Служба военная и мирная

 Александр БЕЛОВ,
ведущий специалист Музея военной истории тульского края

Коренной туляк Лев Иванович Аринчев родился 18 января 1925 года в небольшом домике на улице Гоголевской. Его отец Иван Павлович был парт­работником, который погиб под Минском в партизанском отряде, а мать Елена Васильевна всю жизнь оставалась  домохозяйкой. Но она тоже помогала фронту: шила простыни и нательное белье на солдат. Когда началась Великая Отечественная война, Леве исполнилось только 16 лет, но он тоже оказался в эпицентре событий.

На защиту города встали все
– Мы только окончили восьмой класс, летние каникулы большие, я лежал во дворе на кровати под вековой липой и читал книгу «Камо грядеши» Генриха Сенкевича, – вспоминает Лев Иванович. – Вдруг мама кричит: «Сейчас будет важное сообщение по радио!» – и выставила в окно черный громкоговоритель в виде тарелки. В полдень выступал Молотов, и после этого мы сразу же пошли в райком комсомола записываться. Такой был патриотизм у молодежи.
Подростки вносили тогда посильную лепту в подготовку к обороне города оружейников. Льва Аринчева направили в один из колхозов Косогорского района.
– Нам дали лошадок, чтобы привозить в Тулу бревна для строительства оборонительных укреплений, а девочки в это время занимались прополкой. Потом потребовались силы для строительства полевого аэродрома в деревне Манаенки Арсеньевского района, где мы выравнивали посадочную полосу. А когда в Туле объявили осадное положение, мы смотрели за тем, чтобы не нарушались правила светомаскировки, ходили по определенным маршрутам, а также оказывали помощь раненым в госпиталях, – говорит Аринчев.
В декабре 1941 года его приятель Коля Венедиктов уходил в тыл к немцам, а перед этим зашел к Леве попрощаться, словно предчувствуя беду. Вскоре три запорошенных снегом трупа подростков обнаружили зверски замученными в овраге за околицей возле деревеньки Беликово Ленинского района. У Коли Венедиктова фашисты отрезали нос и на спине вырезали крест, его товарищу Диме Анкудинову выкололи глаза, а Саше Дубову проткнули плечо штыком.
Когда с Тулы сняли осадное положение, муж двоюродной сестры Саша Авдеев устроил Леву на телефонную станцию и оформил его монтером, который должен проводить кроссировку, то есть восстанавливать порванные провода и пробитые осколками кабели.

Боевое крещение
Ровно через год, в декабре 1942-го, Льва Аринчева вызвали в военкомат, который находился на Колхозной улице (ныне Каминского). Узнав, что у него высокое по тем временам образование – восемь классов, военком назначил его бригадиром, чтобы оформлять анкеты призывников.
Однако это продолжалось совсем недолго, до той поры, пока в военкомат не пришла разнарядка в Тульское пулеметное училище. Ускоренные курсы были пройдены всего за шесть месяцев, и уже в конце июня 1943 года новоиспеченного младшего лейтенанта Аринчева направили в 68-ю гвардейскую дивизию, которая размещалась в лесу на территории музея «Ясная Поляна». Вскоре эту дивизию, которая отличилась под Сталинградом, перевели в Дубенский район.
– Там нам торжественно вручили гвардейское знамя, и я, еще не успев повоевать, стал гвардейцем. А это значит – улучшенное стрелковое обеспечение: у всех мосинские или токаревские винтовки, а у нас автоматы. Обмундирование качественнее, улучшенное питание, табаку и водки больше. Я тогда себе приобрел трубку, которая стала для меня боевой реликвией, – вспоминает Лев Иванович.
После этого дивизию направили на южный фланг Курской дуги между Ахтыркой и Богодуховом.
– Мы прибыли как раз перед наступлением наших ­войск, – говорит он. – Немцы создали ударную группу, стянув сюда всю технику. Наша разведка узнала, когда намечено наступление противника, и где-то за час-полтора вся лавина нашей боевой мощи обрушилась на немцев. Удар, на который они рассчитывали, не состоялся, но они были до того педантичны, что все равно пошли в атаку. 

Судьба
28 августа 1943 года Лев Иванович считает своим вторым днем рождения. Нужно было любой ценой взять стратегически важный населенный пункт – село Большая Михайловка на Полтавщине, которое было выгодным для предстоящего наступления наших ­войск. 200-й полк, в котором он служил, не раз поднимался в атаку, но та захлебывалась. Немцы атаковали наш передний край «тиграми» и «пантерами». Горел металл, плавилась земля.
– На нейтральной полосе остался командир стрелкового взвода москвич Саша Чушкин, – вспоминает Аринчев. – Он кричит: «Санитар!» Выбегает солдат, а снайпер его снимает. За ним второй, только руку протянул, ее перебили. Можно было послать любого солдата, но я говорю помкомвзвода: «Оставайся за меня». Пока полз по-пластунски, немцы беспрерывно стреляли. «Саш, что с тобой?» – «Нога не работает». – «Залезай на меня». Он грузный парень, хоть и невысокого роста. Подползли к нашим окопам и – в овражек, где ему перевязку сделал, отдав свой индивидуальный пакет. Потом я пополз в наш окоп, куда за это время или снаряд, или мина попали. Вижу: мой автомат искорежен, а плащ-палатка изрешечена осколками.
Но от судьбы, как говорится, не уйдешь.
– На следующий день, 29 августа, меня все-таки ранило, – рассказал Лев Иванович. – В правой ноге до сих пор ношу три осколка, в груди под сердцем осколок размером два с половиной сантиметра, как говорил рентгенолог. А еще один осколок, маленький, как гречневая крупица, в глаз попал, в самый зрачок. Причем ранение было одновременное. Я в санроту обратился, а там не до этого: говорят, наверное, соринка попала.

Хождения по мукам
В трех госпиталях Аринчеву предлагали удалить глаз, а он все отказывался. Наконец направили в город Горький, в Центральный глазной госпиталь. Вместе с Львом оказался еще один раненный в глаз танкист. Договорились поехать по домам в Москву и Тулу: за дезертиров не примут, благо карточка раненого у каждого на руках. Сказано – сделано. Они сошли с товарного поезда на станции Ржавая, что в 70 километрах от Курска. Сели на пассажирский без билета и забрались в купейном вагоне на верхние полки.
– Тут входят в купе ге­не­рал-лейтенант, два полковника и майор, – рассказывает Лев Иванович. – Мы лежим тихо. Майор берет чемодан и на верхнюю полку ко мне. «Товарищ генерал, да у нас тут зайцы». Мы показали карточку раненого. «Давно дома не были? Что с вами делать… Слезать только по нужде. Зайцы-то, наверное, голодные». Офицеры дали нам по бутерброду с тушенкой, и в 6 утра поезд прибыл в Тулу. Стучу в окошко. Мать подходит, слезы льются...
Всего день побыл Лева дома и пошел в госпиталь, что на Менделеевской, в старом здании пединститута. Недели две полежал – опять направляют в глазной госпиталь, а он отказывается. Тогда Аринчева перевели в госпиталь, где ремесленное училище у завода «Штамп», вновь предлагают делать операцию, а он снова отказывается. Наконец, 6 ноября 1943 года его комиссовали, определив в командный состав к строевой службе в тылу. Уже знакомый майор Сергеев из военкомата готов был дать направление в часть, но перед этим предложил показаться главному врачу в областной глазной больнице.
– Врач мне говорит: надо или глаз удалять, или можешь ослепнуть, но я не могу положить вас в больницу, вы военнослужащий, – рассказывает Аринчев. – Пришлось идти к секретарю обкома Чмутову, тот написал бумагу заведующему облздравотделом Демьянову, а от того уже последовало направление к доктору Петрову, который вытащил черный металлический осколок большим круглым электромагнитом, тем самым сохранив глаз.

«И опасна, и трудна…»
После этого Льву Аринчеву в военкомате дали направление в Калугу в 365-й запасной полк, который проводил не только обучение солдат, но и фильтрацию.
– Несколько десятков человек отказывались брать в руки оружие под тем предлогом, что они верующие, – говорит он. – А когда сделали запрос по месту их жительства, то все оказались немецкими пособниками.
В отделе контрразведки СМЕРШ ему удалось выявить еще немало бандеровцев из Молдавии и Западной Украины, бывших полицаев, старост, тех, кто во время оккупации предал Родину и сотрудничал с немцами.
День Победы запомнился интенсивно радостной пальбой в небо из пистолета и винтовки. Вскоре Аринчева перевели в распоряжение НКВД Тульской области, в Болоховке он четыре года занимался оперативной работой среди немецких военнопленных. Всего на территории нашей области было 23 таких лагеря. Вначале он выявлял эсэсовцев – у них на предплечье левой руки была татуировка с указанием группы крови: им в первую очередь должны были оказывать медицинскую помощь как отборным воинским частям. А дальше продолжалась оперативная работа по выявлению участников зверств и злодеяний, сотрудников немецкой контрразведки, и через них уже обезвреживая оставленную на территории нашей страны вражескую агентуру.
В 1949 году его перевели в Тулу, в областное управление внутренних дел. Кавалер орденов Славы III степени и Оте­чественной войны I степени, выпускник Всесоюзного юридического заочного института в Москве, заслуженный работник и отличник органов МВД Лев Иванович Аринчев имеет вместе с фронтовыми 43 года выслуги. Интересные уголовные дела пришлось за это время ему расследовать совместно с областным отделом уголовного розыска и отделом по борьбе с бандитизмом. Несмотря на то что на его долю выпала нелегкая судьба и по роду своей основной деятельности ему пришлось постоянно общаться не с лучшими представителями рода человеческого, Лев Иванович сумел остаться душевным, скромным, искренним человеком.