Культура

19:40, 02 ноября 2015

Не забудьте выйти из образа

 Марина ПАНФИЛОВА
 Андрей ЛЫЖЕНКОВ

– Сегодня был особенный день, он останется у меня в памяти навсегда, – сказала на встрече со зрителями в ДК «Ясная Поляна» народная артистка РФ Евгения Симонова. – Мы с моими друзьями гуляли по усадьбе – по земле, где жил и творил Толстой. Я была здесь много раз, но всегда, попадая в это место, испытываю потрясение, как в первую встречу…

Эта актриса известна широкому зрителю по фильмам «Обыкновенное чудо», «Школьный вальс», «Пропавшая экспедиция», «Дети солнца». В последнее время ее можно было увидеть в сериалах, которые снимает ее муж, режиссер Андрей Эшпай: «Цыганочка с выходом», «Дети Арбата», «Многоточие».
Во время творческого вечера в Ясной Поляне Евгения Павловна читала монологи своих театральных героинь, в первую очередь, разумеется, Анны Карениной, и рассказывала о своей жизни, творчестве, коллегах.

Жена гения
– Удивительное совпадение, но меня пригласили в Ясную Поляну, когда в театре имени Маяковского, где я уже почти 40 лет служу, начали репетировать пьесу литовского драматурга Марюса Ивашкявичюса «Русский романс». В ее основе – рассказ о Софье Андреевне Толстой, роль которой я буду играть. Это современное произведение, написанное сегодняшним языком, но с огромной любовью ко всем действующим лицам, с очень глубоким знанием темы, без искажений исторических фактов.
И еще одно совпадение: в фильме Александра Зархи «26 дней из жизни Достоевского» я исполнила роль жены Достоевского, Анны Сниткиной. Помню, когда готовилась, много читала и нашла такую историю: на вопрос, почему, овдовев в 34 года, она больше не вышла замуж, Анна Григорьевна ответила: «Я была супругой самого Достоевского. Кто еще может сравниться с ним? Разве что Лев Толстой, но он уже давно женат на Софье Андреевне…»

Доронина и Симонова
– «Боевое крещение» в театре Маяковского для меня началось со спектакля «Чайка» – ни больше ни меньше. И даже зная, что роль Нины Заречной трудная и стала провальной для многих молодых актрис, я все же старательно репетировала, не имея опыта, который приходит, как известно, с годами и с количеством сыгранных образов.
А счастье и трудность заключались в том, что встретилась на сцене сразу со многими замечательными партнерами. Борис Михайлович Тенин был Суриным, Костю играл Игорь Костолевский, с которым мы вместе мучились: у него тоже ничего не получалось, а этот человек большой «самоед», постоянно недовольный собой.
Аркадину репетировала Татьяна Доронина, актриса грандиозная, фантастический мастер и – очень сложный человек, но мне кажется, что этот персонаж в ее исполнении был лучшим из всех существовавших…
Эту роль в двух составах играли Светлана Мизери и Доронина, которая на репетициях, дожидаясь своей очереди, сидела в зале, куря дефицитные в то время «Мальборо». Видя, как другая актриса в этом образе стоит на коленях перед Игорем Охлупиным, игравшим Тригорина, и плачет натуральными слезами: «Ты – моя радость, мое блаженство…», Татьяна Васильевна прокомментировала: «Так нельзя удержать мужчину!» И затем вышла и стала лепить образ по-своему, страстно, властно и насмешливо: «Ты! Моя радость! Мое блаженство!..» И дальше в том же ключе, подчиняя себе возлюбленного, словно вышивая собственный узор по написанной Чеховым «канве».
Кстати, в театре ради нее был составлен негласный свод правил: чего нельзя делать ни в коем случае. К примеру, если Доронина шла на сцену, нельзя было пересекать направление ее движения – никому и никогда. И однажды на гастролях тщедушный пожарный по незнанию попытался просеменить поперек этой оси, когда шла она – крупная, статная, мощная. И был схвачен ею же за шиворот и отброшен лицом в кулисы.
Меня постигала та же участь: в прямом смысле – когда так же отлетела в кулисы, и в переносном – когда мы пересеклись в «Чайке» и Татьяна Доронина выстроила последнюю мизансцену, играя собственный ми­ни-спек­такль в спектакле. И все аплодисменты доставались ей, а я, что-то лепечущая своим, тогда еще тонким голоском, который сама же ненавидела, произносила последние реплики под двиганье стульев: прима ушла, дальше смотреть нечего, и публика, не дождавшись окончания третьего акта, покидала зал.
А когда я решила переломить ситуацию – ночь не спала, на сцене стояла с бухающим сердцем, но решилась, стала действовать по-своему, Татьяна Васильевна подошла и, схватив меня за руку выше локтя, развернула так, как ей было угодно. Синяки потом неделю не сходили…

Его величество фильм
– Встреча с кино произошла еще в студенчестве, и за четыре года обучения в «Щуке» я снялась в семи фильмах. Помню, как, получив приглашение от Леонида Федоровича Быкова, которого считаю своим крестным отцом, приехала в Киев для работы в ленте «В бой идут одни старики». Весна, студия имени Довженко окружена цветущим яблоневым садом, и сам режиссер стоит на крыльце и пожимает мне руку. После чего я, уже безрезультатно пробовавшаяся в других картинах, окончательно перестала волноваться и стала ждать чего-то замечательного.
Так и случилось, атмосфера на съемках царила удивительная. Быков был одним из самых светлых, умных, талантливых людей, которых мне посчастливилось встретить в жизни, он умел сделать счастливыми всех вокруг и заразить их своим настроением. Тогда мне казалось, что только так и должно быть на съемочной площадке, но спустя годы поняла, что это было скорее исключением из правил, подарком судьбы.
У нас была интернациональная группа, много украинцев, в том числе моя партнерша и подруга Оля Матешко, звезда узбекского кино Рустам Сагдуллаев, грузин Вано Янтбелидзе. И мы так дружно и хорошо работали!
Потом была встреча с Георгием Николаевичем Данелией на съемках «Афони»… О, это – отдельная тема! Года три назад в аэропорту Шереметьево мужчина, как мне показалось, преклонного возраста, поскольку у него было мало волос и зубов, да и общий вид был несколько побитый, увидев меня, воскликнул: «Не может быть! Вы же были моей любимой актрисой, когда я был молодым!..»
Да, меня участие в этой картине сразу перевело в разряд «узнаваемых», и мои зрители тогда делились на две категории: мальчики начальных классов – с цепкой детской памятью, и мужчины разных возрастов, но в состоянии некоторого алкогольного опьянения. А поскольку я всегда жила далеко от центра, то на автобусной остановке случались казусы: в утреннем полумраке мне, точнее – медсестре Кате, которую я сыграла, начинали рассказывать собственные жизненные истории. Но я была счастлива, потому что это были мои первые зрители, и ощущение от того, что устанавливается некая обратная связь, радовало. Причем я прекрасно отдавала себе отчет, что ничего толком не умела, – что взять со студентки-второкурсницы?
А что со мной было, когда впервые увидела себя на экране в «Афоне»! Я рыдала! Поскольку была тогда девушкой упитанной: сейчас я в лучшем случае вешу 62 килограмма при росте 160, а тогда, в 19 лет, – все 64! И я увидела себя на экране: толстые щеки – так, что глаз почти не видно… А тут еще постельная сцена с Леонидом Куравлевым в стиле советского реализма: мой партнер отказался снимать брюки, а я, накрытая до плеч одеялом, была в «пуленепробиваемой» шелковой рубашке.
Вообще, у меня всегда было развито чувство прекрасного, поэтому я сама себе никогда не нравилась, лишь сейчас, отметив 60-летие, примирилась с собой. И вообще, чем старше становлюсь, тем к большему согласию с собой прихожу…

Роли, роли, роли
– Сейчас, когда актера из одного театра приглашают в другие, это считается в порядке вещей, к тому же есть антрепризное движение.
А раньше это было редким явлением, но я счастлива, что подобный опыт у меня случался. Поскольку в этой профессии, чтобы куда-то двигаться – хотя бы относительно самой себя, – нельзя сидеть дома, уча монологи и произнося их только перед близкими и друзьями, нужно пробовать себя на разных сценах, в разных амплуа.
И конечно, самая большая трудность в актерском ремесле – отсутствие работы. Когда есть потенциал, а некому и некуда его отдать, – это страшно.
Поэтому я профессионально счастливый человек, поскольку работа у меня была и есть, возможно, благодаря тому, что я откликалась на любые предложения, которые поступали.
А однажды меня пригласил к себе Анатолий Васильевич Эфрос. Все актеры, которые работали с этим режиссером, говорили, какое это наслаждение – вместе с ним творить, созидать. И вдруг этот шанс выпал мне, и поскольку в это время в театре Маяковского я ничего не репетировала, то пришла к Гончарову и попросила отпустить. Тот отшутился: «Не отпущу: я буду ревновать…» Я готова была ради репетиций с Эфросом даже уйти из своего театра, но потом, когда пришла к Анатолию Васильевичу, тот сказал: «Нет, Женя, я бы с удовольствием с вами репетировал, но из-за вас не готов поссориться с коллегой» – они вместе с Гончаровым преподавали на кафедре в ГИТИСе и часто пересекались.
Зато я была занята в очень интересной пьесе Августа Стринберга «Отец» в Табакерке: сыграла там страшную женщину, не похожую на те образы положительных героинь, которые были у меня раньше. Но я понимала, что если не попытаюсь расширить рамки амплуа, то могу увязнуть в нем навсегда.
По сюжету моя героиня, Лаура, прекрасно выписанная Стринбергом, бьется со своим мужем, практически убивает его, сводя с ума, и творит много чего еще. Гениальная пьеса, такая – антиженская, написанная с большой, глубокой нелюбовью к нашему полу. К тому же у меня там был потрясающий партнер – Андрей Смоляков.
И самый большой комплимент на премьере я получила от своей старшей дочери, актрисы театра Маяковского Зои Кайдановской, которая заявила: «Мама, ну ты и сволочь!» А моя подруга, пришедшая на спектакль с букетом, даже унесла его домой: не пожелала вручить такой мегере.
При этом рисунок роли был весьма женственный, не было ни рогов, ни копыт, все достаточно мягко, но – страшно. Я очень любила ту роль, причем, когда Олег Павлович Табаков предложил мне ее, я прочла и сказала: «Нет, это не имеет ко мне ни малейшего отношения!» – на что мудрый мастер ответил: «Жень, знаешь, в нас так много всего намешано, что, если покопаться, в каждом можно найти немало интересного».

О семье
– Я не очень люблю рассказывать, а точнее – совсем не люблю, о своем первом браке с известным актером Александром Кайдановским, с которым мы познакомились на съемках фильма «Пропавшая экспедиция», а потом снимались в продолжении этого фильма с названием «Золотая речка», а также в лентах «Под крышами Монмартра» и «Кто поедет в Трускавец?».
Я вышла за него замуж совсем юной, в 19, мы прожили шесть лет, а потом расстались – по разным причинам… Не могу афишировать ничего личного…
Сейчас мы ходили по дому Толстого, видели дневники членов семьи, я удивлялась, какими открытыми были эти люди, но сама такой стать уже не смогу. У меня в этом браке родилась прекрасная дочь Зоя, она стала актрисой, подарила мне уже трех внуков – старшему 16 лет, младшей – 9 дней.
Со вторым мужем, режиссером Андреем Эшпаем, мы женаты уже больше 20 лет, у нас есть дочь Мария, которая пошла по стопам своего знаменитого деда, композитора Андрея Эшпая, стала пианисткой.
Я люблю свою семью, очень уважаю свекра, недавно отметившего 90-летие.
Помню, однажды читала ему какой-то монолог, да так увлеклась, что Андрей Яковлевич произнес: «Я так боялся, что вы не вернетесь в себя…»
И между прочим, есть легенда, что в старом МХАТе в закулисье красовалась надпись: «Господа актеры, уходя со сцены, не забудьте выйти из образа!»
0 комментариев
, чтобы оставить комментарий

На эту же тему