Фабрика грез Михаила Канаева

Кино – то, чем туляк Михаил Канаев грезил с детства. Мальчишкой был завсегдатаем всех городских кинотеатров: «Октябрь», «Салют», «Космос»… – летом мог за день сразу в нескольких побывать. Не прошли мимо него во второй половине 80-х – начале 90-х и видеосалоны… Правда, мечтал он не о том, чтобы стать кинозвездой, а о том, чтобы снимать фильмы.

С этой идефикс Михаил не расстался, даже поступив учиться в ТулГУ на инженера, как ему настоятельно рекомендовали родители. Они пояснили сыну, что мир создают эти специалисты, а потому парню – любителю журналов «Юный техник», «Сделай сам», «Наука и жизнь» – топать следует по этой про­фес­сио­наль­ной дорожке.

– Попав на специальность «автоматические системы», я полагал, что там будут роботы. Но, увы. И после первого курса я ушел из вуза, – рассказывает Канаев. – Тула, что касалось творческой составляющей аудиовизуальных произведений – видеорекламы, была тогда уникальным городом, где в студиях снимали ролики уровня более высокого, чем даже в Москве. Я ходил везде и доставал всех своими дурацкими предложениями снимать кино.

– А ты, когда говорил, что хочешь снимать кино, сам уже понимал, о чем это?

– Конечно. Тогда казалось, что да! Мы еще в школе получали качественное профориентирование. Нас снабжали нужной информацией – начиная от стихов и заканчивая профильными журналами. Помимо технических, у меня были журналы «Фото», «Юный натуралист». А еще в библиотеках можно было взять, например, книгу «Кто снимает кино», в которой даны все азы монтажа, режиссуры, работы с актерами. Дальше переходишь к более серьезной литературе, например «Азбуке кинорежиссуры», написанной одним из основателей советской школы кино Львом Кулешовым.

Однако, как сетует Михаил, при всем изобилии литературы для страждущих погрузиться в кинопроизводство о профессии «директор картины» ничего толком не было, а о продюсировании и подавно.

– Сейчас модно стало именоваться продюсером, шоураннером. В общем, как ни назови – функ­цио­нал один: это человек, который проект придумывает, инициирует его, несет ответственность за реализацию и понимает, как все должно быть, а потом под эту задачу подбирает режиссеров, актеров, операторов… команду для воплощения замысла, возникшего при прочтении сценария.

– Итак, нужных знаний у тебя не было, а желание – неуемное. И ты ходил по телекомпаниям, рекламным студиям и...

– И был везде послан… учиться. И спустя какое-то время пошел, а точнее – поехал в Москву. На высшие курсы сценаристов и режиссеров ВКСР. Это кузница именитых кадров по профилю.

– А жил на что?

– Я когда ходил со своими предложениями, то везде просил, чтобы мне дали камеру. Понятно, что получал отказ. Если не дают – надо купить. Стоила она в те времена как автомобиль «Волга». И это стало для меня стимулом заняться бизнесом. Но это уже отдельный разговор. Скажем так, на момент обучения в ВКСР я владел двумя ре­гио­наль­ными телеканалами.

После учебы остался на время поработать в Москве, но дела в Туле требовали внимания.

 – То есть бизнес – это для тебя средство, позволяющее заниматься кино?

– Отчасти так. С другой стороны – и бизнес как таковой мне был интересен. Ведь он с кино близок, это похожие вещи.

Смотри: на съемочной площадке десятки, под сотню человек. И ты за них отвечаешь. Ты должен решать их проблемы. И в бизнесе есть люди, за которых ты отвечаешь. И делегировать тут не получается. Я вообще сторонник формулы: хочешь сделать хорошо – делай сам. Я вот сейчас работаю над предложением по реформированию системы кинопроизводства, киноиндустрии как таковой. Хочу ее изменить в масштабах страны. Знаю, как это сделать, у меня есть позитивный опыт такой работы, есть концепция развития.

– Зачем?

– Чтобы и кино было произведением, и его производство – отлаженным, четким.

– Так что конкретно ты хочешь менять: кино или кинопроизводство?

– Давай так: процесс приготовления еды влияет на ее качество. Люди, участвующие в процессе приготовления еды, влияют на ее качество. И люди, дающие деньги тем, кто участвует в приготовлении еды, прямо или косвенно, но влияют на блюдо – конечный продукт. То есть, влияя на процесс, мы меняем его результат. И я хочу изменить систему, сделать ее дружелюбной как для тех, кто задействован в производственном процессе, так и для зрителей, потреб­ляющих этот контент.

– Аргументы для этих людей у тебя какие? Почему их фильмы ты не считаешь хорошими?

– Первый – это касса! А так как у меня свой кинотеатр, я знаю, как «работают» на кассу наши фильмы. Да и потом давайте спросим простых людей, как им, обитателям наследственных хрущевок и девятиэтажек, нравится смотреть на живущих на экране в роскошных особняках людей непонятных профессий. Ну ведь в СССР не было такого! Или что несет просмотр бесконечных сериалов о следователях, врачах, бизнесменах… оторванных от реальной жизни? Ведь если допустить, что именно так эти персонажи работают в жизни, то это дискредитация профессии! У нас множество телеканалов, где нечего смотреть. Множество фильмов про маньяков, преступников… То есть сначала мы все это выносим на экраны, а потом удивляемся, откуда стрельба в школах, бытовая преступность, буллинг, откуда недоверие к врачам, к органам правопорядка и так далее. Формирование культурных кодов, шаблонов поведения, стереотипов восприятия закладывается через фильмы.

– Важнейшим из искусств является кино?

– Именно так. Кто не верит, пусть почитает историю поверженного Берлина, где в ФРГ показывали американские фильмы, а в ГДР – советские. И карточки на еду люди получали за походы в кинотеатр. Почему? Как раз так переформатировали культурные коды. Кино на самом деле очень серьезное искусство, о чем и говорил Ленин.

– И какие первые шаги должны быть сделаны сейчас?

– На мой взгляд, необходима другая система работы киноиндустрии. Нужна программа, которой пока нет. Все в поиске: проводят круглые столы, сессии, конференции с участием авторитетных людей из киноиндустрии... Все это надо, не спорю, но разговорам уже больше десяти лет. Может, пора выводы делать?

Второй момент: актер – звезда – это просто человек в кадре. Пусть он прекрасен в нем, но он говорит текст, написанный сценаристом, делает то, что ему скажет режиссер. И тут вопрос: нужно ли спрашивать актера о том, как развивать киноиндустрию? Почему не спросить инженера или конструктора, обычного рабочего?

Давай опять говорить примерами. Мы из школьного курса физики понимаем, как устроен двигатель внутреннего сгорания, как он работает, но мы его не сможем починить. Нужно идти к мастеру. Значит, есть люди, которые понимают, а есть – которые разбираются. Разбираются те, которые их чинят, и те, которые их придумывают, – конструкторы.

А тут еще вопрос: есть ли смысл спрашивать конструктора двигателя, как построить завод по их производству? Там же еще логистика, бухгалтерия, кадры, налоги, договоры….

И еще: зачастую при работе с очередной съемочной группой у меня в голове возникает образ «бусы и огонь» или «туземцы и огонь».

Киношники с фразами типа «к вам кино приехало», «мы с Мосфильма» или «мы с такого-то канала», «поддержите культуру» – это «бусы». И этими «бусами» они машут перед глазами местных жителей и чиновников, пытаясь арендовать что-то подешевле, заплатить поменьше или вообще не заплатить… – все же ради искусства. С другой стороны – чиновники воспринимают киношников как пожар отчасти потому, что те себя ведут как стихийное бедствие. Например, направляют один и тот же запрос сразу всем – от губернатора до дворника во дворе, где они планируют съемку. Складывается ощущение, что все киностудии страны решили одновременно снимать в одном регионе.

Чтобы чиновник, организации, жители знали, что делать, когда на них свалилось такое «счастье», должна быть минимум нормативная база, регламентирующая проведение съемок, информационный ресурс, где люди могут получить ответы на вопросы: «Вашего ребенка пригласили в кино, что делать?» или «Вас пригласили на кастинг, что делать?» К слову, не раз уже сталкивались с ложными кастингами за деньги.

Таким вот образом пожар из стихийного бедствия можно превратить в дружелюбный огонь, на котором реально что-то достойное приготовить.

– Про «отделять культуру от бизнеса»: это реальная проблема?

– Пример из жизни: чиновников в рабочее время вынудили покинуть кабинеты, потому что в их помещении снимали кино. Ну как же, кино – это же культура!

Могу допустить, что ради хорошего фильма, тогда хоть не обидно… Но если серьезно, то, где это видано, чтобы пекарю отдали кабинет под торговлю булками и пирожками? Иными словами, все только выиграют, если будет адекватный регламент.

– Ты опять говоришь про хорошее кино, а кто и как вправе определять, какое оно: достойное или нет?

– Должны быть утверждены критерии оценки кинопроектов, порядок предоставления поддержки. Причем речь не о художественных достоинствах картины, где всегда могут быть различные мнения, а о формальных, технических критериях: комедия – значит «плюс», про маньяков – значит «минус». Или наоборот, в зависимости от того, чего добивается регион. Далее вынесение решения по совокупности плюсов и минусов.

На федеральном уровне есть прецедент грамотного изложения системы оценки в нормативных документах, но касается он только иностранных кинопроизводителей.

У меня есть концепция трансформации системы кинопроизводства. Я не говорю, что она безусловно верная, но мы ее частично протестировали в Тульской области, проанализировали деятельность в других регионах и сделали выводы. Надо начинать тестировать концепцию в нескольких регионах, дорабатывать и внедрять ее по всей стране.

– Как?

– Еще в 2014 году на форуме «Регионы кино» в Ульяновске я предложил адаптировать и применить в России институт кинокомиссий.

 – Кинокомиссии – это же не диковинка, а мировая практика.

– Именно так! Насчитывается более 1000 кинокомиссий более чем в 100 странах. И в СССР они были, только назывались иначе – ячейка Союза кинематографистов. И сегодня есть люди, которые понимают свой регион с точки зрения производства кино, знают, чем он богат, как устроен, какие в нем есть объекты… Они оказывают содействие приезжающим съемочным группам. И вот в 2014 году я предложил проверенный временем механизм кинокомиссий внедрить, адаптировать под регионы России, к менталитету, нормативной базе и так далее.

– А регионам кино зачем? Развитие туризма?

– Общее заблуждение. Да нет совсем. Представь: какой-то посредственный сериал, который показывают на второстепенном канале, был снят в районе панельных девятиэтажек. И какого туристического эффекта ты от него ждешь? Да никого! Для примера: фильм «Первый Оскар» принес Тульской области около 40 миллионов руб­лей.

– Откуда такая сумма?

– Считай: гостиничный номер – 2 тысячи в сутки умножаем как минимум на 70 человек. Питание – 500 руб­лей в день – это только обеды съемочной группы… и так по мелочи набегает. Кино, при грамотной организации, региону может приносить до полутора миллиарда руб­лей в год.

– Но для этого как раз и нужно упорядочить взаимоотношения?

– Именно так. К сожалению, практически нигде нет нормального положения об организации и проведении съемок в регионах. В Москве есть механизм выдачи разрешений. Это, по сути, факт обращения, который зафиксирован символической платой. Можно было бы и бесплатно эти разрешения выдавать, но в случае, когда регион не был уведомлен о съемках, тут и предъявить кинодеятелям нечего: подумаешь, не уведомили. А если установлена пошлина и она не оплачена, можно говорить о санкциях.

– А как вообще должна работать кинокомиссия?

– Если говорить про работу со съемочными группами, то алгоритм примерно таков: получение информации о проекте, его разбор, решение, оказание содействия в съемках или отказ. Далее – реализация проекта и затем – работа над ошибками. После проводится анализ по стране и делаются выводы, которые в дальнейшем применяются на следующих съемках. И так далее. Сначала была Москва, потом Тула, дальше комиссии стали создавать в субъектах России.

– А когда кинокомиссия появилась в Туле?

– В ноябре 2015 года я выступил с инициативой ее создания в Тульской области, а в июне 2018-го было подписано положение о ней.

– И ты ею руководишь. А задачи у нее какие сегодня?

– Все то, о чем я уже говорил: развитие структуры производства кино в стране и изменение порядка «госзаказа» фильмов и сериалов. А в Тульской области задача одна – оказать содействие достойным проектам, выбравшим наш регион для съемок. Еще должны быть комиссары – внештатные сотрудники, добровольцы, которые следят за соблюдением киногруппами положения о съемках, потому что далеко не все относятся с уважением к имуществу региона, к местным жителям.

– Примеры неуважения?

– Они многие описаны в интернете. Перекрыть въезд во двор многоквартирного жилого дома и посылать всех по известному адресу, еще и не стесняясь в выражениях. Парковать кинокараван на газонах, выбрасывать мусор где попало. Отказаться восстановить все как было до съемок: убрать вывески, стереть краску... В квартирах что-то случайно сломать, переклеить обои, не предупредив хозяина. И все это делается, как я уже говорил, с апломбом и заявлениями: «К вам приехал Мосфильм!» И это те самые «бусики», на которые, к сожалению, многие ведутся. Даже у опытных бизнесменов при слове «киносъемка» голова выключается. Для понимания: Мосфильм сам ничего не снимает. Это организация, которая предоставляет в аренду помещения, павильоны… И вот, размахивая такими «бусиками», горе-кинодеятели творят различную дичь, которая создает негативное впечатление о работе съемочных групп, дискредитируя кинопроизводство, мешая работе ответственных киношников.

Пока нет регламента, формат «бусиков для туземцев» – к вам приехало кино и нам надо, мы хотим… – так и будет процветать. А будет документ – тогда станет возможно говорить с сильных позиции: делай раз, делай два, делай три. Если не так – тогда съемки закончатся. Почему? По нормативному документу! И это одновременно исключает самодурство, а с другой стороны – снижает риски от необоснованного отказа, запрета на съемки.

 – А идею внедрить единую систему кинокомиссий по всей стране ты как видишь?

– Есть два пути: жесткое реформирование всех структур в кинопроизводстве одновременно с системой их финансирования, но этот вариант мне не близок. А вот второй: оставить все как есть и плавно внедрять как индустрию систему кинопромышленности с госзаказом, с распределенной ответственностью за результат. Кино – это фабрика и изначально так это и задумывалось.

 – Своя должна быть «фабрика грез»?

– Конечно! И кинокомиссии в регионах – идеальный механизм для реализации концепции по переходу к фабрике.

 – Не боишься, что это все может растянуться?

– Динамика событий непредсказуема, и все может поменяться завтра или через сто лет. Я не знаю, но я подожду.

Арсений АБУШОВ
Фото из личного архива Михаила Канаева