Что делал на Восточном фронте сапер Майергофер

Мы продолжаем рассказ о злодеяниях гитлеровцев, которые они устраивали во время Великой Отечественной войны на территории Веневского и Новомосковского районов. Один из очевидцев того, что происходило в оккупацию в ноябре-декабре 1941-го, – Алексей Кузнецов.

ДОСЬЕ

Алексей Павлович Кузнецов родился в крестьянской семье в 1889 году в селе Уваровка Веневского района, проживал там же. Малограмотный. В ВКП(б) не состоял, общественной и политической деятельностью не занимался. Профессии не имел. Колхозник колхоза «День урожая». Семья состояла из 3 человек. Невоеннообязанный, военного звания не имел. В Великой Отечественной войне не участвовал, ранений и контузий, правительственных наград не имел.

«25 ноября 1941 г. мы возили гречиху, – рассказывал мужчина 30.10.1947 г. начальнику лагерного отделения оперотдела Управления лагеря № 323. – Смотрим, идет много людей. Мы не думали, что это немцы, нам говорили, что они <передвигаются> на машинах. Когда они подошли к нам, сразу забрали лошадей, 5 штук, и повозки. Группа немцев начала было ломать замки у амбаров, но приехал командир и приказал идти вперед. Потом немцы разместились по некоторым домам. В это время они ловили гусей, в частности, у Романовых, Рыбаковых. Брали свиней, баранов, брали у всех. Постояли они две недели и начали отходить. Когда отходили, немцы палили почти все дома. У нас в Уваровке они сожгли 32 дома, а всего в деревне было 38 домов». Из материалов пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области следует: при отступлении 10 декабря 1941 года около 22 часов в Уваровку прибыло около 30 немцев. Со слов Кузнецова, оккупанты бегали, били окна, обливали керосином и поджигали. Того, кто пытался гасить пламя или спасать имущество, фашисты избивали. Так, Евдокия Федоровна Полякова собралась спасать хлеб – и тогда один из оккупантов избил ее прикладом. «Так они подожгли много сел», – уверял Кузнецов.

– Были ли случаи, когда немцы поджигали дома вместе с людьми?

– У нас таких случаев не было.

– Проходили ли танки через ваше село?

– У нас в деревне танков не было. Танки проходили по большаку в с. Домнино (Узловский район. – Прим. ред.). Когда <немцы> наступали, также проходили немецкие танки.

– Какие села уничтожены немцами около Уваровки?

– Вокруг Уваровки сожжены села Черныши, Прилипки (Веневский район. – Прим. ред.), М. Грицовочка или Алексино, Связьма (Веневский район. – Прим. ред.), а также по всему району. Особенно здорово уничтожено Ясенок (Новомосковский район. – Прим. ред.).

– Где размещался немецкий штаб?

– На станции Грицово (Новомосковский район. – Прим. ред.).

Один из тех, кто здорово наследил в Тульской области, – Карл Алоис Майергофер, 1914 года рождения, уроженец д. Голлербах (округ Лянсгут, Нижняя Бавария; Германия), из крестьян, проживал с родителями и сестрой Кресценц, занимавшимися сельским хозяйством, в с. Айденбах (округ Лянсгут, Нижняя Бавария). Отец, помимо сельхозки, был «рабочим по очистке и отгрузке дров». Мать была на иждивении отца. Сестра в 1940 г. вышла замуж и жила отдельно. Окончил 7 классов народной школы (1920-1927) в Айденбахе и 3 года спецшколы, профессии не имел. С 1927 по 1937 годы был занят в сельском хозяйстве, затем до 1940 г. «работал вместе с отцом по очистке и отгрузке дров». В НСДАП не состоял, общественно-политической деятельностью не занимался. 2 апреля 1940 г. призван в немецкую армию, зачислен в 3-ю учебную роту 27-го запасного саперного батальона в г. Ингольштадт (Бавария). Дальше – обучение военному делу: изучали матчасть винтовки и пулемета, строительство мостов, минирование. В конце мая 1940-го в числе других солдат был направлен в маршевый батальон в г. Аугсбург (Бавария), а через 5-6 дней Майергофера в составе сформированного маршевого батальона перебросили во Францию. Во Франции батальон расформировали, а Майергофера направили сапером во 2-ю роту 27-го саперного батальона. Во Франции в Монтро и в других городах батальон проходил обучение примерно до 20-х чисел февраля 1940 года, потом солдат вернули в Германию в г. Ингольштадт. В середине февраля 1941 г. батальон передислоцировали в г. Вайден (Бавария), там он стоял до июня 1941-го. В июне саперный батальон (как и всю 17-я танковую дивизию, в которую он входил) направили в Польшу (солдаты стояли в какой-то деревне недалеко от Варшавы, затем жили в лесу до 22.06.1941 г.). Воевал на Восточном фронте, обер-ефрейтор, четырежды ранен, был награжден Железными крестами I и II классов, нагрудными штурмовым пехотным знаком и знаком «За ближний бой». Находился в плену, был рабочим в лаготделении № 12.

8 октября 1948 года Карл Алоис Майергофер старшему следователю оперотдела Управления лагеря МВД № 323 перечислил фамилии командиров 17-й танковой дивизии. В 1944-м – полковник Деммель (Демме; «о судьбе Деммеля мне ничего неизвестно»), в 1945-м – полковник Брюкс (со слов Майергофера, в январе в районе г. Островец пленен советскими войсками). Майергофер уточнил: советскую границу 17-я танковая дивизия перешла 22 июня 1941 года в районе г. Брест-Литовск и двигалась по маршруту Минск, Смоленск, Рославль, Брянск, Орел, Карачев, Мценск, Чернь, Щекино, Крапивна, Венев, Кашира. 5 декабря германские солдаты дошли до моста недалеко от Каширы и остановились, а утром 6-го под натиском частей РККА дивизия вынуждена была отступать в направлении Орла.

«В населенном пункте Чернь я вместе со своим 27-м саперным батальоном находился примерно 2 или одну ночь, а затем продвигались по направлению г. Щекино, куда мы прибыли в ноябре 1941 г. (точно число не упомню) около 7 часов вечера. Прибыв в гор. Щекино, я вместе с группой солдат около 10-11 человек ночевал в одном из домов около станции, в котором проживала одна женщина и дети. На утро наша часть из Щекино на автомашинах двинулась по направлению г. Крапивна, где мы простояли около 3-х дней, помещаясь в школе, отдыхали, а затем двигались по направлению г. Венев», – объяснял Майергофер.

–#c0c0b9;"> А сейчас вы можете показать тот дом около ст. Щекино, в котором ночевали в ноябре месяце 1941 года?

–#c0c0b9;"> Точно показать дом около ст. Щекино я сейчас не могу, но местность, где располагалась наша рота, показать могу.

– Скажите, Майергофер, когда ваша часть вела наступление, сколько времени вы находились в г. Веневе?

– В период наступления нашей дивизии и при прибытии в г. Венев мы там находились примерно 2-3 суток. Расквартированы были на окраине города, а остальные наши подразделения размещались в самом городе. Помню, что в этом городе были большие и хорошие дома, это я, как сейчас, помню.

– А куда вы последовали из г. Венева?

– Из гор. Венева я и вся наша часть двинулась по направлению гор. Кашира и дойдя до большого моста утром 6 декабря 1941 г., как я уже сказал ранее, под натиском русских воинских частей мы вынуждены были отступить.

– Отступая от г. Кашира, в каком направлении вы двигались?

– Отступая от г. Кашира, наша дивизия, а в том числе и я, двигалась также по направлению г. Венева, но в самом городе мы не были, а шли стороной, на каком расстоянии, я сейчас сказать затрудняюсь. В город войти уже было нельзя, т.к. он весь был объят огнем. При отступлении мы в населенных пунктах около г. Венева останавливались на отдых не более чем на 1-2 часа, а затем очень быстро отступали.

– Какое назначение имел ваш 27-й саперный батальон?

– В обязанность нашего 27-го батальона <входило>, вернее, его назначение было: подготавливать минирование, взрыв мостов при отступлении, взрыв землянок, где жили немецкие солдаты, овощехранилищ и т.д.

– А что входило в вашу обязанность?

– В мою обязанность входило: подготовка к минированию, т.е. закладка мин под мостами, на шоссейных дорогах, в оврагах и т.д. Помимо этого, я находился и у пулемета и вел обстрел русских частей при отступлении.

– В момент отступления от города Кашира сколько лично вами было заложено мин под мосты, на шоссейных дорогах и других местах?

– Точно сейчас сказать, сколько лично мною было заложено мин и куда, я не могу, да это и вообще трудно вспомнить, однако помню, что я заложил мины под один деревянный мост, который и был взорван.

– При отступлении был ли приказ немецкого командования и, в частности, вашей 17-й танковой дивизии о взрыве домов и других построек?

– Да, при отступлении наше немецкое верховное командование, а также командование нашей 17-й танковой дивизии приказывало взрывать дома и сжигать населенные пункты, что мы, как солдаты, и должны были делать.

– Поскольку немецкое командование приказывало взрывать дома и сжигать населенные пункты при отступлении, скажите, Майергофер, сколько вашим батальоном было взорвано домов и сожжено деревень и где это было?

– Точно я сейчас сказать не могу, где и какое количество нашим батальоном было взорвано и сожжено домов, но мне припоминается, что то ли недалеко от р. Ока или около реки Зуша, в 10 км от передовой, нашим батальоном было взорвано около 10-12 домов. Под эти дома мы закладывали танковые мины или другие взрывчатые вещества и взрывали при помощи электротока.

– А что, взрывы и сожжение домов производились вместе с населением, проживающим в них?

– Нет, таких случаев не было, ибо все население заранее предупреждалось, и оно забирало все свои вещи и уходило, только после этого их дома уничтожались.

Когда Майергофера спросили, взрывала ли его часть дома в Веневе, тот ответил: 2-я рота 27-го танкового батальона 17-й танковой дивизии, отступая, в Веневе не была и никаких домов не взрывала.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото Геннадия ПОЛЯКОВА – реконструкция событий 1941 года в Веневском районе