Михаил Свинтицкий: Я люблю тебя, жизнь!

Этот год для Михаила Свинтицкого юбилейный – в ноябре ему должно исполниться сто лет.

Век жизни вместил множество событий. Кто бы мог подумать, что простой белорусский паренек, сын кузнеца, пройдет всю войну, будет не раз тяжело ранен, а потом с красным дипломом окончит вуз, славно потрудится в Африке и примет участие в строительстве значимых для Тулы объектов – драмтеатра, здания правительства, областной больницы, диагностического центра, множества промышленных и жилых зданий.

Он вышел на пенсию почти в 80 лет. До 96 рулил своим автомобилем и обожал копаться на дачных грядках.

Михаил Андреевич уверен, что секрет его долголетия – в прекрасной генетике и здоровом образе жизни. Он никогда не курил, даже на войне не позволял себе «фронтовые сто грамм». И всегда любил жизнь, ценил каждое ее мгновение. А ведь оборваться она могла в первом же бою – 31 декабря 1942-го.

…В марте 1941-го семнадцатилетний парнишка получил направление в Борисовское военно-автомобильное училище, 9 мая его призвали в армию, а 22 июня началась война… Училище эвакуировали под Горький, оно стало танковым. А родные оказались на оккупированной территории.

По окончании Первого Горьковского танкового училища девятнадцатилетний Свинтицкий был направлен в Нижний Тагил, где получил свой первый Т-34.

– Пристреляли мою тридцатьчетверочку на танкодроме, погрузили на платформу, и поехали мы на Северо-Западный фронт. Разгружались на станции Валдай, кругом леса да болота, – повествует ветеран. – Командование Северо-Западного фронта готовилось к ликвидации Демянского котла и Рамушевского коридора, своеобразной «дороги жизни» для гитлеровцев. Там в окружении находилось порядка 100 тысяч солдат и офицеров 16-й немецкой армии. Рамушевский коридор, растянувшийся на десяток километров в ширину и сорок километров в длину, соединял Демянск и Старую Руссу. Наши войска не раз пытались выбить оттуда врага, но фашисты крепко окопались в северных лесах и болотах. Заминировали топи на подступах к передовой, установили заграждения с консервными банками, гремевшими при любой попытке отогнуть или перерезать колючую проволоку. За заграждениями в глубине леса была выстроена мощная оборонительная система из дзотов и траншей. Огневые точки гитлеровцы маскировали мхом и ветками деревьев, разглядеть их было невозможно. Но каждый, кто пытался приблизиться к укрепсо­оружениям врага, оказывался как на ладони и немедленно уничтожался. А надо заметить, что наши танки могли передвигаться только по проложенным в болотах настилам из бревен и были отличной мишенью.

31 декабря 1942-го трем танковым экипажам было дано задание в разведцелях выдвинуться в сторону передовой. По сути – на верную гибель. Свинтицкий получил приказ идти первым, но в какой-то момент его неожиданно обогнал другой Т-34. И… принял на себя первый удар противника. Тут же полыхнул танк, шедший третьим. Зажатый между ними экипаж Свинтицкого спасла военная хитрость. Михаил зажег дымовую шашку, имитировав возгорание бронемашины. Затаились и, дождавшись ночи, двинулись к своим.

– В бою 15 февраля 1943-го я накрыл первую вражескую пушку, а потом обнаружил и обстрелял немецкий дзот. Гитлеровцы выползли и сдались. Но и нам досталось – танк подбили, мне прострелило ноги. За тот бой я получил орден Красной Звезды. Подбитый танк с боеприпасами оставлять было нельзя, за такое – сразу под трибунал. Стоишь беспомощный, но стреляешь, пока не закончатся боеприпасы или не сгоришь в результате очередного попадания. И в такой ситуации, бывает, лучше сгореть…

А Рамушевский коридор немцы 26 февраля сдали сами – видимо, поняли, что за них взялись всерьез…

В полк Свинтицкий вернулся из госпиталя в июле. Участвовал в жесточайших боях за освобождение Старой Руссы и получил второе ранение – в руку, с повреждением нерва. За участие в этих сражениях награжден орденом Оте­чест­венной войны II степени.

В боях старлей Свинтицкий больше не участвовал, но готовил экипажи для Т-34 в своем полку. Вспоминает, как брали Кенигсберг.

– Толщина стен крепости – три метра, за ними – 130 тысяч гитлеровцев. Бои шли страшные, – рассказывает ветеран. – Наконец доставили 300-миллиметровую пушку, один снаряд для которой весил 350 килограммов, пробили стены, враг пал, и 9 апреля 1945 года комендант крепости подписал акт о капитуляции.

Так к наградам Свинтицкого добавилась медаль «За взятие Кенигсберга».

На фронте Свинтицкий стал членом компартии. Вот какую рекомендацию дал ему боевой товарищ: «Будучи командиром Т-34, подавил и уничтожил более десятка огневых точек противника и истребил не один десяток живой силы врага, чем обеспечил успешное продвижение нашей пехоты. В боях был дважды ранен, но уходил с поля боя только по приказу командира».

После войны случилось еще одно чудо – вся семья оказалась жива, вернулся из немецкого плена отец. Михаил уехал в подмосковный Сталиногорск (Новомосковск), женился, родились дочь и сын.

В 1961-м был отправлен в загранкомандировку в Гвинею заместителем гендиректора организации, возводившей стадион, холодильник в порту, мясохладобойню, гостиницу на берегу Атлантического океана, лесозавод. Домой вернулся в 1964-м. При его участии в Туле построены драмтеатр, здание ре­гио­наль­ного правительства, облбольница, диагностический центр, множество промышленных и жилых объектов.

Он отмечен серебряной медалью «За особый вклад в развитие Тульской области» и удостоен звания почетного гражданина Тулы.

Нелли ЧУКАНОВА
Сергей КИРЕЕВ