Был рыцарем от науки

 Мария МАЛЫШЕВА
 Елена КУЗНЕЦОВА

В воскресенье, 17 апреля, исполняется 40 дней со дня смерти учителя, который еще при жизни стал легендой. Вадим Евгеньевич Котов удивительно много успел за свою недолгую жизнь.

Если коротко: окончил Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого в 1990 году. Был одним из основателей Летней математической школы, преподавал физику в лицее № 2, химическом лицее. Лауреат конкурса «Учитель года России», лауреат премии фонда «Династия» в номинации «Наставник будущих ученых», пятикратный Соросовский учитель.
Сегодня о нем вспоминают друзья и ученики.

Константин Иванов,
сосед по парте:
– С Вадимом мы не столько дружили, сколько вместе взрослели, что, наверное, серьезнее. Я показал ему первые аккорды на гитаре, он ткнул меня носом в Бродского и Марину. Нас удерживала рядом дисциплина школярской парты, за которой мы просидели бок о бок что-то около четырех лет. Это был опыт веселых метаморфоз, легкого студенческого безумия. Потом разошлись. Редкие встречи. Дежурные разговоры. Мы слишком многое знали друг о друге, чтобы быть просто друзьями.
Он всегда был немного спрятан от внешнего мира. Кажется, у него была своя вселенная, в которую он никого не впускал. Иногда он впускал туда мои стихи (не меня), и тогда рождались песни. Порой он погружался в какое-то странное раздумье и на мой дежурный вопрос: «О чем думаешь?» – отвечал немного раздраженно, хотя и улыбаясь: «Как ты не понимаешь? Разве об этом можно рассказать?».
Он был очень чувствителен к фальши и нетерпим к ней. Думаю, ему было немного душно в нашем мире. Работа и музыка были его спасением. Или бегством, которое он превратил в служение. Мир настиг.
У него был удивительный дар увидеть в человеке самое-самое – то, что только его, что впервые в нем воплотилось и уже никогда не повторится. Он умел разглядеть это и терпеливо, без нажима взращивать эту особость, укрепляя веру людей в себя, в свои способности, свой талант. Он рассказывал мне, что, будучи еще ребенком, наткнулся на старое заброшенное пианино. Оно было жутко расстроено, и он сочинил для него пьесу. Пьесу, которую можно было сыграть только на этом инструменте. Он очень этим гордился. Мне кажется, в этом был весь Вадим.

Максим Пекар, выпускник
физмат-класса школы № 36:
– Очень редко в жизни случается такое радостное потрясение, которое я ощутил, впервые соприкоснувшись с этим чудесным явлением – ЛМШ. Представляете: во всей стране варвары «с гуманитарным складом ума» с упоением крушат тонкий, хорошо настроенный прибор российского образования. И вдруг – луч, даже не луч, а целый сноп света! Настоящая подпольная кузница научных кадров, ведущая работу прямо под носом у ничего не замечающих вандалов. Студенты лучших вузов страны собирают интересующихся детей и открывают перед ними волшебный, интереснейший мир науки. Показывают, как это на самом деле здорово и увлекательно – познавать и понимать мир, решать задачи, которые еще никто не решал, видеть логические связи и закономерности там, где раньше их не видел.
И этим чудом мы обязаны двум замечательным подвижникам – Вадиму Котову и Сергею Милову. Летние школы были и до них, но эти двое вдохнули в понятие летней школы душу, сделали питательной средой и полем общения совсем-молодых-ученых и уже-почти-взрослых-школьников. Вадим и ­Сергей превратили ЛМШ в особый мир, разбивающий оковы и стереотипы. Именно они придумали летний лагерь, в котором дети заняты с утра до вечера: утром занятия, днем опять занятия, потом – игры, какой-нибудь там театр, вечером – «клубы», посиделки, где детям читают стихи, рассказывают про поэтов и писателей.
У Тулы есть какая-то странная, если не сказать мистическая, загадка. В ней вот уже много лет работает ровно один замечательный учитель физики. Не просто учитель, а еще и человек с большой харизмой, которого ученики любят и помнят всю жизнь. Сначала, в 30-х–50-х годах, это был строгий Александр Исаевич Пекар. Потом, в 60-х–80-х, неподражаемый Борис Анатольевич Слободсков. Потом, в 90-х–2010-х, тонкий и душевный Вадим Евгеньевич Котов... И вот Тула осиротела, и мы не знаем, появится ли теперь еще один, новый подвижник, рыцарь от науки такого масштаба...

Алла Виноградова,
второй участник дуэта:
– Однажды Вадим сломал палец на левой руке (прижал дверью машины, возвращаясь из ЛМШ). Все бы ничего, но смены в разгаре, а рука брать аккорды на гитаре не может! Попытался отдать гитару мне. Кое-что петь могли, но многие песни мне или приходилось учить заново, или я не могла изобразить привычный ему бой. Тогда на какой-то из песен он сказал: «Ты бери аккорды, а я буду играть правой рукой бой. А если надо будет, аккорды подскажу». Далее это выглядело примерно так: играли вдвоем на одной гитаре, я играла левую руку (аккорды), а Вадим играл правой бой, а левой, забинтованной, показывал жестами, какие аккорды брать (выработалась система знаков, которую я понимала и с ходу играла). Это всех очень забавляло, нам даже потом выдали диплом «за игру на гитаре в 4 руки».
Кто-то притащил в ЛМШ диск с вальсами Штрауса, народ захотел научиться танцевать вальс. Собрались в коридоре, стали пробовать, ни у кого не получалось. И тут как раз вдруг приезжает Вадим. Зная, что он в детстве и юности занимался бальными танцами и вроде даже выступал с коллективом на открытии Олимпиады-80, танцующие попросили его показать, как это делать правильно. Нисколько не удивившись, Вадим с порога отставил свой чемоданчик, скинул ветровку и начал: «Ну, значит, так…»

Вадим Котов о своем учителе
и о школьной физике
(Из статьи «Этюд для доски
и указки»):

«Вспоминаю своего учителя физики Бориса Анатольевича Слободскова, имя которого сейчас носит лицей № 2. Как-то я застал его сидящим в пустом классе с новым задачником. Он, в то время уже заслуженный и, можно сказать, легендарный педагог, решал школьные задачи. Повернувшись ко мне, Борис Анатольевич произнес: «Знаешь, какое это удовольствие – учиться?» Эту радость приобщения к науке он умел донести до учеников. В нем было потрясающее обаяние интеллекта.
Разумеется, я пытался подражать и даже копировать, но скоро понял, что невозможно учить по чужим рецептам. Ты должен нести детям «свою» физику, делиться тем, что сам понял, сам продумал до мельчайших деталей. Школьная наука так же неисчерпаема, как и «большая». Десяток формул позволяет объяснить и предсказать развитие событий в тысячах разных ситуаций. Это как в шахматах: правила, по которым ходят фигуры, достаточно просты, и их немного. Но какие красивые и драматичные партии мы можем наблюдать, какие сложные этюды создаются! На элементарных правилах школьной физики такое тоже можно создать. Это – проверенный временем инструмент для развития мышления и интеллекта. И для каждого класса его нужно настроить по-своему, чуть-чуть не так, как делал раньше. Учителю всегда есть чему учиться, независимо от опыта и прежних успехов. Борис Анатольевич любил повторять: всегда найдется задача, которую ты не сумеешь решить...»