Виолончель, как женщина, ревнива

 Марина ПАНФИЛОВА
 Елена КУЗНЕЦОВА

Виртуозный виолончелист, лауреат международных конкурсов солист Тульской областной филармонии Владислав Белоусов исполнил любимые произведения Л. Н. Толстого в музее-усадьбе «Ясная Поляна».

«Музыка в доме Толстых» – новый проект, который уже приобрел своих поклонников. В беседе Владислав рассказал, что готовил специальную программу к этому выступлению.
– Любимые произведения Льва Николаевича мне были известны давно: когда учился в Московской консерватории, преподаватели, узнав, что я туляк, начинали рассказывать, какую музыку предпочитал великий писатель. И я включал эти вещи в свой репертуар. А к концерту в доме Толстого отрепетировал к тому же анданте кантабиле Чайковского из Струнного квартета № 1 и обработку каталонской «Песни птиц» Пабло Казальса.
Я неоднократно работал в Доме культуры «Ясная Поляна» – сольно, вместе с ансамблем «Dolce трио», которым руковожу, и в качестве дирижера оркестра Тульского колледжа искусств имени Даргомыжского, где преподаю и заведую музыкальной школой. Случалось играть в доме Волконского, на веранде дома Толстого. Но здесь среди мемориальных вещей, принадлежавших Льву Николаевичу, – совсем другое дело. Пожалуй, это самое необычное выступление в моей жизни. Даже выступление в концертном зале Российской академии музыки имени Гнесиных не идет ни в какое сравнение.
– Собралось много зрителей?
– Да, гостиная в доме писателя еле вместила всех желающих – мы были буквально на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Окна открыли, и слышалось пение яснополянских птиц, голоса детей, пришедших на экскурсию. А недалеко от меня стояло то самое малиновое кресло, в котором любил сидеть Толстой, когда слушал музыку.
– И вы представляли себе, что он незримо присутствует?
– Да. Этому помогала еще одна деталь: старинные часы, которые стоят внизу, прозвонили начало и окончание концерта – словно он состоялся в ином времени.
– Недавно в филармонии был создан камерный ансамбль «Bella музыка», вы стали его художественным руководителем…
– Можно сказать, что это – первый шаг на пути к осуществлению мечты о симфоническом оркестре, который когда-нибудь все-таки в Туле появится. Я знаю, что региональный министр культуры Татьяна Рыбкина многое делает, чтобы это событие произошло. Надеюсь, что как моему выступлению в доме Толстого предшествовали концерты на яснополянской земле, так и моя работа в филармонии и в колледже искусств предшествует участию в серьезном, настоящем оркестре.
– Владислав, а почему вы стали музыкантом?
– У меня мама – пианистка, а отец был спортсменом, чемпионом СССР по футболу 1972 года. Он не хотел, чтобы я шел по его стопам, но одобрил музыкальную школу. Кстати, я все-таки играю в футбол: в подростковом возрасте увлекся. И многие музыканты – хорошие футболисты, к примеру, известный пианист Денис Мацуев, гитарист Виктор Зинчук. А при Московской консерватории раньше был спортивный комплекс, там на профессиональном уровне занимались бадминтоном Михаил Плетнев, Николай Луганский – он, между прочим, мастер спорта…
Что же касается виолончели, то я выбрал ее сам, предварительно прослушав звучание. Недаром Шаляпин говорил, что «петь надо так, как поет виолончель». Это невероятно певучий инструмент: может звучать и в нижнем регистре, как и собственно Федор Иванович, и в верхнем, напоминая колоратурное сопрано. Он охватывает все диапазоны человеческих голосов, в чем его большое преимущество перед скрипкой. Недаром в последнее время для виолончели делают очень много обработок, транскрипций скрипичных произведений. И на концерте в Ясной Поляне я играл вещь Никколо Паганини, написанную им для скрипки.
– Виолончель создали довольно давно…
– Очень давно. Много столетий тому назад была виола де гамба, менее похожая на сегодняшнюю виолончель, и все это время она видоизменялась. Поначалу не было нижнего шпиля, ее держали ногами. К тому же она всегда служила для сопровождения, использовалась лишь в ансамблях, но не была сольным инструментом: в этот разряд ее перевели лишь пару веков назад.
Да и вообще, это большое «семейство», в которое входят виолина – скрипка, виола – альт, виолончелло – ну тут понятно без перевода – и виолоно – контрабас.
Раньше у виолончели были лады, как сейчас у гитары, а сегодня они отсутствуют, отсюда и певучесть. И многие слушатели, в том числе мои родственники, спрашивают: а как вообще рождается звук при соприкосновении струн и смычка?
– И как же?
– Творчество всегда есть тайна.
– А как к вам пришел тот инструмент, на котором вы сейчас играете?
– Тут целая история. Когда я учился на третьем курсе музыкального колледжа, вечером в класс, где шли занятия, какой-то дядечка принес виолончель: в тряпичном чехольчике, с плохоньким смычком. Он рассказал, что приехал из глубинки, где решили закрыть местный ДК, разбирали хлам, как он выразился, и в одной из комнат обнаружили вполне приличный инструмент, на котором никто никогда не играл. Выпущен он был в 1957 году в Германии на фабрике, но не на поточном производстве, а индивидуально сделан мастером. Все там было рассохшимся, деки вышли наружу…
Мужчина тогда еще поинтересовался, сколько он может стоить, потом сам пошел звонить в Москву и когда сказал, что просит за виолончель 200 долларов, мы тут же согласились ее купить. Сейчас, после ремонта и отладки, профессионалы считают, что она стоит уже не меньше пятнадцати тысяч.
Но я сегодня уже «перерос» этот инструмент, о чем говорят и коллеги.
– На каких-то старинных, «заслуженных» довелось играть?
– Когда учился в Москве, работал в оркестре Полянского и в коллективе «Русская филармония» в Доме музыки. И однажды мне довелось сыграть на инструменте Страдивари, который принадлежал Карлу Давыдову. Говорят, что он был собственностью Наполеона – на нем даже видны следы от шпор. С этой виолончелью в Москву приезжал ученик Ростроповича Александр Ивашкин, который получил его в безвозмездную аренду. Это что-то фантастическое: просто руку кладешь – и инструмент сам поет. Все-таки маэстро прошлых времен знали некие секреты.
– А какие-то истории, предания о виолончели, пришедшие, что называется, из глубины веков, вам известны?
– Ну таких былин, как сложены о гуслях, тут нет, да и те, что ходят среди музыкантов, зачастую – домыслы… Александр Князев сейчас играет на инструменте Карло Бергонци, который жил и умер в нищете. Если Амати при жизни уже успел прославиться, то здесь – другая история. А эта его виолончель, которая зовется «леди Роза», по преданию, приняла в себя душу умершей жены мастера, который сработал ее в память о возлюбленной. И теперь она приносит несчастье женам и подругам музыкантов, убирая «соперниц».
– Неужели правда?
– Тот же Князев был женат на дочери известного пианиста, народного артиста России Михаила Воскресенского, Екатерине. И когда они выступали в ЮАР, то попали в аварию. Александр и «леди Роза» уцелели, а Катя погибла… Думаю, это совпадение, просто виолончель – инструмент загадочный, вот и рождаются связанные с ней легенды.
– А вы сам решились бы играть на такой жестокой «леди»?
– Поостерегся бы – ради моей жены, Яны Белоусовой, которая вместе со мной выступает в «Dolce трио» и преподает в колледже искусств.
– А назвать свою виолончель именем жены могли бы?
– Нет: все женщины ревнивы, и тут лучше не рисковать.