этих самых мангалиц сложно было нам поймать в кадр: шустрые, да к тому же на темном фоне их не разглядишь толком. Сложно ли тянуть такое хозяйство? Николай Викторович говорит: да, в общем-то, в жизни везде свои трудности – кому-то и за станком стоять тяжело. Дело в привычке. Ну или в любви к тому, что ты делаешь.

«Я не то что бы знатный свиновод»

– Я всегда поросят держал – не в промышленных масштабах, конечно же, разводил, а чисто для себя. Почему выбрал мангалицу? Сало вкусное! – улыбается владелец ЛПХ. – Мангалица у меня уже лет восемь. Уход стандартный. Питание: мели муку да вари картошку (можно и сырую давать, но вареная усваивается лучше, да и сало потом получается намного вкуснее, а вот прослоечка, кстати, мало зависит от кормежки, а главным образом от породы). Я не то что бы знатный свиновод – просто давно держу. Кроме меня, еще один человек тут держит хрюшек. А коров, если уж заговорили о скотине, всего четыре на округу. Да что говорить: даже кур теперь почти не увидишь. Дороговато содержать. Посчитайте сами: за мешок пшеницы продавцы на рынке просят 600 рублей. А ведро в день надо сыпануть, при этом помни: в морозы яйца куры вообще не несут. Получается, ты в финансовом и продуктовом минусе оказываешься какое-то время в холода. А хочешь яйца – для этого теплый сарай нужен. Как видите, своя специфика, свои нюансы. Без комбикорма тоже никуда, а он уже не 600 стоит, а дороже. И сено «кусается» – за пятисоткилограммовый тюк просят 2500. Я просто свой земельный участок не продавал. Сею на нем по чуть-чуть: овес, пшеницу – ковыряюсь, как-то кручусь. Тридцать соток огорода – под картошку. Рассаду сами с женой выращиваем. Получается вроде. Но сельхозтехники своей нет. Лошадям клевер идет. Куры есть у меня. Сколько? А кто их считал? Были у меня и павловские, а сейчас обыкновенные беспородные деревенские куры. Штук сорок, наверное. Да с десяток петухов. Зимой я встаю попозже. Это, значит, в шесть – в полседьмого утра. Что-то надо приготовить для живности и накормить. Снег опять же почистить. А если в магазин сходить нужно, то в основном за выпечкой, чаем да майонезом – остальное все свое.

«Трехкилометровая» кличка

Но вернемся к нашим…нет, не баранам, а лошадкам. Как-то поехал наш собеседник в Калугу посмотреть жеребчика Жулика по объявлению – цыган продавал за 50 тысяч рублей. Думал: брать, не брать? Жена поставила точку: «Покупай». Кстати, о ценах. Говорят, так называемая рабочая лошадь уходит в наши дни от 70 тысяч до 1,5 миллиона, а жеребенка можно найти и за 40. С ветеринарами в Белевском районе проблем нет: кровь у лошадей специалисты берут регулярно, прививки делают.

Нашу репортерскую группу по двору Николая Матвеева сопровождала девятилетняя Зося. Это – в простонародье. А по документам питомника кличка собаки «трехкилометровая» – Скуратовская Золотая Коллекция. Пока выговоришь, забудешь, зачем вообще звал, смеется хозяин. Зося – это русский черный терьер (со стороны чем-то похож на медведя). Говорят, породу вывели в сталинские времена – для охраны «зон».

Подходим к лошадкам. Каждая ежедневно съедает килограмма четыре овса. Сено, солома у них постоянно. Кормежка – без ограничений. Морозы животные переносят спокойно, боятся только сквозняка. Вот Маруся – беспородная («аборигенная»), ей пять лет. Ее мама тоже росла у Матвеева, причем аж до восемнадцати лет, а потом ее продали в щекинское Селиваново. Маруся чужих особо не слушается – лошадь-однолюб, так что посторонний может и не справиться. Это раньше пришел в табун: кто уздечку накинул, тот и хозяин. Помесь орловской рысачки с фризом даже не скачет – летит вместе с санками!

– В прошлом или позапрошлом году попросили меня в ДК подвезти на санках Деда Мороза и Снегурочку, – вспоминает Николай Викторович. – Примерно пятнадцать третьеклассников увидали и бегут навстречу: «Лошадь! Живая лошадь! Да такая большая!» – понимаете, ребятишек удивило появление животного, а не Деда Мороза со Снегуркой! Они коней никогда не видели! Кто бы в такое поверил лет сорок назад? Я сказал тогда детворе: «Ну вы даете, да я в ваши годы не слазил с лошадей». А кони, как люди: есть хорошие, а есть, как я говорю, подлецы: таким только дай специально тебя ударить, укусить наступить… И таких ведь не исправить. Знаете, животное чувствует настроение человека. Когда тебе грустно, лошадь подойдет, начнет тереться. Я бы, честно говоря, и десяток лошадок держал, если бы корма подешевле стоили и если бы была своя сельхозтехника: косилка, пресс.

Когда мы уже уезжали, почему-то подумалось: действительно все относительно в этом мире и все-таки большая разница, когда один в деревне держит множество лошадей, поросят и кур, а какая-нибудь городская бабушка – столько же кошек…

Сергей МИТРОФАНОВ

Сергей КИРЕЕВ