Как рождается образ?..

Марина ПАНФИЛОВА
Елена КУЗНЕЦОВА

Что такое театральная декорация, каково ее назначение? Фон для актера? Подготовка зрителя к спектаклю еще до начала постановки? Пожалуй, и то и другое: публика, как на камертон, настраивается на нее перед просмотром, а актеры проживают маленькую жизнь в мире, созданном фантазией мастера.

Ирина Блохина – художник-постановщик Тульского академического театра драмы с 2005 года и главный художник Новомосковского драматического театра. Ею оформлено около 50 спектаклей в ТАТД, ТЮЗе, НДТ, в их числе – «Чао!», «Шикарная свадьба», «Филумена Мартурано», «Титаник-вальс», «Винная комедия», «Как боги», «Знойные мамочки». Это миры, которые увлекают зрителей: ведь там живут любимые всеми персонажи.
– Ирина Александровна, в мае на фестивале имени Рыбакова в Тамбове спектакль «Винная комедия (Супница)» был высоко оценен профессиональным жюри и зрителями. Как вы нашли этот образ?
– В основе оформления – винная этикетка: в пьесе речь идет о виноградниках, все происходит в Бордо, и решение пришло от текста. Ну а когда возникает идея, начинается сбор материала – так и возникла в воображении старинная мебель, винные оттенки в интерьере. Это знаки, образы, пространство, с ними работал режиссер Дмитрий Краснов, и на сцене возник реалистический визуальный ряд. Здесь идет конкретная привязка к месту, ко времени.
Я не люблю абстрактные оформления: как правило, они несут на себе следы равнодушия к пьесе, к эпохе, к публике, да и к самой постановке.
И всегда для меня, как для художника, важны не идеологическая, литературная или историческая составляющие, а то самое преобразование пространства. Ведь тогда зритель, поселившись в этом сценическом мире, переживает вместе с героями.
– Есть мнение, что выразительный эскиз может подсказать исполнителю многое, вплоть до нахождения сути образа.
– Это самое главное в театре: процесс сотрудничества, когда режиссер формулирует задачу и мы все находим совместное решение. Когда в Новомосковском драматическом ставили «Первую любовь» Тургенева, то цвет стал подсказкой и для исполнителей, и для зрителей: костюмы персонажей теплых и холодных цветов контрастировали. Зинаида поначалу – в светлом, цветочно-ванильном, но потом переодевается в охровые, терракотовые наряды. И в таких же ходит ее маман: стильная дама-вамп, жгучая брюнетка с короткой стрижкой. Но это подсказка, что и она когда-то была такой же легкой, романтичной, мечтательной. Зритель это «считывает» не сразу, но постепенно приходит к пониманию. Особенно когда этот терракотовый цвет – на фоне холодного синего, графитового, стального: таков характер маменьки Владимира, в таких одеяниях ходит их семья.
– Драматурги в прошлом, вероятно, вели домашний образ жизни, потому что если собрать воедино все ремарки их пьес, то в подавляющем количестве мы найдем кабинеты, канцелярии, «квартиры в новом доме», то есть – комнаты, комнаты и комнаты.
– Но и тут на помощь приходят ассоциации. Прежде чем приступить к работе над спектаклем «Моя прекрасная леди», который Дмитрий Краснов ставил в Новомосковске, я спрашивала знакомых и друзей: с чем у них ассоциируется Лондон? В ответ слышала: смог, зонтики, Биг-Бен, котелки, чопорность и – телефонные будки! Вот оно – начало решения!
Но что интересно: эскиз этих телефонных кабин был создан в том же 1912 году, когда Джордж Бернард Шоу написал свою знаменитую пьесу «Пигмалион», по которой уже потом был создан мюзикл. Невероятное совпадение! Причем история такова: телефонные будки, называемые киосками, в Лондоне были и раньше – разного стиля и разных цветов, что вызывало путаницу у пользователей. Был объявлен конкурс на лучший дизайн кабины, и лучшим признали именно этот вариант, правда, в связи с военным положением новые телефонные будки в Лондоне появились лишь через несколько лет…
Эти будки у нас в спектакле установлены на сцене, и место действия – Лондон. И появляются то кабинет профессора Хиггинса, то гостиная его матери, то улицы, по которым идут не только чопорные жители столицы, но и потрепанного вида обитатели трущоб.
– Но ведь это почти история про Золушку. Интересно, в каком платье она появилась на балу?
– В работе над костюмом хочется найти причину, по которой персонаж выглядит именно так, и если он преображается по ходу действия, то опять же – на каком основании?
И Элиза Дулиттл – это я объяснила исполнительнице роли – для меня ассоциировалась с поленом, которое попадает в руки к «папе Карло» – Хиггинсу. И «кора», которую надо было счистить, это не только неказистые вещи, но и плохие манеры, грубая речь. Постепенно происходила трансформация: глухое платье прямого силуэта с белым воротничком, прямые волосы – из полена кого-то «вытесывают». И на бал приехала прелестная девушка в светлом платье – очень простом: в ту эпоху одежду шили из очень качественных тканей, поэтому силуэт не усложняли деталями.
Но в театре и не должно быть соответствия времени, как в кино: здесь все образно, условно, и не обязательно иллюстрировать эпоху какими-то деталями.
– Ирина, над чем вы работаете сейчас?
– Над историей, которую любят представители многих поколений: к Новому году Вениамин Найман ставит «Карлсона…», и на сцене появится мир крыш и чердаков, где – это всем известно – живут тайны!