Общество
Дорогой подарок – жизнь
Нелли ЧУКАНОВА
Федор МАСТЕПАНОВ
На вопрос, страшно ли было на войне, фронтовик Михаил Свинтицкий честно отвечает: «Страшно. Я ж совсем молодой был – девятнадцать лет. Жить хотелось очень».
Разведка боем
Боевое крещение Свинтицкий не забудет никогда. По окончании Первого Горьковского танкового училища сын белорусского кузнеца был направлен в Нижний Тагил, где получил свой первый Т-34.
– Пристреляли мою «тридцатьчетверочку» на танкодроме, погрузили на платформу, и поехали мы с ней на Северо-Западный фронт. Разгружались на станции Валдай, кругом леса да болота, – рассказывает ветеран. – В то время командование этого фронта готовилось к ликвидации так называемого Демянского котла и Рамушевского коридора, где в окружении находились порядка 100 тысяч солдат и офицеров 16-й немецкой армии. Рамушевский коридор, растянувшийся на десяток километров в ширину и сорок километров в длину, соединял Демянск и Старую Руссу. В 1941–1942 годах наши войска в ходе кровопролитнейших боев не раз тщетно пытались выбить оттуда врага. Фашисты крепко окопались в северных лесах и болотах, ставших тогда настоящими союзниками врага. Немцы не только заминировали топи на подступах к передовой, но и установили заграждения, щедро «украшенные» консервными банками, гремевшими при любой попытке отогнуть или перерезать колючую проволоку. За заграждениями была выстроена мощная оборонительная система из дзотов и траншей, укрытых в глубине леса. Свои огневые точки гитлеровцы мастерски маскировали мхом и ветками деревьев. Разглядеть их в лесной чаще было невозможно. И каждый, кто пытался приблизиться к укрепсооружениям, оказывался как на ладони и немедленно уничтожался. А надо заметить, что наши танки могли передвигаться только по проложенным в болотах настилам из бревен и были отличной мишенью на пристрелянной местности. И вот 31 декабря 1942-го трем танковым экипажам, в том числе и возглавляемому лейтенантом Свинтицким, было дано задание выдвинуться в сторону передовой. Михаил получил приказ идти во главе колонны, но в какой-то момент его обошел другой Т-34. Он-то и принял на себя первый удар противника. Один из танкистов попытался выбраться из загоревшейся машины, но был убит пулей снайпера. И тут же полыхнул танк, шедший третьим. Экипажу Свинтицкого ничего не оставалось как затаиться, дождаться ночи и, аккуратно развернувшись, двинуться к своим. Доложив командиру об обстоятельствах гибели двух экипажей, лейтенант услышал в ответ:
– А ты-то зачем вернулся?
Командир знал, что посылает людей на верную смерть. Но таковы реалии войны: необходимо было вычислить огневые точки врага, чтобы попытаться их уничтожить и предотвратить массовую гибель наших солдат и офицеров в ходе запланированного наступления.
Так на Новый, 1943 год Свинтицкий получил самый дорогой подарок – жизнь.
– Очередной бой был назначен на 15 февраля. Перед наступлением привезли нам бочку водки – наливай сколько хочешь, хоть котелок. Но я своим ребятам приказал не пить. Понимал, что чувство опасности притуплять нельзя, это прямой путь к гибели. И сам на фронте не употреблял никогда, поэтому, наверное, и уцелел, – рассуждает фронтовик. – К нашей «тридцатьчетверке» прицепили 45-миллиметровую противотанковую пушку, на броне разместились ящики со снарядами и боевой расчет из 6 человек. Все это я должен был «подбросить» на передовую. В этом бою я накрыл вражескую пушку, а потом обнаружил и принялся обстреливать немецкий дзот. Гитлеровцы выползли из него и сдались. Но и нам досталось: танк был подбит, мне прострелило ноги. За тот бой я получил орден Красной Звезды.
А Рамушевский коридор немцы 26 февраля 1943-го сдали сами, видимо, получая вести с фронтов, поняли, что за них взялись всерьез…
Из огня да в полымя
В свой полк Свинтицкий из госпиталя вернулся в июле 1943-го. Участвовал в жесточайших августовских боях за освобождение Старой Руссы. Там получил второе ранение – в руку, с переломом лучевой кости и повреждением нерва. В результате танком управлять уже не мог, был признан ограниченно годным к военной службе. За участие в этих сражениях награжден орденом Отечественной войны II степени.
Впоследствии в боях старлей Свинтицкий не участвовал, но постоянно готовил в своем полку экипажи для Т-34 – водителей, стрелков, заряжающих. Помнит, как брали Кенигсберг.
– Толщина стен крепости – три метра, а внутри – 130 тысяч гитлеровцев. Бои за город шли долгие, страшные, – рассказывает ветеран. – Но ничего – доставили наконец 300-миллиметровую пушку, один снаряд для которой весил 350 килограммов, сделали в стенах укрепления несколько пробоин, и враг пал. 9 апреля 1945 года комендант крепости подписал акт о капитуляции.
Так к наградам Свинтицкого добавилась медаль «За взятие Кенигсберга».
Третий орден – Отечественной войны I степени – он получил уже после Победы, в 1985 году, как говорилось в Указе Президиума Верховного Совета СССР, «за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне». А совсем недавно фронтовику вручили юбилейную медаль, выпущенную по случаю 70-летия Победы.
Еще в архиве Михаила Андреевича бережно хранится благодарственное письмо, адресованное Маршалом Советского Союза Константином Рокоссовским старшему лейтенанту Свинтицкому – «доблестному воину Красной Армии, участнику боев с немецко-фашистскими захватчиками, сражавшемуся в рядах
войск 2-го Белорусского фронта».
Мы с вами, кажется, встречались…
Родная белорусская деревня, в которой Михаил Свинтицкий не был с мая 1941-го, оказалась сожженной немцами дотла. За всю войну он не получил от родных ни весточки и уже не надеялся увидеть кого-либо живым, но совершенно случайно узнал, что мать, две младшие сестренки и брат были эвакуированы. И Михаил сумел их найти! При встрече, после бурных слез и объятий, мать рассказала, что отец ушел на фронт и о его судьбе ничего не известно… А потом случилось еще одно невероятное чудо. Однажды воскресным утром, придя с сестрой на рынок, Михаил увидел на площади солдата с вещмешком за спиной. Вид у служивого был потерянный и несчастный. Пригляделся – а это отец!
– Подхожу к нему и говорю: «Что-то знакомо мне ваше лицо. Мы раньше с вами нигде не встречались?» А у самого поджилки дрожат: узнает ли? Четыре года ведь не видались… – вспоминает Михаил Андреевич. – Отец пригляделся… Узнал! Обнялись, расцеловались, против воли слезы потекли по щекам. Оказалось, отец пережил плен… Привели его домой, сколько же было счастья! Это же невероятно, что все мы остались живы… Потом я узнал, что за войну погибли 95 тысяч советских танков. Мало какая машина переживала несколько боев. И экипажи, по сути, – люди обреченные. Шансы выбраться из полыхающей громадины, начиненной горючим и боеприпасами, ничтожны. После пехоты, несущей самые большие потери, танкисты на втором месте. Как я уцелел на фронте, до сих пор не пойму…
Семья была снова в сборе, и теперь Михаил мог подумать о дальнейшем жизненном пути. Вместе с другом решили ехать в подмосковный Сталиногорск, ныне Новомосковск Тульской области. Где, рассказывали, было много работы.
– Что, вот так только из-за работы покинули и малую родину, и семью?
– Не только… – хитро улыбается ветеран. – На самом деле поехал я к девушке. В Сталиногорске в 1943 году стоял танковый полк, в который меня направили служить после второго ранения. Там и познакомились на танцах. Любимая меня дождалась. Поженились, воспитали сына и дочь, прожив счастливо 63 года.
И карьера тоже задалась
…Июнь 1946-го. Пришел старлей искать работу в трест «Мосжилстрой». Начальник спрашивает:
– А что ты умеешь делать?
– Из танка стрелять!
Ну и назначили его старшим товароведом в отдел снабжения. А уже в феврале 1947-го пошел на повышение, возглавив этот отдел. Понял, что надо учиться, и окончил с отличием Всесоюзный заочный индустриальный техникум, а потом с «красным дипломом» – Всесоюзный заочный финансово-экономический институт.
В 1961-м Свинтицкий был отправлен в загранкомандировку – в Гвинейскую республику. В Африке трудился заместителем генерального директора советской строительной организации, возводившей стадион, холодильник в порту, мясохладобойню, гостиницу на берегу Атлантического океана, лесозавод на границе с Либерией. Домой вернулся в 1964-м, а вскоре был направлен на повышение в Тулу, где трудился в должности управляющего трестом «Приокскстройкомплект», входившим в состав «Главприокскстроя». При его непосредственном участии возводились Тульский академический театр драмы, большое административное здание, где сейчас располагается правительство региона, областная больница, диагностический центр, множество промышленных и жилых объектов города оружейников.
– В 1984-м вышел на пенсию. Таков был порядок, с прежнего места пришлось уйти, – вспоминает ветеран. – Но продолжал трудиться. Пять лет отслужил в «Тулаавтотрансе», а потом позвали на старое рабочее место, которое теперь именовалось ОАО «Туластройкомплект». На заслуженный отдых ушел в 78 лет. Трудовой стаж у меня 56 лет, 3 месяца и 4 дня!
За эти достижения наш герой был отмечен серебряной медалью «За особый вклад в развитие Тульской области», которую ему лично вручил губернатор Владимир Груздев.
Сейчас будни фронтовика также полны впечатлений и событий.
– Я с удовольствием читаю военные мемуары. Слежу за жизнью Тулы и области, и мне многое нравится. То, что ведется активное строительство, снова дают квартиры людям, переселяя их из аварийного жилья. Дороги стали хорошие. Я ведь много езжу, до сих пор сам за рулем, – говорит ветеран, которому в этом году исполнится 92 года. – И на даче с удовольствием вкалываю! Спасибо хорошей генетике и здоровому образу жизни. Полностью одобряю политику Путина – это правильно, что всерьез занялся укреплением армии, без этого нам страну не сохранить. И с Крымом он верно поступил. Дорого это нам обошлось, но, на мой взгляд, Крым того стоит.
Федор МАСТЕПАНОВ
На вопрос, страшно ли было на войне, фронтовик Михаил Свинтицкий честно отвечает: «Страшно. Я ж совсем молодой был – девятнадцать лет. Жить хотелось очень».
Разведка боем
Боевое крещение Свинтицкий не забудет никогда. По окончании Первого Горьковского танкового училища сын белорусского кузнеца был направлен в Нижний Тагил, где получил свой первый Т-34.
– Пристреляли мою «тридцатьчетверочку» на танкодроме, погрузили на платформу, и поехали мы с ней на Северо-Западный фронт. Разгружались на станции Валдай, кругом леса да болота, – рассказывает ветеран. – В то время командование этого фронта готовилось к ликвидации так называемого Демянского котла и Рамушевского коридора, где в окружении находились порядка 100 тысяч солдат и офицеров 16-й немецкой армии. Рамушевский коридор, растянувшийся на десяток километров в ширину и сорок километров в длину, соединял Демянск и Старую Руссу. В 1941–1942 годах наши войска в ходе кровопролитнейших боев не раз тщетно пытались выбить оттуда врага. Фашисты крепко окопались в северных лесах и болотах, ставших тогда настоящими союзниками врага. Немцы не только заминировали топи на подступах к передовой, но и установили заграждения, щедро «украшенные» консервными банками, гремевшими при любой попытке отогнуть или перерезать колючую проволоку. За заграждениями была выстроена мощная оборонительная система из дзотов и траншей, укрытых в глубине леса. Свои огневые точки гитлеровцы мастерски маскировали мхом и ветками деревьев. Разглядеть их в лесной чаще было невозможно. И каждый, кто пытался приблизиться к укрепсооружениям, оказывался как на ладони и немедленно уничтожался. А надо заметить, что наши танки могли передвигаться только по проложенным в болотах настилам из бревен и были отличной мишенью на пристрелянной местности. И вот 31 декабря 1942-го трем танковым экипажам, в том числе и возглавляемому лейтенантом Свинтицким, было дано задание выдвинуться в сторону передовой. Михаил получил приказ идти во главе колонны, но в какой-то момент его обошел другой Т-34. Он-то и принял на себя первый удар противника. Один из танкистов попытался выбраться из загоревшейся машины, но был убит пулей снайпера. И тут же полыхнул танк, шедший третьим. Экипажу Свинтицкого ничего не оставалось как затаиться, дождаться ночи и, аккуратно развернувшись, двинуться к своим. Доложив командиру об обстоятельствах гибели двух экипажей, лейтенант услышал в ответ:
– А ты-то зачем вернулся?
Командир знал, что посылает людей на верную смерть. Но таковы реалии войны: необходимо было вычислить огневые точки врага, чтобы попытаться их уничтожить и предотвратить массовую гибель наших солдат и офицеров в ходе запланированного наступления.
Так на Новый, 1943 год Свинтицкий получил самый дорогой подарок – жизнь.
– Очередной бой был назначен на 15 февраля. Перед наступлением привезли нам бочку водки – наливай сколько хочешь, хоть котелок. Но я своим ребятам приказал не пить. Понимал, что чувство опасности притуплять нельзя, это прямой путь к гибели. И сам на фронте не употреблял никогда, поэтому, наверное, и уцелел, – рассуждает фронтовик. – К нашей «тридцатьчетверке» прицепили 45-миллиметровую противотанковую пушку, на броне разместились ящики со снарядами и боевой расчет из 6 человек. Все это я должен был «подбросить» на передовую. В этом бою я накрыл вражескую пушку, а потом обнаружил и принялся обстреливать немецкий дзот. Гитлеровцы выползли из него и сдались. Но и нам досталось: танк был подбит, мне прострелило ноги. За тот бой я получил орден Красной Звезды.
А Рамушевский коридор немцы 26 февраля 1943-го сдали сами, видимо, получая вести с фронтов, поняли, что за них взялись всерьез…
Из огня да в полымя
В свой полк Свинтицкий из госпиталя вернулся в июле 1943-го. Участвовал в жесточайших августовских боях за освобождение Старой Руссы. Там получил второе ранение – в руку, с переломом лучевой кости и повреждением нерва. В результате танком управлять уже не мог, был признан ограниченно годным к военной службе. За участие в этих сражениях награжден орденом Отечественной войны II степени.
Впоследствии в боях старлей Свинтицкий не участвовал, но постоянно готовил в своем полку экипажи для Т-34 – водителей, стрелков, заряжающих. Помнит, как брали Кенигсберг.
– Толщина стен крепости – три метра, а внутри – 130 тысяч гитлеровцев. Бои за город шли долгие, страшные, – рассказывает ветеран. – Но ничего – доставили наконец 300-миллиметровую пушку, один снаряд для которой весил 350 килограммов, сделали в стенах укрепления несколько пробоин, и враг пал. 9 апреля 1945 года комендант крепости подписал акт о капитуляции.
Так к наградам Свинтицкого добавилась медаль «За взятие Кенигсберга».
Третий орден – Отечественной войны I степени – он получил уже после Победы, в 1985 году, как говорилось в Указе Президиума Верховного Совета СССР, «за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне». А совсем недавно фронтовику вручили юбилейную медаль, выпущенную по случаю 70-летия Победы.
Еще в архиве Михаила Андреевича бережно хранится благодарственное письмо, адресованное Маршалом Советского Союза Константином Рокоссовским старшему лейтенанту Свинтицкому – «доблестному воину Красной Армии, участнику боев с немецко-фашистскими захватчиками, сражавшемуся в рядах
войск 2-го Белорусского фронта».
Мы с вами, кажется, встречались…
Родная белорусская деревня, в которой Михаил Свинтицкий не был с мая 1941-го, оказалась сожженной немцами дотла. За всю войну он не получил от родных ни весточки и уже не надеялся увидеть кого-либо живым, но совершенно случайно узнал, что мать, две младшие сестренки и брат были эвакуированы. И Михаил сумел их найти! При встрече, после бурных слез и объятий, мать рассказала, что отец ушел на фронт и о его судьбе ничего не известно… А потом случилось еще одно невероятное чудо. Однажды воскресным утром, придя с сестрой на рынок, Михаил увидел на площади солдата с вещмешком за спиной. Вид у служивого был потерянный и несчастный. Пригляделся – а это отец!
– Подхожу к нему и говорю: «Что-то знакомо мне ваше лицо. Мы раньше с вами нигде не встречались?» А у самого поджилки дрожат: узнает ли? Четыре года ведь не видались… – вспоминает Михаил Андреевич. – Отец пригляделся… Узнал! Обнялись, расцеловались, против воли слезы потекли по щекам. Оказалось, отец пережил плен… Привели его домой, сколько же было счастья! Это же невероятно, что все мы остались живы… Потом я узнал, что за войну погибли 95 тысяч советских танков. Мало какая машина переживала несколько боев. И экипажи, по сути, – люди обреченные. Шансы выбраться из полыхающей громадины, начиненной горючим и боеприпасами, ничтожны. После пехоты, несущей самые большие потери, танкисты на втором месте. Как я уцелел на фронте, до сих пор не пойму…
Семья была снова в сборе, и теперь Михаил мог подумать о дальнейшем жизненном пути. Вместе с другом решили ехать в подмосковный Сталиногорск, ныне Новомосковск Тульской области. Где, рассказывали, было много работы.
– Что, вот так только из-за работы покинули и малую родину, и семью?
– Не только… – хитро улыбается ветеран. – На самом деле поехал я к девушке. В Сталиногорске в 1943 году стоял танковый полк, в который меня направили служить после второго ранения. Там и познакомились на танцах. Любимая меня дождалась. Поженились, воспитали сына и дочь, прожив счастливо 63 года.
И карьера тоже задалась
…Июнь 1946-го. Пришел старлей искать работу в трест «Мосжилстрой». Начальник спрашивает:
– А что ты умеешь делать?
– Из танка стрелять!
Ну и назначили его старшим товароведом в отдел снабжения. А уже в феврале 1947-го пошел на повышение, возглавив этот отдел. Понял, что надо учиться, и окончил с отличием Всесоюзный заочный индустриальный техникум, а потом с «красным дипломом» – Всесоюзный заочный финансово-экономический институт.
В 1961-м Свинтицкий был отправлен в загранкомандировку – в Гвинейскую республику. В Африке трудился заместителем генерального директора советской строительной организации, возводившей стадион, холодильник в порту, мясохладобойню, гостиницу на берегу Атлантического океана, лесозавод на границе с Либерией. Домой вернулся в 1964-м, а вскоре был направлен на повышение в Тулу, где трудился в должности управляющего трестом «Приокскстройкомплект», входившим в состав «Главприокскстроя». При его непосредственном участии возводились Тульский академический театр драмы, большое административное здание, где сейчас располагается правительство региона, областная больница, диагностический центр, множество промышленных и жилых объектов города оружейников.
– В 1984-м вышел на пенсию. Таков был порядок, с прежнего места пришлось уйти, – вспоминает ветеран. – Но продолжал трудиться. Пять лет отслужил в «Тулаавтотрансе», а потом позвали на старое рабочее место, которое теперь именовалось ОАО «Туластройкомплект». На заслуженный отдых ушел в 78 лет. Трудовой стаж у меня 56 лет, 3 месяца и 4 дня!
За эти достижения наш герой был отмечен серебряной медалью «За особый вклад в развитие Тульской области», которую ему лично вручил губернатор Владимир Груздев.
Сейчас будни фронтовика также полны впечатлений и событий.
– Я с удовольствием читаю военные мемуары. Слежу за жизнью Тулы и области, и мне многое нравится. То, что ведется активное строительство, снова дают квартиры людям, переселяя их из аварийного жилья. Дороги стали хорошие. Я ведь много езжу, до сих пор сам за рулем, – говорит ветеран, которому в этом году исполнится 92 года. – И на даче с удовольствием вкалываю! Спасибо хорошей генетике и здоровому образу жизни. Полностью одобряю политику Путина – это правильно, что всерьез занялся укреплением армии, без этого нам страну не сохранить. И с Крымом он верно поступил. Дорого это нам обошлось, но, на мой взгляд, Крым того стоит.
Другие новости
