Теруны были в запрете. Навсегда

Людмила ИВАНОВА

Голод был ужасный: чуть выскакивала трава, они тянули все, что росло под ногами: собирали сныть, рвали крапиву - ее, если помять, она даже сладкая... А когда бабушка разживалась маслом, то готовила детям "тюрю": в воду добавляла ложку этого масла, немного лука и крошила хлеб...Война не пощадила нашу семью. Двое детей умерли с голоду: брат и младшая из сестёр мамы. Бабушка очень горевала по ним, плакала: "Что ж я скажу мужу, когда он вернётся с фронта?"

Надежда Викторовна Коростелева вспоминала:

Когда началась война, моей маме, Нине Евдокимовне Степановой, было 12 лет, а, кроме нее, у бабушки было ещё пятеро детей - один сынок, а остальные - девчонки, чуть постарше или помоложе мамы.
Семья жила в Чернском районе.
Осень в ту пору выдалась хорошая, погода стояла теплая, но почти вся картошка осталась в поле, потому что копать было нечем. Лошадей и технику угнали на фронт, ведь он был совсем близко. А вспахать грядку сохой в одну женскую силу было почти невозможно. Да и сорта, как рассказывала мама, тогда были совсем не такие, как сейчас: подходили поздно, к концу сентября.
Так что семья осталась без картошки. Мама вспоминала, что по весне, после морозов, когда ушел снег с земли, они с сестрами и моей бабушкой по много раз перекапывали огород, искали гнилую картошку, потом тёрли, и пекли "кавардашки". Голод был ужасный: чуть выскакивала трава, они тянули все, что росло под ногами: собирали сныть, рвали крапиву - ее, если помять, она даже сладкая... А когда бабушка разживалась маслом, то готовила детям "тюрю": в воду добавляла ложку этого масла, немного лука и крошила хлеб...
Война не пощадила нашу семью. Двое детей умерли с голоду: брат и младшая из сестёр мамы. Бабушка очень горевала по ним, плакала: "Что ж я скажу мужу, когда он вернётся с фронта?"
Только отчитываться ей не пришлось. В 44-м почтальонка принесла ей похоронку. А погиб дедушка ещё в 43-м. Почтальонкой работала сестра бабушки и долго не решалась отдать письмо. Целый год прятала дома, пока кто-то из детей не нашел. Вот и пришлось идти и каяться, пока ребятишки не проболтались...
С тех пор прошло много лет, но в доме у мамы было негласное правило: никакие теруны из картошки не печь! Не поверите: я узнала про это блюдо уже достаточно поздно, когда уехала учиться в город. Да и как можно было узнать, если мама всю жизнь ассоциировала их с голодом и смертью?
Чернский район был в оккупации два месяца. Мама рассказывала, что немцы прошли через их деревню довольно быстро, видно, спешили на Тулу, на Москву. Но вместо себя оставили старосту. И он часто заявлялся к ним в дом, требовал, чтоб сдавали зерно и мясо. Бабушка плакала, ведь детей кормить было нечем. Но староста лично зашёл в амбар и вынес оттуда два мешка. А мяса у бабушки не было. Кур сразу половили немцы, а корова умерла перед войной, не смогла отелиться. И теленочек тоже не родился.
Из игрушек военной поры мама запомнила тряпичную куклу. Бабушка сшила ее из каких-то диковинных лоскутков, совсем непростых, необычайно ярких - говорила, что ещё до войны к ней в гости приехала подруга, офицерская жена, в каком-то умопомрачительном платье и умудрилась его порвать. Вот из этого цветного одеяния и появилась наша кукла.
Ее очень любили младшие сестры, практически с ней не расставались. А однажды пошли с куклой на улицу, а там кто-то из соседских девчонок вынес хлеб. И наши малышки сменяли куклу на кусок этого хлеба! Они его сразу съели, а куклу уже не вернёшь. Плакали по кукле всей семьёй, уж очень было ее жалко...
Ну а про деньги военной поры маме сказать было нечего. Крестьяне работали за трудодни. За палочки в ведомости.
…Мама умерла два года назад. И всегда говорила: главное, чтоб войны не было.

фото из архива Рэда Шухарта