В плену у рифм

Марина ПАНФИЛОВА
Елена КУЗНЕЦОВА

Почему поэтесса Рубальская так любима многими поколениями читателей, слушателей? Сложно ответить, но на ее выступлениях всегда аншлаги. Как было и на этот раз в тульском Городском концертном зале, куда Лариса Алексеевна приехала с проектом «Юбилей».

Разговор со зрителями – а именно так построена программа – она начала словами:
– В Туле я не в первый раз, город у вас красивый, народ гостеприимный, ехать близко. И – замечательные пряники: уже целую сумку купила, потому что дома все знают, куда я поехала, и ждут угощения с начинкой из сгущенки. Вы-то к ним уже привыкли, а они на самом деле замечательно вкусные. Слава богу, что мне самовар никто не заказал, а то представляете, как бы я его тащила? Вообще, хорошо, что Тула есть на свете, – я пишу песни, и как-то уже крутится в голове: «В Тулу со своим самоваром…» Нет другого города, про который можно так игриво сочинить.
Как вы знаете, прошлый год у меня был юбилейным, и я зачем-то всем рассказала, что исполняется 70 – по телевизору, по радио, в газетах написали. А вот одна женщина гораздо умнее меня, на вопрос о возрасте она ответила: «Каждый год – по-разному!» И ведь не соврала же!
И вообще, я – в плену у цифр: «Кто придумал эти чертовы цифры, чтоб они, сметая годы, неслись? Вверх взлетела я в стремительном лифте, а теперь шагаю медленно вниз…»
Перед концертом разговор с журналистами начался, естественно, с того, как писалась главная песня, которая и прославила Рубальскую, – «Напрасные слова».
– Помню, как мы – дети послевоенной поры, бледные, худые, одетые плохонько, в перешитое из старья, увидели во дворе фотографа, который всех нас поснимал на камеру, – вспоминала поэтесса. – А через некоторое время пришел и сказал: «Ну, шпана малолетняя, зовите ваших родителей, пусть они у меня ваши снимки покупают!» И вдруг на тех фотографиях мы все оказались розовощекими, стоящими на фоне гор и моря, а тот дядька объяснил, что это называется «виньетка».
Слово засело у меня в голове и потом сыграло важную роль в моей жизни. Я работала переводчицей с японского в газете «Асахи» и однажды сопровождала журналистов из Страны восходящего солнца в поездке в колхоз-миллионер. Им продемонстрировали коров-рекордисток, которые жили в чистом коровнике, а от самих животных пахло если не «Шанелью», то «Красной Москвой»… Конечно, я понимала, что в повседневной жизни такого быть не может. И пока переводила японцам о надоях и кормах, в голове крутилось слово «виньетка», а потом откуда-то составилось: «Виньетка ложной сути…» А когда мы в автобусе ехали в Москву, само собой сложилось стихотворение «Напрасные слова», которое потом стало моей визитной карточкой, когда песню на фестивале в Юрмале исполнил Александр Малинин.
Именно из-за нее мое имя узнали. Обычно авторам не очень везет в этом плане, чаще они остаются безвестными. Я очень старалась, чтобы это произошло, потому что, когда вышла первая песня в 1984 году, мне захотелось, чтобы показали по телевизору в финале самой главной музыкальной передачи «Песня года». А поскольку тогда все было по-честному – редакторы программы отбирали в финал те произведения, что набрали наибольшее количество голосов, я решила для себя потрудиться. На все деньги, полученные в «Асахи», купила конверты, почтовые открытки, в которых написала: «Нам очень полюбилась песня Ларисы Рубальской…» и так далее. И – свершилось: меня пригласили на финал, посадили в первый ряд, вручили диплом!
– Что вас сейчас вдохновляет?
– Мое творчество сегодня – иное. Я работаю артисткой, выступаю со сцены, пишу мало, потому что концертная деятельность – это марафон, уходит много энергии.
– Как восстанавливаете силы?
– Да никакого секрета нет, просто время нужно: поспать, поесть. Когда одно выступление следует за другим, без передышки, восстановиться трудно, нужно, чтобы было спокойных два-три дня. Я смотрю телевизор, читаю женскую прозу с большим удовольствием. Сейчас у меня возле кровати лежит толстый том Татьяны Толстой «Легкие миры», еще – Ирина Муравьева, Виктория Токарева. Кроме того, начала очень модную книжку «Зулейха открывает глаза», прочла немного, фабула не очень занимает, но написано интересно.
– Насчет поесть… Есть какие-то предпочтения в еде?
– Как и у многих, все белое: сливочное масло, белый хлеб, картошка, макароны, рис – то, что вредно. Раньше я была дачница, с удовольствием варила варенье, но с тех пор как моя жизнь изменилась и состав семьи стал другим (несколько лет назад Лариса Рубальская овдовела. – М. П.), я стала потребителем, а не производителем. У меня есть помощница, которая творит всякие чудеса – солит, варит, маринует, – а я только ем. Хотя в прошлом году много сырых ягод просто перетерла с сахаром.
– У вас много ностальгических стихотворений. А в «Одноклассниках» вы зарегистрированы?
– Нет, только в «Фейсбуке». И с людьми из прошлого пересекаемся редко: изменилась жизнь, энергетический слой, так сказать, стал другим. Так что с одноклассницами телефонные отношения поддерживаю – не более.
– Ваши песни поют эстрадные звезды первой величины, а есть молодые исполнители, для которых вам хотелось бы написать?
– Я бы и хотела. Но не умею писать так, как принято сейчас. И не смогу что-то создать, к примеру, для Егора Крида, который скоро приедет в Тулу, хотя он – яркий, симпатично исполняет. Я думаю, что у них нет интереса ко мне. И у меня нет большого интереса к ним.
– А как реагируете, когда слышите нечто вроде: «Это ветерок мои губы колышет…»?
– Да никак! До сих пор люблю «Я помню чудное мгновенье» и никуда не денусь от хорошей поэзии. Но молодые – другие, они так думают, так поют, и пусть! Я себе взяла за правило никогда и никого не осуждать, не критиковать: это их время.
– Иные юноши поют иные песни?
– Да, как Евгений Евтушенко писал: «Пришли иные времена, взошли иные имена». И пусть поют, пусть им будет от этого радостно. Этому поколению не нужна «Виньетка ложной сути», но, к счастью, она нужна многим, и поэтому у меня столько поездок, встреч.
– У вас есть четкий сценарий концерта?
– Нет, только общая концепция, когда я говорю о каких-то периодах своей жизни, в которые создавались песни, стихи. Но что я в этот промежуток расскажу, решается по ходу.
– Вы прекрасно общаетесь с залом, это умение, видимо, приобретено с тех пор, как вы работали переводчиком?
– Конечно, это оставило след, потому что, когда в Россию приезжала группа из 30 японцев и я должна была с ними провести незабываемые 10 дней их жизни, приходилось учиться: когда нужно говорить, а когда и – промолчать. И с тех пор общение с незнакомыми людьми для меня – не проблема.
– Чему вы научились у людей другой нации за 30 лет общения?
– Не думаю, что я стала такая «объяпонившаяся», но все-таки на характере это отразилось. В принципе я не очень на себе зациклена, и хоть концертов много, люди на них ходят, можно и гордо голову поднять, но я живу по японским традициям – слегка ее наклонив… Еще я терпелива и терпима, не схожу с ума от успеха и от проблем.
– Сейчас все жалуются на кризис, а вы его на себе ощущаете? Ведь у вас есть свое праздничное агентство…
– Ну люди же всегда будут отмечать юбилеи, играть свадьбы. И потом, это агентство – не бизнес, а скорее хобби: писать песни для людей на заказ. Это немножко подкармливает, немножко радует, приводит новых людей в мою жизнь – заказчики, как правило, потом становятся хорошими приятелями. Так что я кризис на себе не чувствую, но живу-то в нашей стране, от людей про него слышу… Только теперь, когда на концертах мне приносят букеты – это самое прекрасное и ужасное. Поскольку я думаю: «Ведь кризис же, зачем же вы деньги свои тратите!» А сама шучу, говорю публике: «Вы меня избалуете! У меня разовьется «звездная болезнь».